При ближнем рассмотрении оказалось, что никакая это не фольга, а «Крутая тусовка!» в оригинальной упаковке. Игорь замер неподвижно, оглушенный страшным предчувствием, Май с Гришкой тоже остановились. Тем временем «альтернативщики» подошли вплотную. Предводительствовал над ними знакомый парень с гнилыми зубами. Пережевывая чипсы, он кивнул в знак приветствия и вальяжно произнес:
– Хай, пипл. А вы чо, на стену не ходите? Не по-братски это!
– Андрюша, котлы с насосами ты будешь обслуживать? – поинтересовался Май с неприязнью. – Они до обеда пробуждения ждать не будут.
– Не истери, Маян, – снисходительно брякнул гнилозубый, – к тебе и Авоське претензий никаких, вы че-то полезное делаете, а этот тунеядец вполне мог бы пользу принести «Альтернативе».
И Андрюша ткнул половиной чипса в Гришку. Тот сразу сжался и в каком-то отчаянном протесте повернулся ко всем спиной.
– Не валяй дурака! Гришка никогда никому не мешал и в сабантуях не участвовал, – возразил Май.
– Так-то оно так, – с хуторской тупостью парировал Андрюша, – только вчера Дрим предложил всем определиться со своей гражданской позицией, потому что наступает решающее время, интересное! Тут не до нейтралитета, тут каждому своя цена проявится. А ну пошли, хоть повеселишь нас у стены! – обратился гнилозубый к Гришке и бесцеремонно схватил того за локоть.
Гришка развернулся, и Игорь увидел на его лице слезы. Так плачут дети, которых затравили в детском саду хулиганистые сверстники. Май неумело, но со всей возможной яростью саданул Андрюше по уху. Послышался звонкий шлепок, гнилозубый отлетел на пару шагов и повалился в траву рядом со ржавой осветительной мачтой. Игорь выхватил загодя нащупанный в сумке гаечный ключ и размахнулся на подступивших было «альтернативщиков». Те, томимые головными болями и обремененные чипсами, от драки решили воздержаться.
Андрюшу подняли под руки две девушки, он натужно сопел и периодически притрагивался пальцами к ярко-малиновому уху, оттопырившемуся и распухшему.
– Так вот ты как! – не глядя Маю в глаза, прогундосил Андрюша. – На братьев руку поднял? Скажи спасибо, ты водой заведуешь, а то спросили бы с тебя как следует!
Май ничего не ответил, переводя дыхание.
Домой они с Игорем вернулись в подавленном настроении. Гришка наотрез отказался поселяться с маевцами и, как ни старались Жуков с Кремовым его переубедить, упрямо стоял на своем. Он отделился от их компании на одной из улочек, горячо поблагодарив напоследок:
– Спасибо вам, человеки! Майка, я люблю тебя и всегда любил, – сказал он с улыбкой, – ты меня прихвати, когда в Солнечный вернуться надумаешь, ладно? – И, обернувшись к Кремову, грустно добавил: – Вот и платье сшито почти, а митинговать неохота, и ты собрал добычу всю!
У Игоря подкатил комок к горлу.
Глава 151
Что бы ни задумал Дрим, реализация его плана вступала в решающую стадию. Слушки о демократической республике на Скале и боях с армией переросли в само собой разумеющуюся перспективу, завод гнал жижу без продыху, а партии носильщиков теперь доставляли с гор полюбившиеся «Альтернативе» деликатесы конвейером. Население ожидало развязки, распаленное проповедями Дрима о «сияющем граде на холме», одурманенное и сбитое с толку яркими фантиками, экзотическими запахами и вкусами. «Естественным образом», как саркастично выразился Валентиныч, в обществе выкристаллизовалась идея о первом символическом Акте, которым бы ознаменовалось рождение «абсолютно новых демократических людей». Таким актом, конечно, должен стать снос стены или хотя бы ее покорение! Теперь уж точно, теперь без шуток и раскачки! Нужно успеть до того, как ДОТ опомнится и демонтирует ее сам.
Методы Ганди и Кинга обнажили полную несостоятельность, на авансцену шагнули фигуры, ратующие за силовое решение проблемы.
Отчаянные головушки фанфантюльпановского типа под дружное «ура!» попытались перебраться через стену: разжившись карабинами, кошками и веревками из заброшенного клуба альпинистов, сообразили нечто вроде вертикального восхождения. Конечно, не остановили их предсказуемые потери: небрежное отношение к безопасности и отсутствие опыта стоили пары сломанных конечностей и даже одного сотрясения мозга. Док оперативно заштопал раны неудачников, и те вернулись к стене на костылях, поддержать товарищей.
Но приступ не увенчался успехом: примерно на середине пути, когда улюлюкающие бунтари уже готовили топоры и ножницы для рассечения колючей проволоки, их залихватский настрой сменился непреодолимой угнетенностью и даже страхом. Повисев неподвижно с полминуты, они в едином порыве скользнули вниз.
Взбешенные «нечистью» штурмовики забросали стену бутылками с горючей смесью. В сумерках это выглядело сюрреалистично: отважные пращники с ревом раскручивают пылающие снаряды и раз за разом обрушивают огненные волны на темнеющего великана, девушки неподалеку тачают из рваных колготок, носков и пивной тары новые коктейли Молотова. Работа прекрасной армии сопровождалась хоровым пением бардов и воодушевляющими запахами солярки и бензина!
Не помогло, стена не далась огню.
Немилосердная судьба, напротив, послала «альтернативщикам» трагическое испытание: в результате несчастного случая заживо сгорели две девушки, наполнявшие бутылки горючим. Объятые пламенем, с душераздирающими криками они бросились прочь от «будки свободы». Когда девчонок удалось настичь, те обгорели непоправимо. Док дрожащими руками под панический рев потрясенных «альтернативщиков» воткнул каждой инъекцию обезболивающего.
Девчонки умирали долго, их стоны утихли только через сутки.
Кровь пролилась, и для ритуала уже не имело значения, кто виноват и по какой причине погибли люди. Что ж, момент, отодвигаемый Игорем изо всех сил, настал, Дрим мог торжествовать.
Трагедия навсегда изменила жителей Скалы. Все без исключения почувствовали серьезность происходящего, ненависть разлилась в сердцах, огрубляя и очерствляя недавних романтиков. Парадоксальным образом досталось Маю: его, прямо предупреждавшего об опасности игр с горючим и протестовавшего против бесцельного разбазаривания печного топлива, обвинили в пассивности и цинизме. Мол, мог бы и организовать безопасный розлив керосина у стены, а не отсиживаться в поселке, тогда б девчонки остались живы.
Выпад в сторону Жукова чуть не перерос в суд линча, но, по счастливому стечению обстоятельств, группа порицателей оказалась относительно немногочисленной, а рядом с Маем плечом к плечу встали Яшка и Лапа.
Кульминация близилась.
Болото вплотную подвели к выбору, озвученному Андрюшей: либо «вырасти» в настоящую альтернативу, либо скатиться до людей второго сорта, маевцев, которым не позавидуешь.
А что же Акт?
После трагедии с девчонками стена, оплеванная, замызганная, в незаконченных татуировках-картинах и копоти, осталась в одиночестве, ей больше ничто не угрожало. Озверевшим «демократам» отныне требовался Акт повесомее, им, ощутившим вкус смерти, нужна была человеческая жертва. Ибо оказалось, что свобода, не удобренная кровью патриотов, не представляет никакой ценности.
