Никто не ожидал, что я дойду до цели. Никто не ожидал, что пацан сможет собрать войско, сможет начать отстраивать разрушенный Адор и поднимет за собой людей. Но я смог. Я жаждал мести. Я алкал ее всем своим существом. И я был чертовски упрям. Ничего не боялся. Сам таскал бревна и камни. Сам укладывал их вместе со своим народом, который постепенно возвращался обратно в Адор. Выжившие уцелевшие, спрятавшиеся в лесу. Они шли домой… в свои разрушенные лачуги, к своим непохороненным мертвецам. Я ничего не мог им дать кроме обещания восстановить город. И это обещание я выполнял насколько только мог. Все ресурсы, которые нам удалось собрать, все продовольствие, которое дал нам Карл мы делили по-братски. В тот момент не было разделения на знать и бедноту. Паек строго взвешивался и раздавался людям прямо на площади Адора.
Это были года моего становления, и я оказался на верном пути. Они все пошли за мной. Все до единого. Пошли мстить за своих мертвецов. Война Блэрам была объявлена официально. Я собирался захватить это место и оставить от него одни руины, сравнять его с землей. На моем знамени звенел медальон, чуть позже он будет изображен в одном из клювов трехглавого орла. Потрепанные, истощенные голодом и лишениями мы все равно были сильнее своих врагов. Мы несли им смерть потому что сами ее не боялись. И чем больше я убивал, тем глубже погружался в свой мрак. По ночам слышал, как кричит от боли моя мать или видел свою сестру с вылезшими волосами и покрытую струпьями, а иногда и обгоревшее тело брата. И дьявол во мне хотел погасить ее кровью и болью виноватых. А виноваты для меня были все. Старики, дети, женщины. Абсолютно все. Ненависть не знает возраста и половых различий, ненависть, взращенная на адской боли потерь беспощадна втройне.
Когда мы сожгли и разорили все деревни, находившиеся на границе с Адором Карл призвал меня к себе. Я был молод и дико зол. Я был зол даже на него за то, что обрек многих людей на страшную смерть только потому что боялся распространения заразы… Но это была ненависть обычного человека, а вот правитель во мне прекрасно понимал его действия. Я бы поступил точно так же.
— Как ты вырос и возмужал, мой мальчик! Он бы гордился тобой. Твой отец.
Карл сидел на своем троне. Грузный, располневший за последние годы правления с расплывшимся от пива и вина лицом и круглым жирным брюхом. Да, я вырос. И больше его не боялся. Уважал… но не боялся и если бы было надо я бы объявил войну и ему. Думаю, он прекрасно это понимал. От того и был так приветлив со мной. Знать и простой люд уже давно были недовольны правлением Карла, а отсутствие у него наследника еще больше будоражило народ.
— Пока что ему нечем гордиться. Адор все еще не восстановлен. Люди по-прежнему голодают, а виновный не понес должного наказания. Я хочу, чтобы Блэра признали виновным по закону и казнили его.
— У нас нет для этого доказательств.
Карл покрутил в руке фужер и поставил на поднос.
— Медальон, присланный Маргарет моей матери — это больше, чем доказательство.
— С чьих слов? Умирающей и измученной женщины? У тебя есть свидетели? Осталось письмо Маргарет? На основании чего я обвиню своего собственного брата и отправлю на плаху? На основании твоей ярости и отчаяния? Поиска виноватых?
Я стиснул челюсти и отвернулся к окну. Да. Я знал, что и сейчас он прав. Знал. Но от этого не становилось легче.
— Мне надоела ваша война. Блэр прислал мне письмо с просьбой защитить его земли от вандализма, защитить людей от набегов адоровцев и дикой жестокости. Маргарет Блэр мертва. Несколько месяцев назад крестьяне замучили ее до полусмерти, а она была на сносях.
Я криво ухмыльнулся.
— Надеюсь она сдохла в таких же мучениях, как и моя мать.
— Хватит! Войны больше не будет! Ты взрослый и умный воин. У нас есть враги извне. У нас хватает других проблем. Эти глупые раааспри…
— Распри? — я не выдержал и ударил кулаком по столу с такой силой, что фужер подпрыгнуцл на месте.
— Смерть более половины населения Адора теперь называется распрями? Подлое убийство с целью заполучить Адор это не распри — это и есть война, которую объявил нам Блэр.
— Надо положить этому конец! Вы оба залили кровью все ваши земли. Я слыша Уильям Блэр был повешен, а затем сожжен в лесу твоими солдатами. Разве недостаточно жизней ты отобрал? У Антуана родилась недавно дочь. Если ты обручишься с ней — война будет окончена, а ваши семьи породнятся. И если ты умен, если в твоей голове пульсирует не только жажда мести, а и трезвый расчет — ты сделаешь как я говорю. Поверь. Нет лучшей расплаты, чем отдать родную дочь ненавистному врагу и знать, что он ее трахает в разных позах.
Тяжело дыша я смотрел на смеющегося Карла и мне хотелось плеснуть содержимое бокала ему в лицо, чтоб он перестал ржать.
— Я скорее насажу этого младенца на свое копье, чем заключу этот брак! Они убили мою семью! Их кости перевернутся под землей если я сочетаюсь браком с кем-то из Блэров.
— Глупости! Месть не всегда означает кровопролитие. Да и предостаточно крови уже пролито! Я слышал, что в Блэре есть плодоносные шахты. Мои люди донесли мне об этом совсем недавно. Сам Антуан не знает об этом. Ты можешь стать хозяином всему Блэру на совершенно законных основаниях и дать процветание своему городу, захватив шахты, притом законным путем. Как приданное его дочери. — король осушил фужер до самого дна и бросив на пол, вытер рот тыльной стороной ладони. — а сучку Блэр всегда можно упрятать в монастырь и трахать кого захочется. Кстати… как насчет сочной, грудастой любовницы, мальчик? Когда ты в последний раз взбирался на бабу?
Он пристально смотрел на меня и вдруг разразился диким гоготом.
— Та ладно! Никогда? Серьезно? Это надо исправить… сегодня же. Немедленно.
Он хлопнул в ладоши и в залу вбежал один из королевских помощников.
— Приведи ко мне Эльзу. Скажи, что срочно.
Эльзой оказалась княгиня Холт. Овдовевшая знатная дама, которую Карл затащил в свою постель. Она была далеко не первой свежести и скорее напоминала доярку с деревни с огромным бюстом и крутыми бедрами, с белыми ляжками и густой порослью светлых волос между ног. Но я тогда впервые видел голую женщину. Ее грудь, ее кожа, даже просто понимание, что она голая, сводили меня с ума. Это был естественный подростковой голод и жажда секса. Совершенно примитивная потребность. Похотливая дрянь изошла слюнями, когда стянула с меня всю одежду, а я мял ее вымя, дергал соски и кончил несколько раз еще до того, как она ко мне прикоснулась.
Но с ней я научился многому, и она довольно долгое время была моей любовницей и наставницей. Приехала ко мне в Адор и жила в моих покоях. Я ее пользовал, а она… как ни странно она меня любила. Грубого, дикого, растерявшего все манеры, имеющего ее тело и совершенно плевавшего на ее душу маленького дьявола. Она так меня и называла «мой Дьявол с глазами цвета дыма». Я же относился к ней с долей презрения. Ласкал ее тело, лизал его, трахал во все отверстия, смотрел как она лижет и сосет меня и презирал за то, что дает это все делать с ней и давала не только мне. Смотрел как она воет, плачет от наслаждения, дергается в конвульсиях и ощущал эту брезгливость где-то в глубине души.
