– Кари, молчи! – взмолилась Дарин. – Он же не виноват, что никому верить не может. Его уже раз предали, и его короля тоже, теперь ему кажется, что все вокруг злые. Вот он и хочет ударить первым, пока его не ударили. Это он от горя и от глупости, а не по злости.
– Милая девушка, да почитай все зло на земле творится от горя и от глупости, да еще часто из страха, – подал вдруг голос Айд. – Злость – она и есть страх с глупостью вместе. Только на то вы и люди, чтобы уметь со своей злостью совладать. А не умеешь, значит, тебе среди людей делать нечего.
– Не знаю, милый господин, а только не мне его судить, – ответила Дарин, вытирая слезы. – Уж если и я от него отвернусь, у него совсем никого не останется. Так что спасибо вам всем, только зря вы сюда пришли. Уходите, прошу вас, не трогайте меня, я его ждать буду. Пусть моя любовь горше горького, только в этом никто не виноват, я сама так захотела.
– Вот видите, госпожа Десси! – всхлипнула Карин. – Ну как с ней говорить?
– Дарин, милая, он не придет, – мягко сказала Десси. – Он пытался убить чужанку, невесту королевского дяди, и теперь сидит в темнице.
– Да вы что! – Дарин рванулась, попыталась вскочить на ноги, но тут же скривилась и рухнула обратно на кровать. – Что ж вы молчите?! Он же… Я же… Мне надо к нему! Увидеть его! Госпожа Десси, голубушка, поколдуйте еще раз, отведите меня к нему?
– И не подумаю.
– Госпожа Десси, он же не со зла, он от горя просто и по глупости. Он же там совсем отчается один. Госпожа Десси, раз уж вы нас свели вместе, вы теперь не должны нас разлучать. Отведите меня к нему, умоляю вас, помогите ему бежать! Вы не подумайте, я ни минуточки не жалею, что все так вышло, я вам век благодарна буду…
– И не подумаю, – спокойно повторила Десси. – Я один раз ошиблась, но в другой раз не буду.
– Госпожа Десси, я вас на коленях… Кари, и ты на коленях проси, если любишь меня хоть чуть-чуть. Госпожа Десси, нельзя же человека одного в беде бросать.
– Тише, голубушка, не надо на колени становиться, – вновь заговорил Айд. – Я тебя к нему отведу.
– Ты? – ахнула Десси.
– Да, я. Она права, нельзя дело бросать на полдороге. Пусть увидится со своим возлюбленным, и пусть они вместе решают, как им дальше быть. Я тебя отведу, голубушка, не беспокойся. Только приведи себя в порядок, пусть он увидит тебя красивой.
– Да, правда. – Дарин шмыгнула носом и сказала решительно: – Кари, тащи нож!
* * *
Кари повела сестру вниз мыться. Десс хотела пойти следом, но Айд удержал ее за руку:
– Постой немного, побудь еще со мной. Мне надо уходить, скоро вернется сестра и испугается, если не застанет меня. Может быть, ты пойдешь со мной?
– Не знаю, – честно сказала Десс, – я бы очень хотела, поверь, мне с тобой хорошо, но, наверное, сейчас не могу. У меня еще осталось много работы. Может, в другой раз, после Колдовской Ночи?
– Счастливица ты… – вздохнул Айд. – Много работы, и ты, похоже, в нее веришь. А я уже сам себе не верю. Сама видишь, на что люди способны. Этот дурак приказал своей девушке никуда не уходить, и она бы тут сидела, пока с голоду не умерла. Уж если они любовь способны превратить в мучение, во что они тогда превратят закон и справедливость?!
– Ты прав, одного закона мало, – промолвила Десси. – Но если честно, то я не знаю, чем тебе помочь. Невидимые стены – это хорошо, очень хорошо, и все же тебе любой скажет, что город не стенами держится, а людьми. Надо еще, чтобы человек себя уважал. А это никаким законом и божьей волей не свершится, это только человек сам может сделать. Но это ведь не значит, что закон и справедливость ничего не стоят. Просто ты хочешь сделать все за всех, а это невозможно.
