Отношения Игоря с тестем неожиданно испортились. Причем и Марина переносила отца все хуже: видимо, не смогла простить ему эксперимент, хоть не признавалась в открытую.
Семенов настырно упрашивал Игоря повторить погружение. Яйцеголовые якобы что-то высчитали, и оказалось, что Ложе совсем не безнадежно, а прошлая неудача – лишь случайность. В качестве аргумента последнего шанса Семенов приводил возможное исцеление нервной системы Игоря. Это заставляло задуматься. Недавно Кремов перенес обморок: приступ случился, ко гда мыльный пузырь под жужжание электромоторчика нес его к Иванычу по безлюдным аллеям комбината. Перед глазами в последний момент оказалась панель со смеющейся девочкой из зеленых кристаллов и надписью «Москва 2000», и вдруг – пелена. Игорь очнулся, когда электрокар уже открывал дверцу рядом с цехом – наверняка дуновение свежего воздуха помогло прийти в себя. Он никому ничего не сказал, затолкав испуг поглубже в подсознание, но почувствовал, что рано или поздно подобное обязательно повторится, и тогда… А что тогда? Какой-нибудь мех молниеносно среагирует на падение человека, затем госпиталь, уведомление близких и неизбежное списание! Напрасными окажутся нынешняя учеба, мотоцикл, и самое главное – чем он сделается для Марины и детей? А Казимиров предупреждал. Вот что подразумевается под изношенностью нервной системы. Проклятое схлопывание! По всем признакам это оно, пока еще робко, позвонило в дверь.
Однако предложение тестя все равно отталкивало, и пусть не получалось пока сформулировать причину, это было лишь делом времени. В последнюю встречу пару дней назад Владимир Алексеевич атаковал вновь с нехарактерной для себя нервозностью. Игорю пришлось отказаться в жесткой форме. В результате они, похоже, поссорились серьезно.
Глава 119
Иваныча Игорь застал не одного, в мастерской находился еще полненький старичок в костюме из коричневой ткани.
– Знакомься. – Иваныч указал на старичка. – Нестор Анатольевич, двигателист.
– Можно просто Анатольич, – улыбнулся тот.
Кремову подумалось, что обрезанное отчество в среде настоящих мастеров служило своеобразным паролем: если тебе так представились, значит, ты, парень, «на борту». Рабоче-крестьянское, без лишних реверансов, обращение очаровывало. В нем сочетались конкретность, четкость, доверительность, присущие людям дела, людям старой, еще колонизаторской закалки. Те за словами в карман не лезли и не любили впустую тратить время. Анатольич, будто подтверждая мысли Игоря, продолжил:
– Вижу на эскизах оппозит. Это принципиальный момент?
– Предлагаете другое?
– Да. Оппозит нужного объема будет торчать горшками как крыльями, оно надо? С хорошей ходовкой грех не свешиваться в поворотах, зачем «костыль»? Может, поперечное V?
Игорь потер подбородок и нерешительно спросил:
– Коленками упираться не буду?
– Нет, Иваныч прикинул компоновку: наклоним силовой агрегат вперед, развал девяносто, балансир, а в результате ни вибраций первого, ни второго порядков, ни ограничений по посадке. Глянь-ка модель.
На мониторе «Русский борзой» с предложенным Анатольичем агрегатом смотрелся великолепно, даже лучше, чем в первоначальном варианте. Игорь молча поднял большой палец вверх, мастера довольно переглянулись. Иваныч нажал какую-то клавишу, и один из разноцветных станков у стены ожил, урча и потрескивая. С этого момента мастера словно забыли о Кремове. Они обсуждали сроки изготовления деталей, выбор покрасочной «конторы», Анатольич горячо настаивал на «электрических потрохах» от каких-то старых цеховиков и прочее. Игорь присел на скамейку у окна. Меж тем станок издал сигнал, и Иваныч будто мимоходом извлек из его недр… модель «Русского борзого»! Не прекращая обсуждений с коллегой, он покрутил ее в руках и передал Игорю. Наверное, для мастеров это было рутинным моментом, но для Кремова точно нет. Он жадно разглядывал струящиеся обводы машины, сердце наполнялось восторгом и гордостью за свое детище. В реальности мотоцикл выглядел так же, как в мечтах: лаконичный обтекатель, поджарый силуэт, росчерк линии бак-рама-охвостье, изящные колеса с миллионом тоненьких «спиц». Красота!
