– И как оно тебе? – с интересом спрашиваю я.
– Прекрасно. Как еще может быть? – отвечает он.
– Лучше рассветов и закатов?
– Сложно сказать. Знаешь, о чем я думал, когда впервые его увидел? Мне казалось, что небо транслирует другой мир. Как будто посреди темного неба колышется зелено-синее поле, а в этом поле живут феи и лепреконы. – Матвей говорит о своих детских воспоминаниях с улыбкой, которая смягчает черты его лица. А в другой раз мне казалось, что это арка волшебного города. И мы с братом придумали историю, что тот, кто сможет пройти сквозь нее, попадет в этот город и станет его защитником. Решили ждать звездный корабль.
Мой гость неожиданно замолкает. Улыбка уходит, но мягкое выражение лица все равно остается. И он кажется мне беззащитным.
– Как же здорово звучит! – хлопаю я в ладоши. Увидеть северное сияние было мечтой моего детства.
– Тогда ты его увидишь, – обещает вдруг Матвей. – Детские мечты должны исполняться.
– А твои детские мечты исполнились? – спрашиваю я.
– Если ты о том, чтобы попасть в волшебный город, то, как видишь, нет, – усмехается он. – Я все еще здесь. Пока не сел на звездный корабль.
– Я про другое, – мотаю я головой. – Ты стал защитником? Умеешь защищать свое? Я думаю, да. Стал. Умеешь. Значит, твоя мечта исполнилась. Знаешь почему? Потому что все наши волшебные города – вот здесь. – Я кладу руку на сердце под его удивленным взглядом.
– Вот как. А можно я повторю? – спрашивает он, а я, не понимая, в чем дело, киваю.
Его ладонь опускается мне на грудь. Я тотчас убираю ее.
– Ты в себе? – сержусь я.
– Ты же сама разрешила, – невинным тоном отвечает Матвей.
– Я не разрешала тебе себя лапать.
– Ну, если тебе обидно, можешь полапать меня. Где тебе хочется меня потрогать? Я все вынесу.
– Перестань, – злюсь я еще больше. – Мне не нравятся такие шутки.
– О’кей, понял. Значит, ты все это время рисовала, да?
– Да.
– А ела? – спрашивает он.
– Что? – теряюсь я. – А, ну да, ты же вчера что-то заказывал.
– Это было вчера утром, принцесса. Сутки прошли, – смеется он. – У тебя проблемы с восприятием реальности. Ты даже голод не в состоянии почувствовать.
Я закатываю глаза. Если я увлечена чем-то, то действительно перестаю замечать абсолютно все. Мама часто меня ругала раньше за это, когда я рисовала.
– Как чувствовал, я заказал нам кое-что, – весело говорит Матвей.
Словно по заказу, раздается звонок в дверь – приезжает курьер, который привозит два больших фирменных пакета. Мы вместе сидим за круглым столом на кухне и едим. Я снова чувствую себя странно, почти нелепо, а вот Матвей, воодушевившись обедом, напротив, весел. И даже пытается кормить меня с вилочки. В первый раз у него это не получается. Он пытается впихнуть в меня свою пасту, но пачкает мне губы сливочным соусом, а сама паста падает на мою футболку. Я мрачно смотрю на Матвея, а он смеется, глядя на меня, как на клоуна. Во второй раз он запихивает мне в рот здоровенный кусок стейка из мраморной говядины и снова смеется, глядя, как я пытаюсь его прожевать.
– Ты нормальный? – спрашиваю я с набитым ртом.
В эти минуты Матвей Веселов здорово меня раздражает. И когда он отвлекается на короткий звонок, я мстительно подсыпаю ему на стейк ядерный молотый чили и соль. Матвей не замечает этого и, отправив очередной кусок мяса в рот, начинает кашлять от неожиданности. Острое он не слишком любит. По-моему, у него даже слезы на глазах появляются – так его пронимает чили.
– Слушай, я, конечно, от тебя без ума, дорогая, но ты какой-то ходячий антисекс, – говорит он сдавленно. – Думаешь, после таких шуточек парни будут тебя хотеть?
– А после твоих, думаешь, тебя будут хотеть девушки? – вопросом на вопрос отвечаю я.
– А если бы у меня была аллергия на этот чертов перец? Я бы умер у тебя на кухне. И таскался бы за тобой после смерти.
Я не люблю такие шутки – черный юмор не моя тема – и хмурюсь.
– Ладно, извини. Я просто думала, что это будет смешно.
– Странные у тебя понятия о смешном.
– А у тебя?!
– Кстати, я же сказал: прекрати извиняться. Даже передо мной. Мне нужна сильная девушка рядом, уяснила?
Мальчишеская игривость в нем исчезает так же внезапно, как и появляется. Я лишь киваю. Интересно, когда он уберется восвояси? Но Матвей решает, что должен провести со мной большую часть дня.
– Может, слетаем куда-нибудь? – спрашивает он уже в гостиной.
– В смысле, погуляем? – не сразу доходит до меня.
– В смысле, сядем на самолет. Я давно не был в Бельгии.
– Извини, конечно, но в понедельник у меня учеба, – сухо говорю я.
– Ночью в воскресенье вернемся. Брюссель тебе должен понравиться. Если хочешь, можно в Париж, но я его не люблю.
Я сажусь напротив него.
– Матвей, послушай меня, пожалуйста. Может быть, я не самая умная в мире, но я действительно не понимаю, что ты от меня хочешь? Да, ты спас меня, за это тебе большое спасибо – дважды. Но что теперь?
– Я снова тебя пугаю?
– Скорее путаешь. Просто скажи: чего ты добиваешься? Ты говорил, что без ума от меня, но, честно сказать, выглядит это не так. Я не понимаю, что тебе от меня нужно. Ты то добрый и спокойный, то огрызаешься и ведешь себя так, будто бы я тебе что-то сделала. Если так, то скажи, пожалуйста, что.
Подпирает щеку кулаком. Внимательно смотрит. Усмехается.
– Я думал, ты все прекрасно понимаешь.
– Нет, я такая глупая, что не понимаю.
– Ты просто вынуждаешь меня сказать это прямо. Я хочу, чтобы ты была моей.
– Твоей кем? – уточняю я. – Игрушкой?
– Опять ты за свое. Моей девушкой, разумеется, спокойно отвечает Матвей.
Его уверенный тон меня бесит. Да как это у него получается – все время держать меня в напряжении? Просто эмоциональные качели какие-то.
– Возможно, ты не в курсе – хотя нет, в курсе, но я встречаюсь со Стасом, – нараспев говорю я.
Мне хочется, чтобы он тоже бесился.
Матвей смотрит на меня не мигая.
– Знаю. Вы встречались. И что?
– В смысле – встречались? – подаюсь я вперед.
– А теперь ты будешь встречаться со мной. Разве не понятно?
– А если я против? Давно ты за меня решать стал? – повышаю я голос.
Атмосфера накаляется. Вместо северного сияния над нами разливается дугой грозовое стылое небо. И мне кажется, будто я иду по маковому полю сквозь обстрел.
