Рудоу направился в сторону Рыбаков. Они как раз заканчивали выгружать из фургона песчаного цвета с грязным брезентовым пологом аппаратуру и расставляли ее на расчищенном и выровненном пятачке земли. Трудились бойцы из отделения матобеспечения. Рядом четверо мужиков в зеленой чистенькой форме с множеством карманов готовились к работе, надевали прорезиненные халаты и натягивали на руки тонкие белые перчатки. У каждого на груди красовалась нашивка, красный треугольник с цифрами «1403» внутри. Старший лейтенант Головяк наблюдал за ними, скрестив руки на груди, на его лице застыло брезгливое выражение, и, судя по всему, было ему очень плохо. А старшему лейтенанту Головяку могло быть плохо только по одной причине, накануне случился капитальный перепой. Рудоу знал, на что способен Головяк, но сочувствовать ему не собирался. Старший лейтенант Головяк руководил особым отделом, получившем в форте прозвище Рыбаки. Выходило, что он был старшим Рыбаком, за что его с легкой руки Нимрода прозвали Рыбником.
К нему и направился Рудоу.
Увидев капитана, Головяк переменился в лице, глаза заблестели, он облизнул пересохшие губы и первым делом попросил:
– Спаси Отечество! Дай похмельнуться!
Рудоу покачал головой. Головяк тут же обмяк, и кислое выражение «страдающий палач» вернулось на лицо.
– Где вчера так квасили? Тебя что, не предупредили, что завтра выезд? – спросил Рудоу. – Перед работой же обещал ни-ни.
– Так то когда обещал. А вчера повод подвернулся в виде Нимрода. Он с собой целых пять литров чавгра принес, так мы литра четыре усидели. А утром как дернули на вызов, я и не догадался взять с собой.
– Какой план дальнейших действий? – сухо осведомился Рудоу.
– Ты либо попроще говори, либо сразу переводи с тарабарского на летианский. Я тебя хреново понимаю, – поморщился Головяк.
– Рыбник, ты чего, совсем мозги пропил? Спрашиваю, чего сейчас делать будете?
– А-а! – протянул понимающе лейтенант. – Сейчас получим пробы воды, возьмем болванки, введем необходимые изменения и в садках с питательной массой и усилителями роста будем выращивать конечный продукт. Живую биоактивную массу под кодовым названием «пиранья». Короче, вырастим пару стаек таких рыбешек, которым ядовитая гадость гореванская будет нипочем и запустим их в этот туннель. Очень любопытно получится.
Похоже, научники разобрались с пробами воды и грунта и передали Рыбакам результаты. Для порядка копию результатов получил и Рыбник. Он только взглянул на лист бумаги, заполненный словами и символами, поморщился и вернул обратно. Кивнул, мол, пусть ребята работают, всецело доверяю и бдю. Рыбаки тут же погрузились в работу. Из фургона извлекли большие запечатанные металлические чаны. Один такой несли вдвоем. Всего они вытащили три чана и выставили их ровно в ряд. В это время один из Рыбаков колдовал над пробирками, соединяя разные составы и растворы, переливая их в колбы, нагревая и остужая. Он готовил вакцину с заданными параметрами генетических изменений, эта вакцина активирует заготовки, и они начнут развиваться в нужном направлении. Другой Рыбак повозился с цифровым замком чана, отпер его и откинул крышку.
Рудоу привстал на носки, чтобы лучше видеть. Пить с Рыбаками ему доводилось, но вот наблюдать вблизи за их работой не пришлось.
В чане плескалась нежно розовая субстанция, похожая на недозревшее желе. Так выглядела заготовка. После того как в чан будет добавлена вакцина, его закупорят, и заготовка начнет развиваться. Единая масса начнет делиться и формировать десятки живых объектов, которые впоследствии и станут «пираньями», по сути, биороботами с четко сформулированной программой, а внешним видом они будут напоминать среднюю, размером с ладонь, рыбешку розового цвета.
– Говорят, вы в городе основательно облажались. Как вы могли наших инопланетян упустить? – неожиданно спросил Рыбник.
– А ты веришь, что они инопланетяне? – ответил вопросом на вопрос Рудоу.
