Санитарка Майя, собирающаяся работать вторую смену подряд, уплетает пиццу. Внутри каждого кусочка пеперони огромный серый кусок жира, однако от одного только вида у меня текут слюнки.
– Где ты это взяла? – спрашиваю я нарочито безразличным голосом.
– Кандас, – говорит она, жуя, и на секунду мне становится обидно от того, что они не предложили пиццы и мне, когда я к ним заходила.
– Она сказала, что собиралась тебя угостить, однако ты, должно быть, не услышала сигнал вызова.
– Ох. – Чувство голода внезапно становится невыносимым, и мое лицо, уверена, выглядит до ужаса несчастным.
– Так что я сама взяла для тебя кусочек. – Она протягивает мне другую тарелку, покрытую развернутой салфеткой, под которой виднеется еще один кусочек пиццы с пеперони, также лоснящийся от жира. Мне даже пеперони-то и не особо нравится, однако моему счастью при виде этого остывшего жирного куска пиццы попросту нет предела.
– Ты просто чудо. – Взяв у нее из рук тарелку, я наклоняюсь над одним из стоящих в конференц-зале компьютерных столов и вгрызаюсь в пиццу. Я жую и проглатываю практически без остановки – это словно наркотик.
Ей что-то понадобилось?
– Неа, – говорит Майя. Она крутит пальцем у виска: – Она совсем поехавшая.
Я смеюсь. Мне следовало бы сказать ей, что она ошибается, что Кандас через многое пришлось пройти, что многие из нас могли бы отреагировать на болезнь и госпитализацию подобным образом, однако решаю воздержаться от лишних слов. Я просто ем.
Пришедшая сменить меня медсестра заканчивает слушать отчет по мистеру Хэмптону и нажимает на телефоне «отбой». «Значит, капельница с ритуксаном проработает до двух ночи?» – выдает она. Должно быть, ей не по душе мысль о том, что придется не раз за ночь снимать у него жизненные показатели.
Я поднимаю руки ладонями к ней в успокаивающем жесте.
– К счастью, у него с этим нет никаких проблем.
Она вздыхает.
– Ритуксан, Кандас Мур, только что прибывший пациент, пациент Бет, который не может ходить и постоянно хочет писать, а также следующий несчастный, что поступит ночью в больницу, потому что это тоже на мне.
– Кандас пока что всем довольна, и до завтра у нее никаких процедур не намечено. Она поступила пораньше, так как переживала по поводу своего центрального катетера – который оказался в порядке, – так что по поводу нее можешь не беспокоиться. Ирвину, скорее всего, ничего, кроме внутривенных антибиотиков и физраствора, не понадобится. – Снова успокаивающий жест. – Ну и к тому же у меня завтра смена, – сообщаю я ей. Это должно значительно упростить пересменку для нас обеих, так как обычно мы получаем обратно своих прежних пациентов.
– Просто мне хочется быть где угодно, только не здесь, – признается она. – Это уже моя пятая смена за неделю.
– Пятая ночная смена за неделю! Серьезно?
– Ну да, у нас не хватает персонала, потому что они не утвердили новую ночную медсестру, да и, по правде говоря, лишние деньги мне не помешают. Наш паровой котел уже на ладан дышит.
Теперь до меня доходит. Она измотана и измучена.
Я быстренько рассказываю ей про Кандас и Ирвина, и она делает у себя необходимые пометки. Ее недовольство немного поутихло, и она даже не набрасывается на меня при виде новых предписаний для Ирвина, представляющих собой более-менее стандартный набор для его проблемы: установить капельницу, ввести необходимые препараты, приступить к лечению абсцесса с помощью двух разных антибиотиков внутривенно, а также проконсультироваться со специалистом по инфекционным заболеваниям, чтобы убедиться, что мы ничего не упустили из виду, каждые четыре часа снимать жизненные показатели, записывать количество вводимой и выводимой жидкости, вводить физраствор со скоростью 150 мл/час, а также обеспечить ему «стандартный» рацион. Так как состояние у Ирвина стабильное, то за него можно не волноваться.
В конференц-зал заходит Бет и машет рукой.
– Почти закончила, – говорит она, улыбаясь.
– Слушай, я пойду увижусь с Рэем, – говорю я ночной медсестре. – Если понадоблюсь, то я в его палате. – Она уже настроилась на рабочий лад, и отмахивается от моего предложения.
– Я справлюсь, – говорит она.
Рэй в своей палате один – он читает «Старикам здесь не место» Кормака Маккарти, и я спрашиваю у него, хорошая ли это книга. Я никогда ничего не читала Кормака Маккарти, несмотря на то, как мне нравятся повторяющиеся «к» и «р» в его имени и фамилии, в которых есть одновременно что-то ковбойское и ирландское.
Рэй говорит, что книга хороша, а затем спрашивает, видела ли я поставленный по ней фильм, завоевавший «Оскара» за лучший фильм в 2008-м.
– Нет. Трейлер меня отпугнул. – Прозвучало совсем отстойно. В конце концов, я ведь медсестра, работающая с онкологическими больными, я должна быть более закаленной. Тем не менее мне кино показалось слишком уж нигилистическим – много бессмысленного насилия без какой-либо морали. Я могу читать о таких вещах, однако смотреть на них, даже в кино, когда я знаю, что все это не по-настоящему, мне не очень-то по душе. Думаю, мне просто хочется верить, что все люди в душе не лишены морали и им не наплевать на окружающих.
– Фильм был тоже хорош, – говорит он, – но вы попробуйте почитать книгу. Все его книги что надо. – Он обдумывает каждое свое слово, будто у него еще впереди уйма времени, – мы словно снова оказались в той кофейне, где сидели с ним всего несколькими неделями ранее. Слишком уж часто я говорю со своими пациентами исключительно об их болезнях, потому что мне кажется, будто им именно это и нужно. Рэй же явно предпочитает разговоры о книгах и фильмах обсуждению его лейкемии.
– Я ее куплю, – обещаю я. – А потом расскажу, понравилась или нет.
– Что ж, я буду ждать, – говорит он, откинувшись в кровати и заведя за спину руки.
– Слушай, а где Лиз? У нее все в порядке с работой?
– Она пошла поужинать. Она ненавидит здешнюю еду. – На секунду он замолкает, задумавшись. – Я, впрочем, тоже, зато здесь за нее не надо платить. – Его одолевает печаль, и он отводит от меня глаза. Затем, взяв себя в руки и успокоившись, он отвечает на мой вопрос.
– С работой у Лиз все в норме. Ее попросили выйти и составить план на следующие несколько недель. Ну, знаете, чтобы заранее знать график.
– Значит, ее не уволят за то, что она так много времени проводит здесь с тобой?
– Неа. Ничего подобного. Ни в коем случае. – Он снова смотрит в сторону, и я не знаю, что и думать. Если утром и были какие-то проблемы с работой, то, полагаю, теперь они решены, что, без всякого сомнения, хорошо. Не хотелось бы мне быть вынужденной выбирать между работой и мужем.
Коллеги Рэя сильно ему с Лиз помогли. Среди пожарных – во всяком случае здесь, в Питтсбурге, – существует традиция замещать своих больных сослуживцев. Добровольцы из разных пожарных бригад по всему городу вызывались выходить вместо Рэя на каждое из его суточных дежурств. Они работали за него, однако деньги получал он, так что лейкемия не привела к внезапной потере заработка или медицинской страховки.
