– Я слышал, река тут как-то горела? – спросил я, не очень зная, о чем вообще говорят перед тем, как переспать с малознакомой девушкой.
Она не ответила. Мы сели в ее синий «Сатурн», и она поставила в магнитофон кассету Nine Inch Nails.
– О, любишь индастриал? – спросил я. – Мне очень нравится Nitzer Ebb и Test Dept.
– Обожаю Трента, – ответила она, завела мотор и тронулась. По пути, подпевая Sin, она взяла меня за руку. Ее рука была потной, и она стала хватать мою ладонь, словно замешивая тесто для хлеба.
Мы доехали до гостиницы, и я не знал, что делать. Я был холост, так что мне ничто не мешало заводить однодневные романы с кем угодно, хотя я и не был до конца уверен в теологических последствиях секса с незнакомками в гостиничных номерах.
Я набрался смелости и спросил:
– Хочешь подняться в номер?
Четыре простых слова, которые дались мне с большим трудом.
– Хорошо, – ответила она, заглушила двигатель и убрала ключи в черную кожаную сумочку.
Мы поднялись в комнату, и она спросила:
– У тебя есть что-нибудь выпить?
– М-м-м, тут есть мини-бар.
Я открыл холодильник. Она заглянула внутрь, взяла маленькую бутылку «Джека Дэниэлса» и банку «Кока-колы» и приготовила себе коктейль, оставив банку и бутылку на туалетном столике рядом с моей зубной щеткой Tom’s of Maine и зубной нитью.
Я был холост, так что мне ничто не мешало заводить однодневные романы с кем угодно, хотя я и не был до конца уверен в теологических последствиях секса с незнакомками в гостиничных номерах.
Ким посмотрела на меня; ее глаза были слегка расфокусированы из-за экстази, белого вина и виски. Она пахла какой-то дешевой парфюмерией, но я хотел поцеловать ее. Я не хотел влюбляться в нее или купить дом и поселиться там вместе с ней, воспитывая нескольких маленьких веганов. Я просто хотел поцеловать ее в губы, пахнувшие виски с колой, здесь, в моем тихом гостиничном номере. Я был христианином, но я хотел больше подобных ночей – с пьяными и обдолбанными девушками, которые бросают пустые бутылки из-под «Джека Дэниэлса» рядом с маленькими кусочками мыла Dial в ванной.
Ким села на коричневую простыню, сделала большой глоток из своего бокала и начала говорить. Она рассказала, что работает парикмахером. Еще рассказала о своем бывшем парне, с которым только что рассталась – он диджей «и настоящий м*дак». Потом была история о том, как она росла в Огайо и хотела уехать в Лос-Анджелес, но в то же время не могла бросить друзей в Кливленде. Я сидел на постели и слушал, думая, когда же стоит ее поцеловать.
Она перестала говорить, я наклонился вперед и поцеловал ее в ярко-красные губы. Она не ответила на поцелуй, и я отодвинулся, не понимая, что происходит.
– Я должна тебе кое-что сказать, – допив коктейль, проговорила она. – Когда я росла, ко мне приставал отчим.
– О Боже, – сказал я. – Мне так жаль.
Следующие полчаса она рассказывала мне, как росла в пригороде Кливленда и как к ней приставал отчим. Я сидел рядом, не говоря ни слова. Договорив, она встала и сделала себе еще одну порцию виски с колой. Выпив половину, она поставила бокал на прикроватный столик и спросила:
– Полежишь со мной в обнимку?
– Конечно.
Мы легли на простыню с цветочным узором, и я обнял ее сзади.
Через несколько минут я понял, что она плачет, погладил ее по жестким красным волосам и сильнее прижал к себе. В конце концов она перестала плакать, и мы просто лежали в странной тишине гостиничного номера в два часа ночи.
Ким встала, допила коктейль и поправила платье.
– Мне надо идти, – сказала она, потом, посмотрев на меня, добавила: – Пока, Моби. Ты милый.
Она забрала сумочку и ушла, тихо закрыв дверь. Мне она оставила бокал с отпечатками темно-красной помады, две пустых бутылки «Джека Дэниэлса» и полупустую банку «Кока-колы». Я чувствовал на своей футболке запах ее духов, смешанный с сигаретами и рейверским дымом из клуба.
Я пошел в туалет и вылил полупустую банку «Кока-колы» в унитаз.
Глава двадцать вторая
Свет сквозь деревья
Мой английский тур-менеджер решил, что устроить мне три концерта в одну ночь – хорошая идея. Играть один концерт за вечер – это же так лениво, традиционно и буржуазно. Его логика, насколько я понял, была такой: Англия довольно маленькая, в три часа ночи на дорогах пусто, а три концерта – это три гонорара.
Описываемые события происходили задолго до распространения мобильных телефонов, Google Maps и компьютерной навигации. То была эпоха бесконечных кружений по пригородным объездным дорогам, покупки карт на заправках и вопросов «Как доехать?», обращенных к бомжам-наркоманам, живущим под мостами Бирмингема.
Я жил в Майда-Вейле, в гостевой комнате Марка Мура. Он с группой S-Express выпустил танцевальный хит номер один Theme from S-Express и был самой крутой поп-звездой, с которой мне довелось нормально пообщаться. Как и все остальные на танцевальной сцене, он был молод, и успех пришел к нему случайно. Единственное условие, на котором он согласился пустить меня к себе пожить, – чтобы я для него готовил.
Мой английский тур-менеджер решил, что устроить мне три концерта в одну ночь – хорошая идея. Играть один концерт за вечер – это же так лениво, традиционно и буржуазно.
В первый свой вечер в Майда-Вейле я пошел в местный продуктовый магазин и купил тофу, бурый рис, имбирь, брокколи и кунжутное масло. Я приготовил ему овощное рагу. Он съел четверть своей порции, посмотрел на меня ненавидящим взглядом и сказал:
– Ладно, хорошо, можешь жить у меня, но, пожалуйста, больше никогда ничего мне не готовь.
Мы с Марком сидели в гостиной с его парнем и Джеффом Миллзом из Underground Resistance, обсуждая Берлин и новые техно-релизы. В дверь позвонили, и вошел мой водитель. На моего тур-менеджера работали несколько человек, чьей единственной задачей было возить диджеев и рейв-группы по клубам и рейвам Великобритании. Требований в должностной инструкции было два: 1) у тебя должна быть машина; 2) ты не должен спать за рулем.
Водитель вошел, увидел, как Марк держится за руки со своим парнем на диване, и коротко сказал:
– Я буду в машине.
– Ой-ой, дорогуша, твой водитель, похоже, гомофоб, – сказал Марк.
Я сложил аппаратуру на заднее сиденье машины и сел впереди, рядом с водителем. Ни он, ни я не стали говорить о том, что он, возможно, гомофоб, а я живу у гея – поп-звезды и его бойфренда. Единственной работой водителя было вовремя доставить меня на концерты и получить за это деньги. Если он гомофоб – это, конечно, отвратительно, но это не значит, что он недостаточно квалифицирован, чтобы возить меня по Англии посреди ночи.
Мы выехали из Лондона, выбрались на шоссе M25 и поехали на наш первый адрес – клуб «Мистер Би» в Эссексе. «Мистер Би» был легендарным местом для рейверов: The Prodigy и остальные танцевальные коллективы из Эссекса либо давали там свои первые концерты, либо принимали в «Мистер Би» наркотики, либо трахались на парковке клуба. Я должен был выйти в одиннадцать вечера, что на рейверском языке означало начало ночи, почти сумерки.
