Зачем Кремов решился? Сквозная память – священный грааль и философский камень. Как ее «пощупать», как совершить глоток из источника знаний предков? Где тело сквозной памяти, ее носитель? Нервы десятилетиями искали ответы на эти вопросы и, кажется, не продвинулись существенно. По мнению корифеев невербалки, сквозная память – это массив информации, парящий где-то в ноосфере, подключиться к нему можно на основе ментального кода, свойственного и предкам, и потомкам. Слишком расплывчато для яйцеголовых, слишком метафизично.
Семенов полагал, что вся память предыдущих поколений уже заложена в человеке, а задача Ложа – «обстреливая» мозг сгенерированными картинками, просто пробудить ее. Технари старались внести в процесс конкретику, нормировать и упорядочить знания алхимиков, их теория выводила сквозную память из области сакральных знаний, приближала к пониманию обычными людьми – и в этом виделась их, технарей, колоссальная заслуга.
Кремов рискнул именно поэтому. В конце концов, неудача тоже результат, оттолкнувшись от которого можно продолжать поиски.
Но цена для отдельно взятого Нерва оказывается слишком высокой. Папку с личным делом Игорь даже не листал, он воспринимал пылающие эмоции учителя напрямую. Там почти боль утраты, там почти прощание, будто с мертвым.
– Катя сообщила о моих странностях?
Казимиров взглянул укоризненно:
– Кстати, о ней. Знаешь, она балансирует на грани давно, ДОТ внес ее в зону риска.
Игорь с тревогой вскинул голову.
– Ты не вчера пришел в Нерв, – продолжил профессор. – Несколько экспедиций в приполярную зону, освоение пустоши и формирование разведочных партий – все было. Последние два года с тобой рядом Катерина. И этих двух лет тебе не хватило, чтоб разглядеть влюбленную женщину?
Игорь почувствовал смертельную усталость. Всего один день, а навалилось столько, что голова шла кругом.
Казимиров продолжал рассказывать, хотя это уже воспринималось лишним. «Катя в зоне риска» и «влюбленная женщина» выстраивались в единую картину. Она никогда не полагалась слепо на сценарии ДОТа и будто наперекор ему строила свою жизнь. Профессия Нерва предусматривалась для нее в третьих строчках прогноза, но она сделала все, чтобы попасть в Улей.
В том же прогнозе наверняка наберется с десяток замечательных кандидатов для брачного союза, но Катя до сих пор не замужем. Она ждет принца… Нет, выходит, принца-то она нашла, и ДОТ может хоть по пятам следовать за упрямицей и каждую секунду предлагать женихов, только время потеряет. Ну почему все так сложно? Почему вопреки воле приходится нести ответственность за… За кого? Не за человека же с улицы. Он тоже по-своему любит Катю – близкую спутницу, друга. Сейчас Игоря «спишут», он отправится на перепрофилирование, будет мести метлой улицы, посвятит себя Марине и детям, а куда денется она? У нее семьи нет!
В груди защемило.
– Я не отдам тебя на перепрофилирование, – будто прочитав мысли ученика, горячо воскликнул Казимиров.
Перед глазами маячила папка, здорово мешая мыслить.
– С Катей что? – спросил Игорь.
– Это тебе придется взять на себя, Чижик. Помнишь, после второй приполярной экспедиции ты приехал в Улей прочесть практический доклад? Она, в числе иных курсантов, с упоением слушала о работе Нервов в трудных условиях. После того доклада стала гораздо лучше учиться, я обратил на нее внимание, как в свое время на тебя. Представляешь? Только тебе все давалось легко, ДОТ просчитал прогноз точно, а она брала трудом и энтузиазмом, развивая слабые ростки, которые имела. Зачем ей это было нужно? Так что ее судьба в твоих руках еще с тех времен.
– Попробуем включить ее в группу Андрея Монахова, – произнес Игорь после недолгого раздумья, – я возьму перерыв на тридцать дней, а дальше видно будет. ДОТ потерпит?
Казимиров, кажется, приободрился. Чижик «чирикал», значит, есть надежда.
– Добро, – ответил профессор и подмигнул: – С ДОТом улажу.
Глава 105
По улице, как обычно, безлюдной, Игорь решил пройтись пешком. Отрешиться от происходящего не выходило, и комок в горле не исчезал, но постепенно в голове складывался план действий.
Кремов поднял руку, и на призыв из ближайшего портика устремился мех. Робот, оснащенный совершенной системой ориентации, словно парил над мостовой. Никакая, даже заметная, неровность не заставляла его массивный оранжевый корпус дрогнуть.
– Мне нужен телефон. Набрать номер Марины Кремовой.
Мех протянул телефонную трубку с коротенькой антенной, из динамика уже слышались щелчки набора номера.
– Видеоканал установить? – мелодичным голосом спросил мех.
– Не нужно.
После пары гудков из динамика послышался мужской голос:
– Игорь Максимович, привет! Это Алексей, лаборант. Марина Владимировна на планерке. Что-то срочное?
– Нет, я подожду.
Поразмыслив, Игорь вернул меху трубку и направился дальше. Над головой парили тонкие паутинки аэродуг с бусинами-кабинками на концах, еще выше плыл дирижабль «Циолковский». Он легко опознавался по характерной сигарообразной форме и сиянию полированной цельнометаллической обшивки. Красиво.
Предыдущие поколения небесных гигантов не могли летать в непогоду, их мягкие оболочки под напором ветра прогибались, изменяли форму и теряли аэродинамические качества, дирижабли становились слабоуправляемыми, а то и вовсе неуправляемыми и могли погибнуть.
«Циолковские» же не набирали массу от дождя, не обращали внимания на молнии, не боялись ветра, их жесткие корпуса уверенно противостояли шквалам. Словно гости из будущего, плыли эти блестящие исполины в недосягаемой выси – восхищая, завораживая.
Кремову подумалось, что планерка Марины случилась в удачное время, сейчас он скажет ей совсем другое, нежели планировал пять минут назад.
– Игорь Максимович! Вызов от Марины Владимировны. – Голос меха за спиной заставил отвлечься от дирижаблей.
– Привет, любимая, у меня с завтрашнего дня отпуск. Едем смотреть на «Звезду»? – спросил Игорь жену по телефону.
Она удивилась:
– Это сюрприз! Четыре отпуска подряд ты пропадал на тренировочных базах, я и надежду потеряла. Конечно, едем! Расскажешь вечером, почему на «Звезду»?
– Обязательно.
Глава 106
Мрачный Семенов вошел к Казимирову, когда тот о чем-то сосредоточенно думал.
– Будешь метать гром и молнии?
Нерв только рассеянно передернул плечами, не выходя из раздумий.
Гость расположился на одном из стульев и озадаченно посмотрел на Евгения Митрофановича. Владимир Алексеевич ждал разноса и укоров и, несмотря на свой авторитет, был готов к ним, но Казимиров в который раз удивил. Наконец он вышел из дремоты и метнул прожигающий взгляд:
