Рядом с Кудрявым трясся тот самый доброхот. Теперь у него в зубах зияли заметные прорехи. Рудоу развел бы бойцов по разным машинам, только полковник Нимрод этого делать не стал.
– Вы теперь мальчики друг от друга ни на шаг. Будете как сиамские близнецы. И если кто из вас сдохнет или, того хуже, увечным сделается без моей команды, второй тут же разделит его участь. Поняли, долбоклюи? Уяснили? Приступить к исполнению!
Полковник Нимрод всегда был крут на расправу, но и справедлив. Теперь он устроит так, что Курчавому и Щербатому, чтобы выжить, придется охранять друг друга от всего остального мира. Глядишь, к концу службы еще и сдружатся.
За Щербатым виднелся сержант Милк. Привычный ко всему, четвертый год службы, как-никак, он откинулся на брезентовый полог и дремал. Разморило бедолагу. Из приоткрытого рта повисла ниточка слюны. Того и гляди муха залетит.
Рядом с Милком устроился Медведь. Примечательная личность. Поговаривали, что парень из бывших безопасников. Охранял особняк одного из финансовых воротил, да на свою беду приглянулся его молоденькой жене. Пару месяцев они кувыркались, а потом рогатый муженек их застукал, полез жене морду бить, да оказался в реанимации в состоянии комы. Медведь если заломает, то основательно. В суматохе начальство решило спрятать его в Рубежном форте. Жалко же мужика. Оклемается воротила, с койки слезет, и не жить Медведю на свободе.
Рудоу ухмыльнулся. Пестрая компания у них подобралась. Такого добра еще два грузовика позади по пустыне петляло. Перед отъездом капитан слышал, что скоро еще два состава бойцов в Рубежный форт отправят, да пять связок Цепных Псов. Намечалась какая-то заваруха, а он ни сном, ни духом. Правда, перед отъездом военный комендант вручил Нимроду запечатанный коричневый конверт, открыть который он мог лишь по прибытии в Рубежный форт.
Капитан Рудоу полагал, что все дело в этом конверте. Если бы не он, тряслись бы они сейчас в других грузовиках, что перевозят лишенцев к урановым рудникам.
Скрыть факт побега с Сортировки не получилось. Одного беглеца они поймали, со злости отхайдокали так, что места живого не осталось. После больнички его тут же отправили первым рейсом в резервацию Тихая лощина. Там его наверняка и похоронят с подобающими почестями. А девчонку так и не нашли. Парень отвлек на себя внимание гончих, а когда его поймали и обнаружили, что он один, след оказался потерян. Потом еще двое суток искали, но без толку. Гончие спасовали, ничего не нанюхали, такое ощущение, что беглянка сквозь землю провалилась. Когда факт побега всплыл, к розыскам подключилась городская полиция, но и они не справились.
Нимроду, конечно, досталось. Военный комендант его двое суток и в хвост, и в гриву таскал, приезжал военный прокурор, завели уголовное дело, обещали в скором времени под трибунал отдать. А там судьба одна – искупить вину на урановой добыче. Живым оттуда никто не возвращался.
Нимрод сник окончательно. Благо, что не арестовали сразу, запил по-черному. В приказном порядке заставил Рудоу присоединиться. Они теперь походили на парочку близнецов, если одному дорога на рудники ляжет, второй прицепом последует. Как-никак, за пришельцев-гореванов оба отвечали. Нимрод как начальник, а Рудоу как непосредственный исполнитель. Вот и квасили они вдвоем трое суток, ожидая начала военного трибунала. За пределы Сортировки им ходу не давали. Рудоу старался половинить дозы, его организм не выдерживал алкогольной атаки, а Нимроду все было нипочем.
Когда за ними пришли, Нимрод с трудом нашел штаны и, раскачиваясь, словно при сильном шторме, натянул их на худые волосатые ноги. Идти самостоятельно у него не получилось. Рудоу пришлось спасать положение. Два укола отрезвина – один себе, другой Нимроду – и полчаса войны за отхожее место. Отрава из них выходила струей. В номере был только один унитаз. Рудоу досталась ванная, которую он с радостью и уделал.
Комендант встретил их сурово, но с пониманием. Протянул коричневый конверт и обрисовал обстановку. На следующий день за ними прислали грузовик из военной комендатуры.
Окошко, разделявшее кабину и кузов, резко отодвинулось, и показалось злое лицо полковника Нимрода.
– Капитан Рудоу, доложите обстановку! – потребовал он.
– Без происшествий! – бодро отрапортовал Рудоу, подумав про себя: «На кой хрен это сдалось старому алкоголику?»
– Отлично, капитан! Вы, это, оставляйте молодняк на сержанта Милка, а сами передислоцируйтесь в наш походный командный пункт! – приказал Нимрод и захлопнул окошко.
Капитан Рудоу так и застыл с каменным лицом. Как он себе представляет «передислоцироваться»? Машина по пустыне на полном ходу идет, а ему, получается, по борту придется ползти. Сорвешься и под колесами следующего грузовика богу душу отдашь. Но делать нечего, приказ есть приказ.
Рудоу пристально посмотрел на Милка. От рыка Нимрода тот проснулся и теперь спросонья пучил глаза. Рудоу нашел в памяти самое зверское выражение лица и показал его сержанту. Мол, если допустишь здесь балаган, я тебя на портянки порву.
Милк, кажется, все понял. Нервно заерзал на месте, поправил лямку автомата, оглядел новобранцев и высморкался в видавший виды платок. Его сморкание произвело на новобранцев впечатление не слабей разорвавшейся рядом бомбы.
– Зверь! – отрекомендовал Милка бойцам капитан Рудоу и, тяжело вздохнув, полез за борт.
Проклиная всех и вся, а в первую очередь старого алкаша и циника Нимрода, Рудоу откинул брезентовый полог, высунулся наружу, нащупал ногой борт и на счет три шагнул из кузова.
Пока он полз по борту к кабине, вспомнил всю свою неудавшуюся жизнь, которая могла так до абсурдности глупо и бездарно закончиться. Но Рудоу понимал, что ослушаться Нимрода нельзя, ведь полковник считал себя героем. Как-никак, они теперь снова оказались при деле, их не заклеймили, не превратили в лишенцев, и все эти заслуги Нимрод приписывал себе.
В кабине его уже ждал полковник с бутылкой чавгра и двумя стаканами. Рудоу плюхнулся рядом на сиденье и захлопнул дверцу.
– Это ты правильно сделал, а то жарко чересчур. И какая сволочь пустыню придумала? На фига она нужна? Гореваны – не дураки – к городу не попрутся. На фиг мы им сдались, – Нимрод сунул стакан с ароматным чавгром в руки Рудоу.
Бутылку полковник надежно держал между ног, отчего она очень двусмысленно торчала вверх. Он глумливо усмехнулся и выхлебал стакан в один присест. Выдохнул громко, утер выступившую испарину и пробормотал:
– Хорошо забрало. Нормальненько так.
Затем посмотрел на Рудоу и сердито добавил:
– Почему стакан полный?! А ну, пей! Приказываю!
Пить совсем не хотелось. Организм уже не принимал, но с Нимродом не поспоришь. Себе дороже. Рудоу поморщился и выпил чавгр залпом. Потеплело. Похорошело. Все вокруг чуть поплыло, но вскоре остановилось.
– Вот теперь порядок, – одобрил Нимрод.
Он наполнил стакан капитану, потом щедро наплескал себе до краев и снова зажал бутылку между ног. Потом повернулся к молодому парнишке с прыщавым лбом и пушком вместо усов под носом. Парень отчаянно вцепился в баранку и делал вид, что его тут нет. Похоже, до появления Рудоу, Нимрод успел изрядно допечь новобранца, в красках обрисовывая все радости предстоящей солдатской жизни. Паренек до сих пор находился под впечатлением.