– И что же тогда прикажешь делать?
– Да кто я такая, чтобы тебе приказывать? И себе-то толком приказать не могу. Занимайся своим делом в меру своего разумения и дай другим сделать свою работу. Делай то, что тебе кажется правильным, но не забывай, что «кажется» не значит «так и есть». Вот и все, что я могу придумать.
– Тебе так кажется правильным? – усмехнулся Айд.
– Ну да.
– Ладно, все равно жаль, что ты не с нами. Сестра говорит, мы должны во всем повторять тех древних богов из легенды, то есть она должна стать женой Дея, а ты – моей женой. Я на такое претендовать не смею и все-таки хочу, чтобы ты была с нами. Ты нам нужна, теперь я это ясно понимаю. Молчи! Ничего не говори пока. Я сейчас заберу Дарин, а в Колдовскую Ночь приду к тебе еще раз и спрошу, согласна ли ты пойти за мной. Договорились?
– Договорились, – ответила Десси.
Глава 53
Рейнхард без приключений довез Аэллис и Бергу до Сломанного Клыка, сдал их с рук на руки Мильде, отдал приказания Скару и поспешил в Купель. При этом он так торопился, что и не подумал пробираться лесом – ехал прямо по дороге. Добравшись до города, он лишь немного разминулся со старшим братом и Радкой и увидел то же, что видели они: что слух о нападении уже дошел до Купели и горожане бросились кто куда. К тому времени Рейнхард уже успокоился, сообразил, что одинокий всадник на дороге сейчас подвергается большой опасности, и тоже свернул в лес, но не по правую сторону от дороги, как Карстен и Радка, а по левую. Здесь нет торного пути, но Рейнхард, которому уже приходилось плутать в Шеламе, был осторожен и старался держаться поблизости от дороги, так чтобы все время ее видеть. Если бы все прошло без неожиданностей, согласно его плану, он добрался бы до родного замка примерно в то же время, что и старший брат.
По пути Рейнхарду попалось лесное болотце – небольшое, но по-весеннему полноводное. Кочки, поросшие прошлогодней травой, среди жестких стеблей которой пробивались молодые листья мятлика и ярко-желтые цветы калужницы, плавали «по плечи» в прозрачной талой воде среди маленьких и кривых болотных берез. Болотные окна радостно отражали первые кучевые облака, подкрашенные закатным солнцем. Пересекать болото напрямик Рейнхард не решился. Не захотел он также и выбираться на дорогу, решил объехать по дальнему краю.
Примерно на полпути он наткнулся на широкий ручей, вытекавший из болота и с громким журчанием сбегавший в глубокий, все еще заполненный снеговым пластом овраг. Над водой ручья лежала старая ольха, поваленная, но еще живая. Она даже сумела раскрыть бледно-желтые душистые сережки. Закатное солнце слепило Рейнхарду глаза, и он не сразу понял, что в сплетении веток ольхи кто-то сидит. Когда же он разглядел встречного, то почувствовал, как захолонуло под ложечкой, а по позвоночнику пробежала струйка холодного пота. От такой встречи не приходилось ждать ничего хорошего.
На толстом суку ольхи над самой водой сидел прекрасный юноша одних с Рейнхардом лет, одетый в зеленые шоссы, зеленую рубашку, камзол и короткий плащ, расшитые золотыми звездами, и в высокие сапоги из мягкого темно-красного сафьяна с узкими, забавно вздернутыми носками. Его длинные и густые ярко-рыжие волосы локонами падали на плечи, лоб украшал узкий серебряный обруч с изумрудом, ожерелье из крупных изумрудов, оправленных в серебро, отягощало шею. В руках у юноши была лютня, он перебирал струны длинными тонкими пальцами, и тихая прекрасная мелодия вторила журчанию ручья и шуму ветра в вершинах деревьев.
