Лена от его слов неожиданно для себя покраснела, пусть и выглядело это к месту. Мужик улыбнулся еще шире и теплее… И тут Лена коснулась его груди ладонью, одновременно вызывая в голове ключ запуска, как показывал Великий Мастер: пусть она не владела искажением, совсем не обязательно разбираться в устройстве телевизора, чтобы нажимать кнопки переключения каналов. Никаких внешних эффектов – но собеседник замер на месте. Для него теперь идет разговор и обсуждение проблем обратившейся к нему девушки… и так не меньше чем часа на полтора. Одновременно кисть руки, которой прикоснулась Лена, стала выглядеть, как положено от рождения. Зрелище получилось некрасивое и неприятное, особенно в месте перехода, где кожа разных оттенков перемешалась пятнами. Дороги назад больше не было.
Лена приложила ладонь теперь уже к люку, ведущему в технические тоннели, и вздрогнула… Мгновением спустя она поняла, что на самом деле это вздрогнула реальность. Прогнулась под толчком причин и следствий, меняющихся местами и перестраивающихся в угоду воле Мастера, и под ударами меняющихся законов континуума. Лена замерла, оторопело наблюдая за медленно отодвигающейся крышкой входа. Вот она, настоящая сила и основа могущества Мастеров искажений, а не мелкие внешние эффекты вроде пламенеющей руки или полянки внутри дома. Но долго предаваться рассуждениям было нельзя. Едва щель в полу стала достаточной, Лена спрыгнула вниз, и тут же иллюзия аварийной ситуации для замка, который исправно «спас человека», пропала. Люк захлопнулся, и при этом можно было не сомневаться: ни один датчик никуда и ничего не сообщил. Одновременно с Лены стекла очередная часть облика, прежними стали обе руки до плеча.
Технические коридоры были похожи на сумрачный бесконечный прямоугольный лабиринт. Вдоль одной из стен тянулись какие-то жгуты, короба и трубы. Скорее всего, на самом деле это было что-то иное, а не провода и трубы, – но сейчас Лене отличия в технике разных эпох оставались безразличны. В ушах шелестел голос Константина, указывая, куда поворачивать, чтобы не заблудиться или не столкнуться с техником. К счастью, люди по тоннелям ходили крайне редко, а для разнообразных видеокамер и автоматов Лена оставалась невидимкой. Наконец голос Великого Мастера прошелестел:
– Здесь. Бей. Собери волю, желание – и ударь. Остальное сделает вложенная сила.
Девушка тут же представила, как невидимый кулак ударяет в стену и открывает дверь. Несколько секунд ничего не происходило, и Лену захлестнула бешеная ярость. Она почти дошла, она почти спасла – и вдруг что-то не сработало? Да она тогда голыми руками тут все и всех снесет! По коридору немедленно прошла рябь изменения реальности. Кусок стены осыпался пылью, открывая ровный овальный проем. Лена стала полностью собой, а голос Константина исчез. Все, что Мастер вложил в нее, было истрачено.
Не давая проснуться страху, что она теперь беззащитна, девушка шагнула в проем и почти сразу чуть не споткнулась о лежащее тело в сером комбинезоне. Свет по яркости в секретной части не очень отличался от тоннелей, но имел какой-то странный, незнакомый спектр – ближе к зеленому, а не к белому. Зрение приспособилось не сразу. Но когда глаза привыкли, Лену передернуло: не только иное освещение, овальные двери на входе в коридоры и в следующее помещение. И в комнате, и в лампах наверху, и в мебели – везде, где человек из эстетических соображений сделает прямой угол, здесь сгладили, закруглили, а где лучше бы смотрелся овал или полукруг, наоборот собрали из нескольких ровных плоскостей. Помещение было чужим, слишком нечеловеческим.
И тут девушка поняла, что у человека на полу нет лица. Совсем. Вместо глаз, носа, рта – ровный, плоский овал кожи, который сразу переходит в идеально гладкий лоб и выбритую макушку. Результат удара искажением. Лена невольно сглотнула. Обыскивать труп она не стала, и не только из-за нахлынувшей к безлицему брезгливости до рвоты: если у охранника и было оружие, оно все равно пришло в негодность – как и замки, и остальное оборудование комнаты.
Торопливо, пока здешняя охрана не подняла тревогу, Лена толкнула следующую овальную дверь и замерла на пороге. Вытянутый зал, вдоль стен – прозрачные цилиндры, в которых струится что-то вроде зеленоватого дыма. В каждом цилиндре прямо на полу сидел голый бритый человек, неподвижный, будто статуя. Лишь присмотревшись, можно было понять, что люди живы: медленно-медленно сужаются и расширяются зрачки, вздымается грудная клетка. Но на происходящее в комнате обитатели цилиндров не реагировали.
Картина напомнила многочисленные фантастические фильмы, просмотренные еще в родном времени. Никакой крови, никаких ужасов, люди в своих прозрачных капсулах не пугают и не вызывают отвращения – и все равно по коже прошелся непонятный морозец. Лена торопливо перешагнула порог следующей комнаты: к счастью, и здесь не оказалось запоров. Встретила безлюдная биологическая лаборатория – или, скорее, медицинский бокс, и пахло как в больнице – но с возможностью приковать пациента к кровати. Причем не современные умные ленты из наноматериалов, а самые что ни на есть знакомые по своему времени наручники из твердого пластика. Следующие две комнаты – тоже лаборатории-медбоксы. Другие, но чем-то похожие. Лене это показалось важным, поэтому она задержалась, пытаясь поймать ускользающую мысль.
«Эпоха! Словно в дешевую фантастику попала!»
Лена давно привыкла, что в нынешнем времени разнообразные интеллектуальные контроллеры буквально пронизывают окружающее пространство, и даже в самые обычные предметы встроены какие-то устройства адаптации под текущий момент – как та же одежда, меняющая размер. Но здесь подобные системы отсутствовали. Простыня – явно обычное, сшитое ниткой из кусков полотно ткани без датчиков. Запоры на дверях – простая защелка, словно на садовой будке: потяни за ручку, вставь в отверстие на косяке шпенек. Наручники, люминесцентные лампы, примитивное оборудование, которое управляется вручную. Хозяева опасались любой умной электроники.
Подтверждение догадки ждало уже в следующей комнате. Несколько огромных и совсем человеческих серых металлических шкафов, словно заглянувших из двадцатого века, причем ближний подозрительно напоминал картотеку. Лена дернула один ящик на уровне груди, выдернула из плотно набитого ряда папку наугад и пролистала. «Личное дело образца номер АВ1247ЕГ». Дальше шли анализы и биологическая белиберда, из которой Лена могла ухватить отдельные слова вроде «уровня сопротивляемости» или «предполагаемого времени дезинтеграции». Последний лист содержал отметку, что образец «выработал ресурс на 95 %», поэтому нестабилен и отправлен на утилизацию. На этом Лена, наконец, сопоставила цилиндры в первом зале, кровати с наручниками и «личное дело» и судорожно выпустила воздух сквозь сжатые зубы, зашипев, словно разъяренная кошка. Воображение сразу нарисовало Рагнара, который вот так же… «Нет уж. Там его нет. Живой он, и точка».
Прежде чем идти дальше, Лена решила обыскать комнату. Остальные шкафы могли содержать что-то полезное – например, оружие. Девушка осторожно выдвинула нижний, самый небольшой ящик следующего шкафа. Там оказалась стопка карточек. Взяв в руки первую, Лена негромко расхохоталась: сказалось нервное напряжение, заодно вспомнились слова Василия про первобытную технику. Хозяин потайной лаборатории был человеком аккуратным и дотошным, но привычным к хранению информации в памяти электронных устройств. Здесь он подробно написал, что и в каком ящике хранится, но разобраться в этом современнику было бы крайне сложно: у них-то навыка поисков по архивам и бумажным каталогам нужной литературы просто нет.