– Мне по статусу положено верить командованию. А оно приказало верить, что задержанные звездолетчики были диверсантами гореванов. Только, если честно, задолбало верить во всякую дурь. Какие они к Цепным Псам гореваны? Что я гореванов не видел! – поморщился Головяк.
– Не мы их упустили. Нас даже там не было. Они из камеры ушли. Вырубили охрану и свалили. Одного потом нашли. А вот девчонки как не бывало. Ничего не понятно. Весь город на уши поставили. Безопасники землю рыли, и ничего. Нас под трибунал, только в последний момент решили, что и на передовой можно пулю схлопотать. Не хрен пушечным мясом разбрасываться, лучше им землю на благо расе удобрить.
– Это-то как раз понятно, но я, как узнал о побеге, задумался крепко. Насколько помню, Нимрод инопланетчиков к мозгоклюю отправлял. Было дело? – нахмурившись, уточнил Головяк.
Рудоу не понимал, куда клонит Рыбник, но все же подтвердил.
– Отправлял. Сразу как приехали в форт, первым делом и распорядился.
– После работы мозгоклюя человек выпотрошенным должен быть, без следов личности, опустошенным, не способным на самостоятельные действия. А тут побег.
– Мозгоклюй им новую личность сформировал. Покорную. Использовалась психо-матрица трутня, рабочего с Рудника. Может, сбой какой произошел? – задумался Рудоу.
– Если бы случился сбой, то это сделало бы пришельцев дебилами, а дебилы не убегают из камеры. Им и в тюрьме хорошо. Тут другое что-то. Я думаю, у мозгоклюя ничего не получилось. Не смог он новую личность склеить, или склеил, да старую не стер. Пришельцы справились с загруженной посторонней программой.
– Да не-е… Бред! – Рудоу отмел такое предположение, но все же засомневался. – Когда мы их везли, они овощами были, не шевелились, под себя ходили. А ты говоришь…
– Правильно. В это время они себя чистили. Ты когда дерьмом каким-нибудь отравишься, тоже, почитай, на труп похож. А когда они от искусственной личности избавились, то и задумались о побеге. Вот тебе и вся загадка. Я бы этих пришельцев на месте убил. Они еще заставят нас пожалеть о том, что мы их не прикончили. Вот увидишь!
– Да брось ты! Парня отправили на перековку в Тухлую лощину. Ты же знаешь, что это за местечко. Ад на земле. А девчонка… что девчонка… что она может… девчонка не опасна… ей бы от нас спастись да спрятаться, – усмехнувшись, на одном дыхании произнес Рудоу. Только вот усмешка получилась кислая, неправдоподобная. Что-то внутри него говорило, что Рыбник прав.
– Убеждай себя. Убеждай… – проговорил Головяк. – Кажется, мои заканчивают.
Рыбак, химичивший с вакциной, закончил с ней возиться и теперь разливал точно выверенные дозы по чанам. Другой Рыбак закрывал за ним крышки чанов.
– Можешь доложить своему Нимроду, – гордо приосанился Рыбник, – к штурму гореванских гадюшников все готово. Часа через четыре мы запустим «пираний» в туннель, и живые позавидуют мертвым…
Глава 4. Тухлая лощина
Досчитать до четырех, затаиться и переждать. Будет не очень больно, если отключить болевые центры, боль придет потом, когда он окажется в бараке на нарах. Ночью он будет беззвучно выть, кусать грязную ветошь, служившую простыней, чтобы только сдержаться и не завыть в полную силу, будя весь барак. За такое полагалось новое наказание – его бросят в каменный мешок, бетонную яму трехметровой глубины и метр в поперечнике. В ней можно было только стоять: день, два, три, неделю, пока наказанный не начинал сходить с ума. Спать не давали, раз в пятнадцать минут врубали яркий свет, и стенки каменного мешка начинали бить легкими разрядами тока, да еще включалась громкая, режущая слух музыка. Через две недели полумертвого, но, главное, покорного и сговорчивого заключенного извлекали из каменного мешка и возвращали назад в барак. Обычно бедняга после каменного мешка соглашался на все, лишь бы не вернули туда.
