Поп-стиль группы «Моранбон» вполне соответствует уровню музыкальных песенных конкурсов типа «Евровидения». Правда, в текстах воспевается величие страны и ее армии во главе с самим Маршалом. У его отца – Ким Чен Ира – тоже была «придворная» музыкальная группа – «Почхонбо». Музыкальные пристрастия формируются в детстве и юности и очень часто остаются на всю жизнь. Ким Чен Ир любил советские песни типа «ум-па-па», которые звучали в годы его молодости. К 2012 году мелодии «Почхонбо», навеянные русским диско, звучали уже явно старомодно. Народу они откровенно надоели. Ким Чен Ын был вынужден бороться со многими унаследованными проблемами – среди них было и то, что западная и южнокорейская музыка стала проникать в страну через сеть черного рынка. Поэтому появилась острая потребность обновить официальное звучание страны, отбросить всякие аккордеоны и прочие устаревшие советские музыкальные атрибуты для того, чтобы угодить молодому поколению, частью которого был сам Ким Чен Ын. В конце концов, ему нужно было расположить к себе молодежь. Весьма удачно, что первое публичное представление группы «Моранбон» состоялось перед студентами Пхеньяна.
От Денниса Родмана мы знаем, что две самые любимые мелодии Маршала – это темы из «Рокки» и «Далласа». Они, несомненно, надолго запечатлелись в голове юного Ким Чен Ына, который в подростковом возрасте жил и учился в Швейцарии. Поэтому эти темы оркестр исполнял в течение всего банкета, устроенного в один из вечеров во время первого приезда знаменитого баскетболиста в Пхеньян. В дополнение к таким стилистическим влияниям, в музыке группы «Моранбон» наслаиваются друг на друга электронный бит и соул, с его «вокальной акробатикой», напоминающей об Уитни и Мэрайе. На концертах девушки синхронно танцуют на фоне лазерных спецэффектов и видео запуска ракет, рвущихся в небо, экстатически марширующих солдат, а также изображения самой главной рок-звезды всего и вся – собственно Маршала, вокруг которого бьются в истерике его граждане-фанаты.
Упрощенные до лозунгов сентиментальные тексты, которые не производят должного эффекта в литературе, кинематографе и на вездесущих пропагандистских плакатах, оказывается, могут звучать очень убедительно и легко запоминаться, когда упакованы в золото попсового овердрайва. Песня «Мы стремимся к будущему!», которая вызвала крики «ура!» во время массового танца, представляет собой гимн молодости и призыв к объединению страны через учебу ночи напролет. Это воспевание новой страны в новой эре, великой эре Трудовой партии Кореи. Сейчас то самое новое время, когда следует превозносить свое отечество за все замечательные достижения и изобретения, прославившие его на весь мир. А воспевать время, в котором вы, сегодняшняя молодежь, живете, – превыше всего. Каждый день – это День Победы.
Затем донеслась зажигательная песня «Вперед, на гору Пэктусан!». Ее ритм достаточно заводной, чтобы вызвать истерику на танцполе – если только они существуют в этой стране. Но вместе с тем под эту песню можно маршировать гусиным шагом! Солдаты поют ее вслух, маршируя в своих колоннах.
В момент кульминации тональность повышается на октаву, что символизирует еще более высокий полет духа. Перекрывая пение хора, звучит импровизация льющегося сопрано, которое достигает самых высоких нот в стиле Мэрайи Кэри, сердце разрывается от любви к высшему символу Родины – священной горе корейского народа. Гора Пэктусан – где появился на свет мифический основатель Кореи Тангун. Гора Пэктусан – крепость Ким Ир Сена во время его отважной борьбы за изгнание японских захватчиков. Гора Пэктусан – место, где, как утверждается, родился Ким Чен Ир, чтобы продолжить борьбу своего отца. Это место, где «чудеса и удача сходят на нашу землю», как поется в этой песне.
Однако не ошибитесь, думая, что всё это – фривольные развлечения этих поющих красоток. Есть также весьма серьезная, чувственная сторона звуковой эстетики «Севкора», которую они поддерживают в своей музыке и которая соответствует более философским взглядам на то, что должно быть сердцевиной корейской души, на то, что значит быть корейцем. Описание канонов «Севкора» будет неполным, если не вспомнить о многочисленных медленных балладах, под которые едва ли захочется ходить гусиным шагом, но без которых вряд ли можно понять чувственные истоки духа сегодняшнего дня. Увидев такие названия композиций, как «Раскаяние», «Горящее желание» или «Голос моего сердца», любой иностранец легко может обмануться и подумать, что это обычные песни о любви. Но если их мелодии вряд ли очень сильно отличаются от тех, под которые вы впервые танцевали медленный танец в зале своей школы, то тексты этих песен наполнены совсем иным смыслом – они практически все адресованы только одному конкретному объекту любви.
В песне «Мир сострадания» солистка Рю Чинъа размышляет о том, что же с этой невероятной силой привлекает так много людей – на самом деле, целый мир – к товарищу Ким Чен Ыну. Может быть, его теплота? Его доброта? «Почему я чувствую его так близко к себе? – поет она. – Почему я чувствую тепло его сердца, горящего любовью?» И точно так же, как толпы, следующие за ним повсюду, сияющие от счастья и вытирающие слезы радости, «меня тянет к нему его душа, наполненная состраданием».
После ритмичного соло струнных все семь вокалисток поют единым хором:
Его сострадание стоит больше, чем тонны золота.
Оно – предмет зависти всего мира.
Даже у границ неба
Мир безграничного сострадания.
Его любовь к нам, к народу Кореи, к людям, «в венах которых течет одна кровь» – нараспев страстно интонирует Рю, преклоняя колени и буквально выталкивая из своих легких эту расовую формулу. Подобные песни, в которых на первый план выходит солистка, как правило, исполняются с такой страстью, что временами кажется, что певица вот-вот потеряет сознание от недостатка кислорода.
В ритмичной балладе «Горящее желание» к Маршалу обращаются напрямую. «Маршал, – обращается солистка Ким Югён своим милым сопрано, – мы знаем, что вы сейчас начнете свой долгий путь сквозь ночь, что вам приходится делать каждую ночь в вашей бескорыстной преданности стране; но мы хотим, чтобы вы знали: мы все думаем о вас». В музыкальную ткань врываются звуки ударных, достигается максимальная громкость, усиленная реверберацией, в то время как участницы группы в экстазе поют хором: «Маршал, мы страстно желаем только одного – чтобы вы были в добром здравии. Наше счастье, наша судьба – всё зависит от вас, дорогой Маршал».
Пылающее сердце. Страстное желание. По лирике – всё такое горячее и обжигающее, но, воспринимая песни на слух, вы понимаете, что огонь, который они вызывают, больше похож на огни святого Эльма
[48]. А если долго слушать эту песню, весьма вероятно, появится ощущение жжения в одном месте тела, которое никогда не упоминается в таких песнях. Словарный запас, характерный для специфического социализма КНДР, удручающе ограничен, но это с лихвой компенсируется музыкальной экспрессией.
Как и принято в государственной пропаганде, всё в этих песнях неестественно преувеличено. Но в музыке излияния совсем уж необузданной страсти не кажутся чужеродными. Такой формат лучше всего подходит для пропаганды.
