* * *
Гости садились за стол, слуги сновали с подносами туда-сюда. Народ захмелел от вина и кваса, а я налитыми глазами смотрел, как Карл приближается к моей олле. Как ухмыляется ей, и она склоняет перед ним голову, но не приседает в реверансе.
Еще одна мелкая странность. Еще одна незначительная деталь, сбивающая с толку. А их множество и я никак не могу сложить в одну картину, что именно меня настораживает в Элизабет Блэр. Король что-то говорит ей и я вижу. Как заливается румянцем ее лицо, окрашивается в розовый цвет нежная шея. Сам не заметил, как прокрутил в пальцах нож несколько раз. Если начнет флиртовать я перережу ей глотку и не достанется никому.
— Держите себя в руках.
— Не указывай мне! — прорычал и погнул нож.
Король взял Элизабет за руку, и я ощутил, как мне в грудь впились тысячи кинжалов. Раскаленные добела они начали жечь мне кости. Что он ей говорит жирный боров? Что такого говорит, что она улыбается… а мне нет! Мне всегда нет!
— Дамы и Господа, разве нашим голубкам не пора на брачное ложе?
Карл поднял свой бокал и улыбнулся Элизабет, а потом посмотрел на меня и на Агнес.
— Великий брак должен быть скреплен не менее великими объятиями и не менее великим соитием.
Агнес выдохнула, и я ощутил, как она вздрогнула. Ее дрожь передалась мне. Но не дрожь желания, а дикое раздражение происходящим. Король пытается избавиться от меня и уже не отходит от Элизабет. Конечно он не посмеет увести ее при всех.
Или посмеет?
— Дааа. Молодых надо оставить наедине! Пусть милуются! Ждем наследника от герцога!
Кто-то выкрикивал пошлые шутки, кто-то улюлюкал и смеялся.
— Идите и готовьтесь к ночи, моя жена.
Посмотрел на Агнес и зло усмехнулся, когда она подняла на меня горящий взгляд и зарделась.
— Я скоро буду.
Снова посмотрел на Элизабет, которую король усадил рядом с собой.
— Мой господин, уступите. Это будет умнейший ход. Просто женщина. Таких тысячи. Я найду для вас красивее в сотни раз.
И не прав, черт его трижды раздери, как же он прав. Отдать и наладить окончательно отношения с королем… Получить на совершенно законных правах рудники. Найти другую оллу и…
Но я уже встал из-за стола и поднял свой бокал, сделал несколько глубоких глотков, глядя исподлобья на свою ведьму, высушившую мне все мозги.
— Пусть мою оллу уведут в ее покои и приготовят к ритуалу.
Сказал так громко, что Карл обернулся ко мне и улыбка пропала с его лица. Я вытер губы тыльной стороной ладони и перевел взгляд на Элизабет. Красивая дрянь, до безумия соблазнительная, недоступная гадина, из-а которой все летит к дьяволу. Она сама явилась из преисподней, чтоб свести меня с ума.
Я хочу ее сегодня. Хочу немедленно! Я слишком долго, мать вашу ждал. И мне плевать на Карла, на войну. На все плевать. Она принадлежит мне и, если ради этого мне придется сразиться с королем — значит так тому и быть. То, что принадлежит мне трогать нельзя. И не важно, что это: рудники, моя земля или моя женщина.
ГЛАВА 20
Видеть его с ней… Так словно мне вонзили в сердце тысячу острых железных заноз, пронизали ими мою плоть, воплощая самое болезненное, что может произойти с женщиной — измена. Да, мой разум понимал, что это не Миша, да я знала, но разве разум может приказать сердцу, разве он может заставить его не болеть, не сжиматься в судорогах и не кровоточить? Если бы мы были столь всесильны разве мы могли бы страдать и погибать от неразделённой любви? Ненавидеть и мучиться? Ревность, как болезнь, как страшное стихийное бедствие, выжигающее все внутренности ядом, разрушает все в руины. Ревность самое ужасное и губительное чувство, которое только можно испытать. Ничего не причиняет столько мучений, как осознание, что тебе предпочли другую. Видеть их вместе рука об руку, произносящих клятвы, улыбающихся и счастливых. Как будто меня стерли с той фотографии, где я была невестой. Это мое счастье. Они украли его у меня. Выдернули из моего мира и присвоили себе все то, что было моим. Я не хочу больше быть Элизабет Блэр. Я хочу домой… я хочу туда, где мне не будет настолько больно.
Отошла к окну и смотрела вдаль на красные горы с припорошенными снегом пиками, подпирающими серое грозовое небо так похожее в этот момент на глаза проклятого герцога. Мне кажется никогда еще я не любила так отчаянно и в тоже время с такой всепоглощающей ненавистью.
— Уметь прятать страсть к мужчине — вот великое достояние умной женщины.
Мужской голос заставил повернуться и встретиться взглядом с глазами самого короля.
— Женщинам не обязательно показывать свой ум остальным. Ее прелесть как раз в том, чтобы казаться глупой.
— Но не быть глупой по-настоящему, считая, что постель герцога может согревать ее вечно. Ничто так скоро не меняется, как оллы на одре любви. Знаешь сколько костей зарыты в маленьком лесу за берегом реки? Из них можно было бы выстроить замок подобный этому.
Он взял меня за руку и поднес ее к мясистым губам. Жирный, вблизи похожий на бородатого сального кабана, он вызывал лишь глубокое отвращение. И явно играл на моих чувствах, будучи наблюдательным или кем-то осведомленным. Маленькие глазки сверкают уже знакомым мне блеском похоти. Он даже не скрывает его, пожирая мое тело.
— Ни у одной из них не было выбора.
Сказала я и высвободила руку.
— Но он может быть у тебя. — снова взял меня за руку, — всего лишь прийти ночью в мои покои. Клянусь кровью моих предков Карл Второй никогда не тронет женщину против ее воли. Но ты официально станешь моей, и никто не сможет претендовать на тебя… Моей любовницей, а не бесправной оллой, которую казнят едва она родит наследника.
Я смотрела на него и мне хотелось дать ему пощечину только за то, что предлагает мне подобное… Но все же разум торжествовал и напоминал мне о том, что я не у себя дома и эта пощечина может стоить мне жизни.
— Вы меня совершенно не знаете.
— Зачем мне знания, если мне хватает моего зрения и то, что я вижу заставляет мое сердце замирать от восторга, а мою плоть каменеть от вожделения. Я дам тебе намного больше, чем может дать герцог. Никто не унизит тебя рядом со мной!
Он говорил и в уголках его рта выступала слюна. Она пузырилась на губах и вызывало во мне тошноту. Как можно добровольно прийти в его постель и не исторгнуть содержимое желудка?
— Сегодня твой господин сначала лишит девственности свою жену, если она все еще девственница и только потом придет к тебе. После нее. А может и не придет вовсе, а сделает это в другой день. Ты всегда будешь ждать этой милости потому что никаких других радостей в твоей жизни не будет. — взял меня под руку и повел к столу, — а я подарю тебе совсем другую жизнь. Я подарю тебе свободу. Ты станешь моей, когда сама будешь к этому готова. Посмотри на них… ты действительно считаешь, что можешь быть счастлива. Не будь наивной. Они вместе обсудят в какой позе он тебя отымеет, чтоб ей не было обидно, а потом вместе приговорят тебя к смерти.
