Неужели мы обречены?
Я в тысячный раз задаю себе этот вопрос, глядя в глаза Алисы. Возможно это игра света, но мне кажется, что на ее темных волосах появляется седая прядь. Мои отрезанные волосы лежат на полу; они запачканы кровью Эллы.
Когда позади нас слышится странный звук, будто бы открывается дверь, мы все резко поворачиваемся и видим, как часть стены отъезжает и оттуда выходит Роза. Она одета в то же мятное платье, и на ее лице – моем лице – все еще есть отблески безумия. Однако вместо собачьей преданности я вижу гнев и жалость. А еще – решимость.
Не знаю, что с ней произошло, но она поменялась. Роза направляется ко мне, склоняется, берет мое лицо в свои теплые ладони и шепчет моим голосом:
– Прости, прости меня, Лиля, сестренка. Прости, я не знала.
Она вытирает мои слезы большими пальцами, говорит, что ей жаль и что она ни о чем не догадывалась. А потом поднимает с пола брошенные ножницы – те, которыми Габриэль отрезал мои волосы, и я жмурюсь – мне кажется, что сейчас она убьет меня ими. Но вместо этого Роза освобождает меня. Затекшие руки и ноги обретают свободу, и я тотчас сдергиваю с лица ленту.
– Я все слышала. Прошла по тайному ходу, была за стеной и слышала, – говорит Роза, и ее глаза лихорадочно блестят. – Лиля, я ничего не знала! Не знала про родителей, не знала про Сашу, не знала про то, что он убивает людей. Должно быть, я сумасшедшая, такая же, как и он. – Она хватает меня за руку, тяжело дыша. – Он сказал мне, что ты подожгла дом родителей, и я верила в это, понимаешь? Я верила во все, что он мне говорит. А когда он… Когда он сказал про Сашу, у меня в голове что-то перемкнуло, я словно пришла в себя. Лиля! Мне так жаль!
Роза обнимает меня так крепко, что у меня хрустят кости. Меня обнимает мое отражение – мне кажется, я и сама обезумела.
– Я всегда хотела тебя увидеть еще раз, даже пыталась искать, до того как Габриэль появился, – шепчет она мне на ухо. – Но ничего не получалось. Лиля, я не хотела, чтобы все так вышло. Должно быть, безумие заразно. Мне жаль, прости. – Роза отстраняется от меня. – Я найду его и отомщу за родителей и за Сашу. А ты убегай. Этот тайный ход выведет тебя на улицу. Убегай скорее, малышка. Я подожгу это логово. Наш братик так верит в ад, что непременно должен туда попасть еще на земле.
– Постой! – хватаю я Розу за руку, но она лишь смеется – так же безумно, как Габриэль, – и, подобрав полы платья, убегает.
Это моя сестра. Моя кровь. Мое лицо. Моя тень, которую я вижу и с которой тотчас расстаюсь. Но я не бегу за ней, как бы мне этого ни хотелось. Я должна помочь людям. Я хватаю ножницы и освобождаю остальных – всех, кто привязан к железным стульям. Разрезаю веревки, молясь, чтобы успеть. Мои онемевшие руки меня плохо слушаются, но я стараюсь изо всех сил. Успеть, успеть, я должна успеть.
И я успеваю.
– Ты в порядке? – тотчас спрашивает меня Матвей, на мгновение обнимая и крепко-крепко прижимая к себе.
Его северное море размешано с кровью, но это море – мое.
– А ты? – шепчу я, глядя в его глаза – они теплые и ласковые, любимые.
Он только кивает, и я обнимаю Алису – она тихо плачет. На ее волосах действительно есть седая прядка. Я беру ее за руку, и наши пальцы крепко переплетаются.
– Слушайте меня внимательно, – тихо говорит Матвей, настороженно поглядывая на вход. Теперь его взгляд другой – внимательный и уверенный, как у вожака стаи. – Нам нужно уйти и сделать это как можно тише. Пойдем по тому пути, по которому пришла Роза.
– А если она нам соврала? – глухо спрашивает Яна, которую снова начинает колотить, но она пытается сжимать и разжимать пальцы, чтобы восстановить кровообращение.
– У нас нет другого выхода, – отвечает Матвей. Там мы можем наткнуться на этих уродов. Да и кто знает, сколько их тут. В «Легионе» много психов. Я иду первым. Вы – за мной. – Его взгляд падает на безжизненного Стаса, который стоит, опустив руки. Эй, пойдешь последним. И только попробуй вытворить что-нибудь, я сломаю тебе шею. Понял?
Стас бездумно кивает и кидает взгляд на кровь, оставшуюся от Эллы.
– И куда это вы собрались? – слышится холодный голос Константина.
Я оглядываюсь назад, и внутри все обрывается. Возродившаяся было надежда сгорает заживо. У Константина в руках пистолет Матвея. Он направлен прямо на нас. А между нами всего несколько шагов. Это конец?
В моей голове мелькает мысль, что перед смертью я все-таки успела обнять Матвея. И умру, крепко держа за руку Алису.
– Дернитесь – пристрелю, – сообщает он нам и кидает взгляд на ножницы в руках Матвея – он хотел взять их с собой в качестве оружия. – Брось.
Матвей подчиняется, не сводя с Константина взгляда.
– Откинь ногой ко мне, – велит тот.
Матвей подчиняется снова.
– Как высвободились? – спрашивает Константин.
– Помог кое-кто, – отвечает Матвей.
Он стоит впереди нас, словно закрывая спиной. Его плечи прямые и напряженные. И я знаю, что его сердце бьется сейчас, как сумасшедшее. Мое – в унисон с его.
– Кто же? – усмехается Константин. – А, можешь не отвечать. Какая разница. Сейчас вы окажетесь на своих местах, дорогие гости. А Габриэль уже придумал, какую игру устроить. Сегодня столько красивых девушек. – Его глаза останавливаются на Алисе. Та опускает голову. А он хрипло смеется. Видимо, уже придумал, что сделает с ней.
– Зачем? – вдруг спрашивает Матвей.
– Тебе интересно, зачем я тебя предал? – спокойно интересуется Константин. Пистолет он не отпускает. – Ну, я никогда и не был на твоей стороне. С самого начала. Просто Габриэлю нужен был тот, кто сможет контролировать тебя. И мне показалось это забавным. Игра в предательство – почему бы и нет? Весело.
– Нет, это я уже понял. Зачем ты играешь по его правилам?
– Что значит – по его правилам? – хмурится бывший водитель Матвея.
– Ну, он твой босс, ты подчиненный.
– Мы компаньоны.
– Сомневаюсь, – смеется Матвей. – Ты скорее похож на преданного пса, готового исполнять все приказы хозяина. Только знаешь, что бывает с такими псами потом? Их отстреливают и ищут новых.
Он провоцирует Константина – я прекрасно это осознаю. И не только я.
– Все сказал? Уймись, иначе прострелю ногу. Не тебе, кому-нибудь из девок.
– Мне действительно интересно. Хочешь стать Князем? – вдруг задает Матвей новый странный вопрос.
Константин щурится:
– Что это значит?
– Давай объединимся и захватим в «Легионе» власть. Будем играть по своим правилам.
– Волк хочет задрать пса? – хохочет Константин – ему почему-то безумно смешно.
Он приближается к Матвею, целясь тому в лицо, и говорит:
