Лишь раз он позволил себе отвлечься от работы, Поль оглянулся на закрытый лаз в земле, убедился, что Борис послушался его и ушел с гореванами, и вернулся к зачистке берега.
Магистр – молодец – умный мужик, не стал разводить сопли и препираться по пустякам, каждое лишнее слово – упущенная возможность, пара трясинников, пробравшихся на берег, украденная минута до атаки Цепных Псов. Поль почувствовал волну горечи и обиды, исходившую от Бориса. Магистр разрывался от боли, но понимал: Дизель, быть может, ценой своей жизни прикрывает его отход. Поль знал, по-другому поступить нельзя, там, в Мирграде, Борис нужен Тане, как же он будет смотреть в глаза Ежу, если потеряет ее отца. И он видел, что спастись может только один. Двоим не уйти, если не достанут трясинники, то Цепные Псы накроют психоволной, взбаламутят сознание, а потом просто выключат или, и того хуже, подчинят себе, заставят плясать под свою музыку. Пока «разгонники» справлялись с атаками Цепных Псов, но Поль чувствовал, что это временное явление. Долго организм не сможет сопротивляться и тогда… думать об этом не хотелось. И если есть хоть одна возможность спастись, то они должны ею воспользоваться, пускай и выживет только один.
Поль знал, что у него есть шанс. «Охотник» перед ним, вскочить за руль, дать задний ход, на ходу развернуться и рвануть назад. Но он понимал, что не может так поступить. Если он удерет, то весь удар Цепных Псов придется на удаляющегося от места схватки Магистра. Они насядут на него, вычислят, где он находится, и перехватят поезд. А по его следам, вернее, по следам от протекторов «Охотника», Цепные Псы придут к подземным жилищам гореванов. Он не предаст друга и не приведет гибель в их дома. Он мог лишь тянуть время, чтобы дать Магистру возможность уйти.
Остудив пыл трясинников, Поль опустил ствол огнемета, присел на пенек и свободной рукой утер со лба разъедавший глаза пот. Ах, какая же чертовски тяжелая штука этот огнемет! Он думал передохнуть, но позади послышался треск кустов, и в глазах помутилось от внезапной атаки Цепных Псов.
«Разгонник» из последних сил поддерживал ментощит, отгородивший сознание Поля от психоактивности Псов. Он чувствовал, как это их бесит. Они представляли его вкусным орешком, заключенным в очень прочную скорлупку, и, как они не бились, выковырять орешек не получалось.
Поль, превозмогая себя – ноги отлиты из чугуна, руки – бетонные чушки – встал с пня, поднял огнемет, но сил нажать на спусковую скобу у него не осталось. Словно безмолвная кукла, он смотрел, как из кустов показался первый Цепной Пес.
В длинном черном балахоне с надвинутым на глаза капюшоном он выглядел монахом-схимником, но от него шла такая волна уверенности и силы, что выстоять на ногах в его присутствии было подвигом. Он приближался, и, несмотря на то, что лицо скрывал капюшон, Поль чувствовал, что эта тварь на него смотрит, сверлит глазами, пытается продолбить дырку в его разуме, чтобы сделать послушной куклой.
И вот, похоже, его час настал. Напротив стоял Цепной Пес, казалось бы, чего проще поднять огнемет и спалить тварь, но Поль не мог пошевелиться. Он понял, жить осталось несколько минут. Стало горько и обидно, сколько глупостей наделал, сколько всего начудил, сколько времени вхолостую отработал, сколько всего не успел, и в то же время он гордился собой, а хренушки вам, братцы Цепные суки, глот вам в пасть, да чтобы иголками поперек глотки застрял. Может, Дизеля вы убьете, только вот Магистр и Ежонок вам не по зубам. Да и Дизель сдохнет, но не даст из себя куклу на веревочках сделать. Вам это не по силам.
Цепной Пес стоял напротив Дизеля и не шевелился, невидимый взгляд из-под капюшона буравил сознание Поля.
