– Я, разумеется, прослежу, чтобы она получала средства на воспитание ребенка, Эфимия, но…
– Люси была племянницей Холдсуорта.
– Ах вот как…
– Но в принципе вы можете оказаться правы, – быстро добавила я. – Скорее всего, Ричард совершил оба преступления.
Мистер Бертрам пристально на меня посмотрел:
– Эти слова определенно продиктованы вашей совестью и выдают уверенность в том, что хороший человек не способен на преднамеренное злодеяние.
Я опустила голову:
– Да. Но Ричард в любом случае свалит на Холдсуорта вину за два убийства!
– Это меня ничуть не удивит. Мой брат – человек не только аморальный, но и глупый. Он никогда не видит сути вещей.
– Мне кажется, он умнее, чем о нем думают. А уж хитрости ему точно не занимать.
Мистер Бертрам вскочил с видом человека, готового к решительным действиям.
– Мне жаль Холдсуорта, но я не могу скрыть от полиции то, что вы мне рассказали о его племяннице. У меня достаточно доказательств вины Ричарда, полученных от нотариуса, кроме того, вы засвидетельствуете, что он запер вас в гардеробе. Я немедленно пошлю за инспектором. Он будет присутствовать на званом ужине, и мы публично разоблачим моего брата.
– О нет! – воскликнула я. – Это слишком мелодраматический план, наверняка что-нибудь пойдет не так!
Мистер Бертрам поднял бровь:
– Эфимия, давайте я самостоятельно займусь решением этой проблемы. Прошу вас оставаться в этой комнате – возможно, нам понадобится послать за вами для дачи показаний. Обещаю не спускать глаз с Ричарда и Риченды – вы будете в полнейшей безопасности.
– Мистер Бертрам, честное слово, это не лучший план действий…
– Позвольте мне самому судить, – сказал мистер Бертрам, вышел из каморки и тихо закрыл за собой дверь.
Тысячи мыслей проносились в моем сознании, и ни одна из них не обнадеживала. План мистера Бертрама удовлетворял его склонность к театральным эффектам, но мистер Ричард был хитрее и коварнее, чем младший брат себе представлял. Я боялась, что Холдсуорта действительно обвинят в обоих преступлениях, и не могла этого допустить. Схватив лист бумаги и перо, я набросала короткую записку и, вопреки распоряжению мистера Бертрама, выбежала в коридор.
На мансардном этаже царила тишина. Спустившись по служебной лестнице, я осторожно выглянула за угол. С кухни до меня долетал голос миссис Дейтон – она рассуждала о свойствах современной цветной капусты. Ей что-то говорила в ответ Мэри. Я знала, что мистер Холдсуорт сейчас должен быть наверху, его обязанность – разносить коктейли, поэтому стремительно пересекла холл и нырнула в служебную комнату дворецкого. Там было пусто, как я и рассчитывала. Теперь нужно было придумать, где оставить Холдсуорту записку так, чтобы ее смог найти только он. Обычно сюда, кроме него, никто не заглядывает, но, когда дворецкого возьмет на подозрение полиция, здесь наверняка устроят обыск… Получалось, я раскритиковала план мистера Бертрама, а теперь сама не могла придумать ничего толкового. Необходимо было вручить записку Холдсуорту до того, как им заинтересуется инспектор. Но как?..
Я выросла с верой в то, что Господь непременно отвечает на молитвы, но не всегда так, как того ждет молящийся (чаще всего Он говорит «нет»). Мой отец любил повторять, что у Господа есть чувство юмора, поэтому, надеюсь, Его позабавило выражение моего лица, когда дверь вдруг открылась и на пороге застыл мистер Холдсуорт.
Мы оказались лицом к лицу.
– Ты ведь все знаешь, да? – сказал он.
– Да, – кивнула я.
Дворецкий вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Я невольно огляделась в поисках путей отступления, но других выходов, кроме маленького зарешеченного оконца, в комнате не было.
– Что ты здесь делаешь?
– Пришла предупредить вас. – Я протянула ему записку. – Не знала, где ее спрятать…
Мистер Холдсуорт прочитал вслух:
– «Ричард знает о Люси. Он собирается обвинить вас в двух убийствах, но я думаю, что он сам убил отца. Вам нужно бежать». – Он поднял взгляд, в его глазах стояли слезы. – Выходит, ты тоже знаешь о Люси?
– Я сложила куски головоломки. Разные слухи помогли понять.
Дворецкий в сердцах ударил кулаком по столу.
– Будь он проклят! – Он повернулся ко мне: – Не думай о Люси дурно. Все еще хуже, чем ты можешь предположить. Он взял ее силой.
– Я не… – начала я, но мистер Холдсуорт не слушал.
– Я нашел ее потом в слезах. Она во всем винила себя, говорила – нельзя было оставаться с ним наедине. Он сказал ей, что у мужчин есть насущные потребности…
– Животное! – выдохнула я.
Холдсуорт гневно продолжал:
– Вскоре Люси поняла, что беременна, и этот мерзавец сказал ей, что если она станет… станет его любовницей, он о ней позаботится.
– Господи, какое чудовище…
– Я пошел с жалобой к миледи, но она не пожелала меня выслушать. А Люси сказала… может, все к лучшему – по крайней мере ребенку обеспечено достойное будущее. Но негодяю она быстро надоела, и он отослал ее к матери, не дав ни гроша. А потом она умерла, и он не сделал ровным счетом ничего.
– Тогда вы решили его шантажировать? Я нашла обрывок записки в кухонной жаровне. Почему вы сожгли записку именно там? Ведь кто-нибудь обязательно это заметил бы – жаровней давно не пользуются.
– У меня не было времени искать другое место, – чуть слышно проговорил Холдсуорт. Он смотрел мимо меня отсутствующим взглядом, будто вдруг забыл о моем существовании. – Люси навсегда осталась для меня крохотной девочкой. Думаю о ней и вижу эту малявку в ее любимом голубом платьице, как она сидит у меня на колене и просит подарить ей котенка… Котенка ей так и не подарили. А моя сестра… Господи, как же это невыносимо…
К моему ужасу, дворецкий всхлипнул, пытаясь сдержать рыдания. Бедняга был на пределе нервов, и я подозревала, что именно в таком состоянии он мог напасть на мистера Жоржа.
– Я так вам сочувствую, Холдсуорт, – честно сказала я.
– Спасибо. Я знаю, ты говоришь искренне. Ты не такая, как они. – Он вытер глаза тыльной стороной ладони. – Как ты догадалась, что я убил Жоржа Лафайетта?
Этот вопрос эхом раскатился в моем сознании. Одно дело – подозревать кого-то в преступлении, другое – получить признание преступника.
– Я подумала, что в записке вы назначили ему встречу, а потом что-то пошло не по плану.
Холдсуорт безрадостно рассмеялся, и от этого смеха у меня защемило сердце.
– Не по плану? А может, я с самого начала собирался его убить?
Каменный пол ушел у меня из-под ног. Я схватилась за край стола.
– Я не верю, что вы злодей, мистер Холдсуорт. Вы – человек, убитый горем и остро переживающий несправедливость. Вы из тех, у кого равнодушие к несчастью вызывает праведный гнев.