– …да здесь все специальное, Иваныч! – доносилась обрывками беседа мастеров. – Конечно, дед плетет провода медленно, зато классно. А пока он работает, и другие компоненты подоспеют. Думаешь, покрышки тебе испекут быстро? Как бы не так…
Глава 120
Денек выдался погожий, такой терять чистое преступление, поэтому гулять, гулять! Марина с Назаром остались дома – прособирались, малышу подоспел обеденный сон, да и маме не мешало отдохнуть, воспользовавшись редкой тишиной. Нарядив дочь в новый комбинезон и любимую шапку с двумя «бумбонами», Игорь быстро оделся сам. Они бодро зашагали по лестнице на рандеву, где планировали захватить бутербродов из Аиного любимого пищевика и набрать в термос чаю. На крыше было относительно людно, в необычно теплый день многие решили подышать свежим воздухом. Свободную аэродугу долго ждать не пришлось, она унесла папу и дочь по новому маршруту в район «Текстилей». Там кипела реконструкция, «Текстили» преображались, приобретая современный, высокотехнологичный вид. Игорь надеялся показать Ае, как функционирует строительная техника, волшебство созидания.
Через полчаса они наблюдали за работой дорожного укладчика. Урчащая двигателем машина ползла вдоль тротуара, оставляя за собой идеально ровную блестящую поверхность с запахом горячей пластмассы. Через некоторое время блеск пропадал, покрытие набирало смоляно-черный цвет, а запах исчезал. Возле канализационного люка укладчик остановился, здесь возни побольше: мехруки размеренно и четко принялись выгружать из ярко-оранжевого грузового бункера чугунные решетки и рамки; тем временем пневмомолотки разворотили старый асфальт вокруг сточного колодца, а пара манипуляторов ловко демонтировала его прежнее чугунное хозяйство. На смену маленькой решетке пришли новые – широкие и более прочные, установленные друг за другом. Когда четыре мехруки с прецизионной точностью расположили их над колодцем, еще пара подвела дюзовые устройства, из которых кондитерским кремом потек пломбовый раствор, намертво зафиксировавший рамки. Маленький верткий манипулятор по ходу процесса подчищал мастерком потеки и выравнивал края. Через пару минут над старым асфальтом высилась аккуратно установленная конструкция для стока дождевых вод с увеличенной пропускной способностью. «Интересно, укладчик сам рассчитывает новые параметры решеток или это заранее запрограммировано?» – подумалось Игорю. Тем временем машина, поблескивая лазерными лучами, приступила к процедуре контроля, в ходе которой наверняка провела десятки измерений, чтоб убедить самого строгого прораба – себя – в высочайшем качестве выполненных работ. Видимо, результат ее устроил: манипулятор лихими размашистыми движениями задул решетки оранжевой краской, и укладчик, довольно пикнув, пополз дальше. Вот уже из-под его заднего фартука показалась решетка водосточного колодца, вмурованная заподлицо в дорожное полотно, еще пахнущее горячей пластмассой.
Игорь наблюдал за происходящим как завороженный. Ая не разделяла эмоций папы и, давно утратив к укладчику интерес, весело подпрыгивала на одной ноге, нараспев повторяя речевку: «Кра-а-а-асная звездочка, ударное зве но-о-о-о, отдайте нам Артема-а-а-а, и больше никого!» Дежуривший рядом по такому случаю мех тактично, но твердо преграждал маленькой егозе путь к краю проезжей части. Впрочем, малышка туда специально не стремилась. Игорь с нежностью посмотрел на резвящуюся дочь. Судя по всему, она подметила, как октябрята резались в старую игру, где участник одной из команд пытался с разбегу разорвать цепочку ребят из другой команды. Если это удавалось, он уводил одного из соперников, не сдержавших натиска. Игра шла до тех пор, пока одна цепочка не «съедала» другую. Какое же там раздолье для влюбленных мальчиков! Каждый из них, истомленный ожиданием своей очереди, едва только стихал вызов «отдайте нам такого-то» (именно его!), мчал что есть сил к соперникам и, разбив замок рук, одна из которых была ее, гордо вел «добычу» в союзный стан. Вот так, публично, мальчики обозначали свои чувства, не опускаясь до всяких «сюси-пуси» и прочих недостойных мужчины «слабостей». О да! Ради такого стоило подождать! А девочки? Ха-ха, те не слишком-то крепко держались за руки! А если любовный треугольник? Бывало и такое, тогда какие же душевные трагедии разворачивались под «красную звездочку, ударное звено…».
