Глава 10
Респектабельный джентльмен
Силы меня покинули, глаза закрылись. Я уже изготовилась применить неподобающий леди прием коленом, когда вдруг раздался стук в дверь. Лорд Ричард отпрянул от меня как от чумы, а из коридора донесся спокойный голос мистера Холдсуорта:
– Эфимия, я договорился с возчиком, он заедет за тобой завтра вечером. Если у тебя сейчас есть время передать ему указания насчет дороги, поговори с его сынишкой. Мальчик ждет внизу.
– Конечно! Уже иду! – почти выкрикнула я с облегчением, невежливо отпихнула своего мучителя, вырвалась в коридор и в буквальном смысле упала в объятия дворецкого.
Он помог мне удержаться на ногах и без единого слова зашагал прочь. Мне страшно захотелось разрыдаться. Я бросилась за ним:
– Вы не должны верить тому, что обо мне говорят!
– Насколько я понял, ты более не состоишь в штате прислуги, а значит, твое поведение, равно как и нравственный облик, меня не касается.
– Но это неправда! – выкрикнула я. – То, что обо мне говорят, – неправда!
– Надеюсь, я ошибся, но мне показалось, что в комнате ты была не одна.
– Я здесь ни при чем! Я не сделала ничего, чтобы привлечь его внимание!
– Вот в это я охотно верю. – Дворецкий остановился на верхней ступеньке служебной лестницы. – Ужин закончился, мне нужно выполнять свои обязанности.
– А где мне найти сына возчика? Он на кухне?
– Ни возчик, ни его сын сегодня сюда не приходили.
Я посмотрела мистеру Холдсуорту в глаза:
– Понятно…
Он кивнул и начал спускаться по ступенькам. Я последовала за ним, но уже не так быстро – просто не знала, куда идти, а возвращаться в свою каморку боялась, ведь лорд Ричард мог меня там поджидать. Его отсутствие в любом случае заметят, так что я смогу вернуться к себе позже. Но куда податься сейчас? Бродить в одиночестве по дому не было никакого желания – я могла бы с кем-нибудь столкнуться, а общаться с кем-либо из обитателей поместья, неважно, из господ или из слуг, мне отчаянно не хотелось. Никогда в жизни я не чувствовала такого презрения к себе со стороны окружающих.
От размышлений я очнулась на первом этаже и обнаружила, что ноги сами несут меня к библиотеке. Осмотревшись, я свернула в коридор для прислуги и направилась к потайной двери. Сама не знаю, что я надеялась там найти, тем более в коридоре было темно. Но в глубине души я чувствовала, что все мои злоключения в этом доме связаны с первым убийством. Мне просто не повезло споткнуться о труп. Возможно, если найдутся улики против убийцы, мне удастся обелить собственное имя…
Я осторожно нажала на стенную панель – раздался тихий щелчок, и коридор осветился газовым светом. За стеной послышались шаги. Я заглянула в щель и увидела мистера Бертрама. В одной руке у него был бокал бренди, в другой – недокуренная сигара.
Ума не приложу, что на меня вдруг нашло. Так или иначе, сердце, всегда служившее мне верой и правдой, покорно и бесперебойно качая кровь, вдруг обдало меня такой волной гнева, что я чуть не задохнулась. А в следующую секунду я ворвалась в библиотеку, даже не подумав, один он там или нет.
– Как вы могли так поступить со мной?! Вы опорочили мою честь! Из-за вас я потеряла работу, и теперь мои родные могут лишиться дома! И ради чего?! Чтобы вокруг вашего непорочного семейства, не дай бог, не разразился скандал! Вы хотите этого избежать? Тогда считайте, что я нашла для вас ценную информацию: ваше драгоценное семейство уже утонуло во лжи, тщеславии и грехе!
Мистер Бертрам, испуганно вздрогнувший при моем появлении, дождался, когда я договорю и переведу дыхание, а потом просто сказал:
– Я знаю.
Почувствовав себя кораблем, чьи паруса вдруг лишились ветра и безвольно повисли, я тяжело опустилась в кресло, закрыла лицо ладонями и, к собственному ужасу, разрыдалась. Мистер Бертрам, как и все джентльмены в присутствии плачущих женщин, совершенно растерялся.
– Эфимия! Пожалуйста, не надо! Я всего лишь пытался вас защитить!
От этой вопиющей лжи поток слез у меня немедленно прервался, будто закрыли кран.
– Да как вы смеете такое говорить?!
Мистер Бертрам бросился передо мной на колени и схватил за руки:
– Это правда, Эфимия, клянусь вам!
На одно безумное мгновение я даже почувствовала себя героиней приключенческого романа; сердце заколотилось в ожидании слов, которые сейчас неизбежно должны были последовать.
– Думаю, их обоих убил Ричард, – сказал он.
Что бы я там ни навоображала себе, это были определенно не те слова. Я отдернула руки и отстранилась.
– Встаньте, мистер Бертрам. Вы смешны.
– Не такой реакции я ожидал, Эфимия… – озадаченно проговорил он, поднимаясь на ноги.
– Кажется, мы оба оказались в неловком положении, – заметила я.
– Вы действительно совсем не похожи на служанку, Эфимия…
– Кажется, вы начали говорить о брате.
– Я сильно подозреваю, что Ричард сделал несколько неудачных инвестиций. После этого отец не только лишил его содержания, но и пригрозил оставить без наследства.
– Но убить родного отца… – не поверила я.
– Да, действительно немыслимо, – покивал мистер Бертрам, тоже усаживаясь в кресло. – И тем не менее…
– Что?
Он вздохнул:
– Вы знаете о нашем семейном бизнесе?
Я покачала головой:
– У отца есть маленький банк, но бо́льшая часть его состояния сделана на торговле оружием.
Я обдумала услышанное.
– Так вот что имел в виду тот газетчик, когда заявил, что вы сеете смерть…
– Боюсь, именно так, Эфимия. Я в этом бизнесе не участвую. Отец не возражает, поскольку у меня слабое сердце. Он предпочитает, чтобы люди думали, будто я не работаю с ним из-за проблем со здоровьем, а не по велению совести. Но моя совесть все равно неспокойна. Я получил скромное наследство от своего покойного крестного отца, и оно дает мне некоторую самостоятельность, однако я по-прежнему живу в доме отца и ем за его столом. Всю свою жизнь я трачу его кровавые деньги.
Тут я почувствовала необъяснимую потребность увеличить дистанцию между нами и пересела на соседний с креслом стул. Конечно, служанке не подобает сидеть в присутствии хозяина, но мне казалось, что мы уже преодолели черту сугубо деловых отношений.
– Я думаю, вашу жизнь в доме отца, когда вы были ребенком, в расчет можно не принимать. Родителей не выбирают.
Он кивнул:
– Да, но жизнь с такими родителями калечит психику. Представляете, каково это – понимать, что твой отец отчасти виновен в массовых убийствах. Если бы вы знали хотя бы десятую долю того, что творилось в Африке… Хорошо, что не знаете.
