Большинство беженцев, которых я встречал в Южной Корее, происходили из провинций, граничащих с Китаем. Несмотря на то что эта граница очень тщательно охраняется с северокорейской стороны, не составляет большого труда ее пересечь, в то время как демилитаризованная зона абсолютно непроницаема и по обе стороны от демаркационной линии километры минных полей. Китайско-корейская граница проходит по естественным географическим линиям – рекам Амноккан и Туманган, а также по непроходимой горе Пэктусан. В некоторых местах эти реки становятся настолько узкими, что их можно просто перепрыгнуть. Поэтому со времен голода 1990-х, подкупив пограничников сигаретами или твердой валютой, любой может пересечь границу в обе стороны относительно спокойно. Многие мелкие торговцы поступают именно так, привозя таким образом различное китайское барахло для продажи на местных рынках.
Граница находится далеко от Вонсана, но при помощи «правильных» посредников путешествие к ней отсюда и переход на ту сторону можно довольно легко организовать за соответствующую цену.
* * *
За восемнадцать лет, проведенных на родине, у Ынчжу были и взлеты, и падения. Она происходит из образованной семьи, находившейся на достойной позиции в системе сонбун. Отец – ученый, дед – университетский профессор. Они жили в доме, построенном ее отцом собственными руками, в пригороде Вонсана. Когда Ынчжу была ребенком, учителя заметили у нее способности к пению и танцам, родители сделали всё, чтобы развить эти таланты. Она прошла через несколько прослушиваний, и ее приняли в кружок местного дворца пионеров. Выступления стали ее жизнью, а после нескольких лет обучения ее взяли в элитный коллектив юных певцов. Неделями она была вдали от дома, в Пхеньяне, живя в гостинице «Потхонган». По ночам ее вместе с другими девочками из труппы сажали в автобус с настолько сильно затемненными стеклами, что они не могли видеть, куда едут. Их привозили на роскошные вечеринки, которые проходили в скрытых от посторонних глаз резиденциях, где девочки пели и танцевали перед Ким Чен Иром и его приближенными.
Но наступление «Трудного похода» положило конец относительно идиллическим детским годам Ынчжу. Вон-сан, как и бо́льшую часть страны, очень сильно затронула финансовая катастрофа, которая привела к крушению системы распределения продовольствия и голоду. Трупы умерших людей валялись вокруг вокзала, на городских улицах, в окружавших дом Ынчжу горах, в которые отчаявшиеся люди уходили в поисках хоть какой-нибудь еды. Воры регулярно вторгались в их дом, чтобы утащить то, что можно съесть или продать. Мать Ынчжу стала нелегально ездить в Китай, чтобы контрабандой привозить продукты и предметы первой необходимости, которые Ынчжу и ее брат – в то время шестилетний мальчик – продавали на черных рынках, процветавших на задворках Вонсана.
Ынчжу говорила, что половина ее одноклассников умерли. Однажды их учительница не пришла в школу. Дети тогда поняли, что их может ждать такая же участь. В результате большинство или умерли от голода, или стали страдать от болезней, вызванных голодом, от которых они так и не смогли вылечиться. Многие погибали из-за несчастных случаев на производстве и под обломками обветшавших зданий. Когда фабрики были остановлены, рабочие перестали появляться на службе. Люди стали рыскать повсюду внутри ветхих заводских корпусов в поисках всего, что можно было продать – от простаивающего оборудования и фрагментов строительных конструкций до болтов и медной проволоки.
Гористая местность, окружающая Вонсан, вообще-то очень богата природными ресурсами, которые правительство не смогло использовать с умом на долговременной основе – из-за своей полной бездарности, неумелости, коррумпированности и систематического предпочтения разных форм политической лояльности экономическому прагматизму. Родители Ынчжу были достаточно умны, поэтому вложили свои сбережения в золото, которое из-за невежества и некомпетентности власти можно было скупать за копейки – в разы дешевле реальной цены. Эти умные инвестиции и были одной из причин, по которой Ынчжу удалось избежать участи своих друзей и одноклассников. Для того чтобы заработать дополнительные деньги, Ынчжу стала ездить в небольшую деревушку Хэчжон, которая находится за пределами Пхеньяна. Там дети – начиная с четырех-пяти лет – работали в золотодобывающих шахтах в опасных условиях. Гибель детей и взрослых рабочих из-за нескоординированных взрывов динамита была обычным делом. Также многие просто падали в глубину шахт, так как им приходилось работать без какой-либо страховки. Несмотря на эти опасности, Ынчжу решила работать там. В шахте можно было заработать значительно больше денег, чем перепродавая еду на рынках, где приходилось всё время быть настороже – повсюду рыскали воры.
У Ынчжу развился некий иммунитет к зловонию, исходившему от разлагавшихся трупов, валявшихся на каждом углу. Мертвые тела стали просто досадным неудобством, к которому быстро привыкаешь. Но вдруг ее отец – совсем нерелигиозный человек – приобщился к странноватым, псевдошаманским практикам. Каждый раз, когда он натыкался на тело мертвого, он поднимал труп, взваливал себе на плечо и приносил домой, несмотря на протесты матери Ынчжу. Потом он одевал мертвеца. Тем, кто совершенно точно умер от голода, он клал в рот немного риса. В семье все традиционно спали вместе на полу, который обогревался с помощью системы ондоль
[57]. Трупы, принесенные отцом Ынчжу, находились в той же комнате. В разгар зимы, когда температура опускалась сильно ниже нуля градусов, мертвые тела отец клал в самые теплые места комнаты. Наутро семья волочила чужое мертвое тело в горы, чтобы похоронить, что требовало многих часов тяжелой работы – грунт был насквозь промерзшим.
Как это ни странно, Ынчжу утверждает, что это не было эксцентрическим чудачеством ее отца. Многие другие поступали точно так же, заботясь об умерших, исполняя погребальный ритуал, хороня совершенно незнакомых людей. Несмотря на отчаяние, безумные низкие поступки, на которые шли люди, пытаясь выжить, было также менее заметное стремление сохранить остатки человеческого достоинства во время «Трудного похода».
Те страшные дни навсегда остались в памяти людей. До сих пор Ынчжу являются призраки тех мертвецов. По ночам она иногда страдает лунатизмом. Однажды, вскоре после ее приезда в Сеул, полиция обнаружила ее идущей по улице ночью в сомнамбулическом состоянии. Полицейским удалось привести ее в сознание, и они отвезли ее домой.
Те мертвые. Она не знает их имен, но отчетливо помнит лицо каждого из тех, кого отец приносил в их дом. Она уже забыла лицо своего отца, но только не ТЕ лица. Ночные кошмары заставляют ее помнить этих людей и ни в коем случае не забывать.
«Чтоб ты жил в эпоху перемен» – так звучит апокрифичное китайское проклятье. Все члены семьи Ынчжу выжили в период «Трудного похода». Но если знать, что ожидало их впереди, этот факт может вызвать смешанные чувства.
Тридцать пятая глава
На пляже Вонсана процветает сегрегация: одна часть предназначена только для корейцев, другая – для иностранцев. Они разделены деревянным молом, заходящим в море, по обеим сторонам которого находятся плавучие платформы-плоты с вышками для прыжков в воду. Как и во время других моих поездок, мы оказались единственными посетителями на «иностранной» части. На корейской – яблоку негде упасть.
