Спустилась на последнюю ступеньку и едва осветила помещение чуть не зхаорала от ужаса. Меня окружали клетки с висящими в кандалах, на стенах скелетами. Они оставляли их здесь умирать от голода и жажды… И перед глазами вспышками, кадрами мечущиеся окроваленные несчастные узники, хрипящие потрескавшимися губами «пииииить»…»будьте проклятыыыы… проклятыыыы всеее».
Дернулась, зажимая виски, чтобы отогнать все эти образы, полоснувшие мозг адской болью. И увидела Моргана. Так же прикованного к стене, распятого за руки и за ноги, со свисающими на лицо волосами. И вдруг увидела его там… в тронном зале рядом с доберманами. Разодетого в шелка, с пальцами унизанными перстнями. Как быстро человек может упасть вниз. И стать никем. Преданным, гонимым своими подданными. Толпа, которая рукоплещет твоему восхождению, будет так же рукоплескать на твоей казни. И внутри словно все заломило от жалости, от ощущения своей вины в том, что теперь он здесь… на этой стене, в клетке. И его охраняют те, кто раньше боялись произнести его имя и дрожали от страха лишь завидев знамена Адора. Поежилась от холода, глядя на него в одной рубашке, висящего на цепях. И все внутренности вдруг обожгло диким страхом — потерять его. Стать причиной его смерти. Понимать, что он бы никогда не вернулся в монастырь если бы не я… Он бы не начал эту войну, если бы не я.
Не позволю его казнить. Надо будет убью Уилла. Убью их всех. Испепелю этот проклятый монастырь. Морган как будто почувствовал меня и приподнял голову, посмотрел из-под растрепанных волос своими пронзительными темно-синими глазами. И от этого взгляда стало больно и горячо внутри, как будто что-то разрывало грудную клетку. Как я не видела раньше… как не читала его взгляд? Он ведь откровенен настолько, что кажется если бы орал до кровохарканья я бы не была столь оглушена таким откровенным отчаянным безумием, такой страстью от которой воздух в темнице согрелся и лед на стенах начал плавиться.
— По запаху тебя узнал… даже глаза открывать не надо.
Не выдержала бросилась к клетке и в отчаянии вцепилась в задвижку, пытаясь ее открыть, но она примерзла и не поддалась.
— Пальцы замерзнут, — шепчет потрескавшимися губами, — оставь. Эти все равно не снять.
Кивнул на кандалы, а я дернула задвижку изо всех сил, сломала ноготь до мяса, оцарапала костяшки, но отодвинула проклятую железку и тут же сдавила герцога в объятиях. И ничего больше не надо. Только рядом быть, видеть его, прижиматься всем телом, ощущать его дыхание. И слезы градом по щекам, нашла его губы. Целовать до исступления, до боли, чтоб свои онемели. Греть его щеки слезами, глаза целовать, лоб, все ссадины на шее, зарываясь лицом и вдыхая запах его кожи.
— Сумасшедшая… Дьявол. Если бы я знал, что для всего этого нужно висеть где-то в темнице монастыря, окоченевшим от холода в двух шагах от смерти я бы сдался твоему отцу и Уиллу в самом начале войны… Я бы не начал ее… Ты понимаешь, Элизабет? — поймал мой затуманенный взгляд, — Я настолько помешан на тебе, что я готов был забыть… все забыть и простить.
— Что простить? — открывая крышку на фляге и поднося горячую настойку к его губам, давая сделать несколько глотков согревающей жидкости.
А он заметил мои сбитые пальцы и лицо исказилось, как от боли.
— Поднеси к губам… руки свои.
Поднесла и глаза закатила, когда его горячие губы прошлись нежно по ранам.
— Расскажи мне…
— Что рассказать? — закрыл глаза прижимаясь лбом к моему лбу.
— Все расскажи. Почему война? Почему ненависть… расскажи мне.
— Зачем, — веки дрогнули и челюсти сжались, — зачем тебе слышать…
— Хочу знать какую боль причинила тебе моя семья… Хочу знать все об этой вражде.
— Разве не знаешь?
— Не знаю. Скажи мне… Прошу тебя.
— Детям тяжко осознавать грехи и преступления своих родителей… ведь мы привыкли считать их божествами.
— Боги издавна славились своей жестокостью.
— Я не хочу причинить тебе боль… я уже достаточно ее причинил.
Приподнял тяжелые веки и посмотрел мне в глаза, а я захлебнулась той острой тоской, что плескалась на дне его бушующих океанов.
— Поделись со мной… Я хочу знать.
Прижалась губами к его глазам, обнимая за шею и согревая своим телом.
— Пожалуйста… расскажи мне.
Как же по-животному я соскучилась по нему, как же изголодалась по его запаху, по дыханию, по всему, что является им. И дрожу всем телом от ужасного страха разжать объятия и отпустить его.
— Хочу любить тебя без тайн… хочу с правдой любить.
Какое-то время он молчал, а я медленно и едва касаясь целовала его глаза.
— Они дружили… Мои родители и твои. Мы были семьей… Пока вдруг все не изменилось и твоему отцу не захотелось власти, и он…, - Морган содрогнулся всем телом, а я прижала его голову к своему плечу, не отпуская, — он заставил твою мать… а может так решила она сама… заразить Софию Ламберт и весь народ Адора Лютью.
— Лютью? — переспросила я, продолжая крепко держать его в своих объятиях.
— Страшной болезнью от которой человек гниет изнутри и покрывается струпьями. Маргарет Блэр подарила моей матери медальон с заразой. Подарила во имя мира, прислала вместе с лживым письмом о прощении… Она убила всю мою семью… убила маленькую сестренку, старшего брата и… маму… В жутких мучениях она умерла у меня на руках. А Адор… Адор был мертв, как и я сам.
Я так и не разжала рук, сцепила их на затылке Моргана и целовала его шею там, где мочка уха.
— Я поклялся уничтожить всех, кто носит фамилию Блэр… И не смог. Не смог убить тебя, Лиза… Пытался сколько раз и не мог… Какая жестокая насмешка судьбы. Из всех женщин на земле я полюбил ту, что поклялся уничтожить. — и жадно нашел моли губы, поцеловал затяжным поцелуем, — пусть твой брат казнит меня так как если я выживу — ему не жить. Клятва нарушена лишь в отношении тебя. Все остальные с именем Блэр СДОХНУТ!
Зарычал он и дернулся на цепях с такой силой, что я разжала руки, а он смотрел мне в глаза горящим взглядом.
— У меня на шее в кожаном мешке… тот самый медальон. Достань и отдай своему брату. Скажи, что это подарок. Заразы там давно нет… но он пропитан кровью и моими проклятиями. Когда я сдохну, то вернусь с того света, чтобы его утянуть за собой. Так ему и передай… А ты…
Я хотела снова обнять его, но Морган отрицательно качнул головой.
— Достань медальон. Сейчас!
Дрожащими руками развязала кожаный шнурок у него на шее и сжала мешочек в ладони.
— Ты будешь свободна после моей смерти от всех клятв и обещаний. Я хочу, чтоб ты была счастлива, Элизабет Блэр… Даже не со мной. Найди того… того Мишу, которого ты любишь и…
— Нет! — обхватила его лицо, зарылась пальцами в жесткие волосы, сжала их заставляя жестокого и глупого безумца посмотреть на себя, но он упрямо закрыл глаза.