Кусты раздвинулись, и на поляну выступил второй Пес. Даже не выступил, а выплыл. Он двигался плавно, точно вовсе не касался земли. Давление на «разгонник» усилилось. Вслед за вторым Псом появился третий. Давление стало нестерпимым. Поль чувствовал, что осталось совсем чуть-чуть. Пара минут, и он не выдержит, «разгонник» сгорит. Поль не хотел достаться Псам живым. Не дождетесь! Он поспешно принялся программировать «разгонник», установил программу самоликвидации, перекинул мостик на свой разум и забросил петлю причинности на «разгонник», теперь, если он и сгорит, то в следующее мгновение разум Дизеля взорвется.
Поль торжествующе улыбнулся. Он уловил замешательство Цепных Псов, они почувствовали, как что-то пошло не так, что-то вышло у них из-под контроля, а в следующее мгновение случилось то, чего Поль ожидал меньше всего. Внезапно загрохотал пулемет, заложило уши, и Дизель увидел, как поломало, исковеркало фигуры Цепных Псов. Он уловил удивление и ужас, испытанные ими перед смертью. Пулемет еще плевался свинцом, а Цепные Псы уже лежали на земле, нелепо раскинув руки и ноги. Поломанные игрушки, выброшенные на свалку.
Давление на «разгонник» исчезло, Поль без сил повалился на землю, его трясло от напряжения, «разгонник» работал нестабильно, его зашкаливало, того и гляди вырубится, в глазах метались солнечные зайчики и прыгали через разноцветные круги, голова гудела, как чугунный котелок, по которому изо всех сил молотит ложками целый гарнизон голодных солдат. Поль не мог ни на чем сосредоточиться. Его хватило только на то, чтобы повернуться на звук пулеметных очередей и увидеть своего спасителя.
Поль расхохотался. Смеяться было больно, но он не мог остановиться. Если посмотреть со стороны, казалось, что он сошел с ума, но ему было плевать. Он хохотал как безумный.
Цепные Псы оказались на редкость глупыми и самонадеянными созданиями. Они почувствовали в Дизеле мощного врага и тут же полностью переключились на него, забыв об оставшемся в живых, хоть и покалеченном Таусе Мыу. Еще живой гореван с обугленными руками пришел в себя и добрался до пулемета убитого собрата, поскольку его пулемет превратился в остывшую металлическую лепешку. Восстановив сознание, он увидел врага перед собой. Оставался технический вопрос, как култышками, где от пальцев сохранились лишь горелые костяшки, да и то не от всех, нажать на курок. Таус Мыу, превозмогая боль, а, может быть, в это время он и не чувствовал ее, нажал на спусковую скобу единственным обгорелым, но уцелевшим пальцем.
Поль хохотал, как безумный, откинувшись на спину. И ему было все равно, что трясинники наползали на берег, а Таус Мыу не мог справиться с этой лавиной при помощи одного пулемета. Ему было плевать на то, что скоро «разгонник» взорвется и приведет в действие бомбу, придуманную и установленную им самим. Поль чувствовал сумасшедшее облегчение и, как мог, радовался ему.
Дизель с трудом взял себя в руки, помогли трясинники, он понимал, что одному Таусу Мыу против них не выстоять, а погибать от клыков маленьких грызунов после того, как выстоял и пережил Цепных Псов, было очень обидно. А уж как обидно умереть от собственной ловушки, тикающей часовой бомбой в мозгу.
Поль заставил себя успокоиться и снял с «разгонника» петлю причинности. И вовремя. В следующую секунду «разгонник» приказал долго жить, убивая суицидную программу и отключая Дизеля от окружающего мира.
Теперь он не мог ни связаться с Магистром, ни послать сигнал бедствия на «Арго». Он оказался затерянным на чужой планете, и вряд ли когда-нибудь сможет вернуться. Магистр, Ежонок, Талия и остальные «аргонавты» оплачут его, выпьют горькую и будут помнить всю оставшуюся жизнь, не зная, что он еще жив.
