– Открытый набор, – продолжил после паузы профессор, – породил огромный процент шлака, многим курсантам не удавалось привить элементарные навыки психозрения, НКО утратило смысл. Конечно, все случилось не сразу и не вдруг, но перспектива размывания профессии и упадка Улья отчетливо увиделась преподавателям, когда первый «открытый» курс провалил экзамены по базовым дисциплинам. Дальше – больше… До грустных событий настоящего дня оставалось еще немало времени, Чижик. Никто из стариков не хотел верить в вырождение породы. Мы считали, что хоть малый процент настоящих нервов, но всегда подготовим, а остальные найдут себе применение обычными следователями, криминалистами. Каким же было наше удивление, когда масса «шлака» начала искривлять реальность сообразно своей сущности! Она начала давить нас, ей непонятных, а значит, чужих, и менять курс Улья! Прекрасно помню день поступления на службу в институт человека, весьма далекого от невербалки. Он очень старался, вникал в НКО, но без толку. Однако человек остался на кафедре криминалистики.
– Ректор, – с грустью подытожил Кремов.
– Как-то быстро свернули шею прежнему Улью. Институт перешел на выпуск болванов, не смыслящих ничего в нашем древнем ремесле. Теперь мы для них «аналог», а они – «цифровой мейнстрим»! Осталось закрепить переворот де-юре.
– Каким образом?
– Выпускники, начиная с нынешнего второго курса, будут получать дипломы «операторов нейронных машин», а срок обучения сократят до трех лет! – саркастично усмехнулся профессор.
– Какой бред! – возмутился Игорь. – Выходит, конец?
– Точно, конец, – устало откликнулся Казимиров, – меня держит лишь пара учеников. Талантливые! Мальчик и девочка. Она постарше, Лара. Он – совсем еще ребенок, Ваня Родионов. Хочу тебя подтянуть к его воспитанию попозже.
Меня здесь беспокоит кое-что еще. Приезжал намедни в Улей некий функционер из-за реки, зачем-то разыскивал живых Нервов. Это не удивительно, на нас пока сохраняется стабильный спрос, но уровень гостя больно высок! Странно. Я не согласился сотрудничать, но не уверен, что из россыпи обнищавших Нервов он не подберет кого-то еще. Такие дела нынче, нас приуськивают, как бездомных собачонок. Помнишь, до революции «Монсанье» такие бегали по Защекинску стаями?
Кремов молча шел рядом с учителем, переваривая тоскливые новости. Конечно, он подозревал и прежде, что дела совсем плохи: невербалку давно разгромили, руководство взяло промегаполисный курс, но к бесконечной череде оплеух уже привыкли, и, казалось, возня может затянуться надолго, во всяком случае, ее финал сокрыт под пеленой необозримого будущего. Ан нет, больному резко сделалось хуже, и редкие сочувствующие и бестолковая массовка уже уверенно хлопочут о цветах на надгробие. Осечка исключена.
Так всегда бывает, когда во что-то не можешь поверить из принципа. Вялотекущее угасание словно консервирует статус-кво, при котором обреченный пусть на смертном одре, но жив, к нему можно прикоснуться, поговорить. Когда же давно предсказанный конец все-таки наступает, нас передергивает, будто от неожиданности.
Учителя жалко, ему наверняка готовят увольнение, хоть он и живет еще мыслями о каких-то способных детях. Игорь судорожно сглотнул.
– Ты не сдашься? – вдруг произнес Евгений Митрофанович. – Ведь так?
– Конечно, – с мрачной уверенностью ответил Кремов.
Глава 39
Матвей, развалившись в офисном кресле, монотонно покачивался вправо-влево и с отсутствующим взглядом надкусывал колпачок ручки. Размышлял о чем-то глобальном. В таком состоянии он мог не только сидеть, но и идти, не замечая окружающих. Возвращать задумавшегося Матвея в реальный мир категорически не рекомендовалось, поскольку он тяжело переключался, долго пытался сообразить, чего от него хотят, и в итоге раздражался.
Игорь планировал поговорить о текущих делах, но теперь, оценив момент, устроился на диване с кружкой кипятка и принялся ждать. На приветствие Ястреб только автоматически кивнул головой, не прерывая ритуал.
Стрелки настенных часов показывали двадцать пятнадцать, на улице начинало темнеть, что вполне отвечало апрельской дате на висящем у выхода календаре. В офисе никого не осталось, из дальнего конца коридора доносился смех дежурных курьеров, да еще в гараже наверняка химичил с проводками Илья.
Заваривая одноразовый пакетик чая, Кремов сам убежал в мыслях куда-то далеко, например, к замененной накануне корзине сцепления, неоригинальной и оттого вызывавшей определенную опаску. В конце концов, убедив себя не волноваться, он обернулся к товарищу. Взгляд Матвея сфокусировался.
– Привет. Что-то случилось?
Так он стандартно выходил из астрала.
– Нет, просто зашел узнать, как дела.
– Пойдем прогуляемся, хочу тебе показать одну… вещь, – неожиданно предложил Матвей.
Идти пришлось недалеко – в соседний гаражный кооператив, где «Пуля» арендовала несколько боксов. Матвей отпер своим ключом один из них и вошел в темноту, оттуда вскоре послышался щелчок тумблера.
Подвесная круглая лампа наподобие бильярдных ярко освещала новенький мотоцикл модного нынче хайтекового дизайна. Аппарат стоял как в шоуруме дилера, окруженный со всех сторон мраком, впечатление портили только простой бетонный пол и толстый слой пыли, покрывший блестящие грани узкого бака, седло и приборку.
– Как тебе? – хмуро спросил Матвей.
Наверное, впечатление Игоря можно было охарактеризовать словом «противоречиво». С одной стороны, любая новая вешь вызывает положительные эмоции, тем более мотоцикл, с другой… Рубленый силуэт, упрятанная за пластиковыми облицовками начинка, консольные подвески одинаковых колес, несоразмерно широких, – все это провоцировало отторжение. Да и стоял мотоцикл неестественно прямо, не иначе с подножкой перемудрили.
Вдруг Матвей уперся подошвой бота в сиденье и с силой толкнул мотоцикл. У Игоря распахнулись глаза и рефлекторно дернулись руки в ожидании неминуемого крушения машины, но случилось неожиданное: колеса отклонились в сторону и, едва качнувшись, мотоцикл вернулся в исходное положение.
– Как?! – только и смог произнести изумленный Игорь.
Матвей, не ответив, продолжил пинать технику, катал ее туда-сюда по гаражу, разгонял и бил о стену. Но мотоцикл лишь отскакивал от препятствий, покачивался и после всех издевательств неизменно замирал в вертикальном положении, как ванька-встанька.
– Хочешь сам попробовать? – тяжело дыша, предложил Матвей. – Это будущее, которое нас здорово припрет к стенке, Игорь. Пылится здесь уже два месяца, а батарейки и не думают разряжаться. Сейчас такой в цену дома встанет, не иначе, но для легавых цена – пшик. Завтра какой-нибудь коп, который понятия не имеет о контррулении и боится закладывать в поворот больше чем на полградуса, оседлает мотик-неваляшку, и ты или Юкэ превратитесь в беззащитных жертв. Копы догонят любого, даже не напрягаясь! – Он перевел дух. – Такое вот вырисовывается будущее. – И зачем-то добавил: – Придется вас тренировать до седьмого пота!
