Ситуация прояснилась дальше некуда. Два летианина собрались насиловать гореванку. Вот сволочи, и ведь чувствуют себя безнаказанными! Граница с гореванами далеко. Здесь некому заступиться за девушку. А если появится кто из летиан, то ведь можно и поделиться.
– Косяк, ты сучку держи покрепче, а то она мне уже всю морду расцарапала, – послышался глухой голос.
Дизель не стал дожидаться продолжения банкета. Он вскинул автомат и одиночным выстрелом снял пристраивавшегося на придавленной к земле девушке. Пуля клюнула летианина в голову. Он беззвучно завалился на бок. Второй летианин испуганно вскочил с земли, выпустив девушку. В его глазах бесновался животный страх. Дизель его не пощадил, они же не щадили гореванов. Он убил насильника прицельным выстрелом в голову.
Поль подошел и присел рядом с несчастной. Во рту у девушки торчал кляп, лицо было завязано тряпкой, платье задрано, а на груди разорвано. Из-под тряпки глядели два больших ошалелых глаза.
– Тихо, девочка, тихо. Все позади. Все уже хорошо. Тебя никто не тронет. Я прослежу. Не переживай, – забормотал Поль, распутывая ее голову, разматывая руки.
Оказавшись свободной, девушка набросилась на него с кулаками. Захлебываясь слезами, она била его по лицу, в грудь, по шее. Поль терпел и приговаривал:
– Все уже хорошо. Тебя никто не тронет. Не переживай.
Наконец, она перестала бить его, прижалась и разрыдалась от души, от сердца. Вскоре бедняжка затихла, просто сидела, прижавшись к груди Дизеля. Боялась оторваться, а он боялся ее потревожить. Вдруг все начнется по новой. Ведь она столько пережила. Если бы он не подоспел вовремя, эти гниды надругались бы над ней, горло перерезали, да так здесь во дворике и оставили бы.
– Ты кушать хочешь? – неожиданно спросил Дизель. Он пытался ее отвлечь от тяжелых воспоминаний.
Она кивнула.
Поль скинул с плеч вещмешок, развязал тесемки и достал палку колбасы. Снял с пояса нож, отрезал кусок и протянул ей.
Девушка взяла и впилась в него зубами, словно целую вечность ничего не ела.
– Тебя как зовут? – поинтересовался он.
Но спасенная не ответила, увлеченная пережевыванием колбасы.
Поль спохватился, нашел кусок хлеба и протянул девушке. Теперь она ела колбасу вприкуску с хлебом.
– Да, я понимаю. Не до этого сейчас. Потом, когда захочешь, скажешь. Меня зовут Поль. Я один из тех, что прилетел с небес. Я тут гостил у вас. Я гость вашего народа.
Поль умолк, не зная, что добавить. Он скосил глаза и посмотрел на юную гореванку. Она тоже с любопытством его разглядывала.
Совсем девочка. Лет пятнадцать дать можно, не больше. И ведь никого не трогала, не воевала, а эти подонки чуть жизнь ей не поломали, опоздай он хоть минут на десять.
– Ты не переживай, тебя никто больше не тронет. Я о тебе позабочусь. Меня, знаешь, как друзья зовут? Меня Дизелем называют. А знаешь почему? Вот видишь, не знаешь. Все потому, что я сильный и надежный. И старомодный немножко. Но это неважно. Главное, что сильный. Я тебя никому не отдам. Ты теперь как за каменной стеной…
Тихий слабый голосок прервал его. Он и сам не заметил, как умолк, прислушиваясь к нему.
– Мой папа служит в штабе. Он ушел четыре дня назад. И не вернулся. Он жив наверное. Он должен быть жив. Мама очень надеялась. Мама верила. Папа в штаб ушел…
Дизель стиснул зубы. Зря, девочка, отца ждешь. Штаб гореванский первым же артиллерийским ударом и накрыло. Он потом мимо проходил да видел, что от штаба осталось. Нашел умирающего паренька на улице. Ему ноги оторвало по колено. Раны уже давно запеклись и даже новой кожицей зарастать начали. Только парень много крови потерял, а восполнить было нечем. Он обо всем рассказал. В том штабе никто не выжил.
– А мама ждала. Очень ждала. А вчера к нам злые пришли. Они… они… они… – она словно набиралась духу произнести то, во что душа отказывалась верить, – убили маму. Долго убивали. Меня мама спрятала. Никто не нашел. Я лишь сегодня смогла выбраться. Очень боялась. Очень. Но кушать хотелось. И я больше не могла сидеть. Я боюсь мертвых. Они не такие, как мы, они чужие. Они страшные. Даже мама стала страшной. Я всю ночь боялась. А утром убежала. Мне маму жалко. Она же еще совсем молодая. Красивая мама у меня. А они ее…
Тело девочки затряслось от рыданий. Поль схватил ее, притянул к себе и стал гладить по голове, бормоча что-то нежное, успокоительное.
Когда слезы закончились, она отстранилась, внимательно осмотрела спасителя с ног до головы, словно оценивая, и протянула руку:
– Я Майя.
– А я Поль Кальянов по прозвищу Дизель, – представился полным именем Поль, пожал ей руку и смутился.
У девчонки ни отца, ни матери не осталось. Что с ней делать? Он теперь ее бросить, оставить не мог. Он теперь за нее полную ответственность нес. Теперь он ей и за отца, и за мать, пока никого достойного из ее племени не встретит. А кому бы он смог ее доверить? Он же никого из гореванов толком не знал. Разве что Прелат вызывал безоговорочное доверие.
– Ты это, Майя, давай, собирайся. Теперь тебе здесь оставаться нельзя. Надо дальше двигаться, туда, где ваши еще остались.
– А что если папа вернется? – она поглядела ему в глаза.
В глазах Майи он увидел грань. Если он скажет ей сейчас что-то не то, она переступит ее. Снова начнется истерика, и хорошо если только истерика.
– А мы поищем твоего папу. Он все равно сюда сейчас не может приехать. Тут одни злые, как ты говоришь. А я еду к Прелату. Он сможет найти твоего отца. Он тебе обо всем расскажет.
– Я знаю. Прелат – добрый. Я была у него. Папа возил, когда все родители маленьких привозят.
– Ну вот и хорошо. Ты покажешь мне, как к Прелату ехать? А то я заблудился.
Она кивнула и вытерла кулачками слезы.
– Вот и замечательно!
Поль поднял девчонку на руки и отнес к мотоциклу, усадил в коляску. Сам сел за руль, но ключа зажигания в замке не обнаружил. Пришлось возвращаться и обыскивать тела летиан. Найдя ключи, он вернулся, завел мотоцикл, посмотрел на Майю, подмигнул ей и выехал со двора.
Глава 7. Звенящая струна
Подземное убежище гореванских повстанцев уходило на несколько километров вглубь горы. Высокие своды пещеры облюбовали летучие мыши и фелоры, небольшого размера зверьки, похожие на крыс. В отличие от своих обыкновенных серых собратьев, фелоры бегали по отвесным стенам и потолкам, умели перелетать со стены на стену и питались растительной пищей. Фелоры поедали серый мох, растущий в самых мокрых уголках пещер, и были очень любопытны. Они крутились возле людей, норовили заглянуть в палатки и стянуть, что плохо лежит. Наученные горьким опытом гореваны прятали все, до чего мог бы дотянуться фелор. Таню о шкодливости и воровских наклонностях местной живности никто не предупредил. Да и предупреждать было некому.
