Вздохнув, она сняла дорогие перчатки и посмотрела на трактирщика, словно ожидая, что он все исправит.
Элис взглянула на часы, висевшие над каминной полкой. Она просидела тут почти час. Встав, она отряхнула платье. Нож остался у нее в корсаже.
– Я как раз собиралась уйти.
Трактирщик явно обрадовался, что ему не пришлось просить ее покинуть зал. Она вышла, поднялась по лестнице и двинулась дальше по коридору к их комнате. Их комнате. Она поморщилась.
Уэзертон, должно быть, уже закончил свои водные процедуры. Элис осторожно постучала в дверь. Послышались приглушенные шаги, и дверь резко распахнулась.
Она подняла голову, ожидая увидеть Уэзертона.
Только перед ней стоял совершенно другой человек. На нее смотрел юноша высокого роста, заслонивший собой весь дверной проем. Он был так красив, что Элис быстро заморгала, решив, будто у нее что-то со зрением. Гладко выбритый волевой подбородок. Орлиный нос. Красивый рот с полной нижней губой, словно он только что перестал с кем-то целоваться. Когда эта мысль пришла ей в голову, у нее перехватило дыхание, и она замерла на несколько мгновений.
У нее выдался длинный тяжелый день. Она выдохнула. Это явно был самый красивый мужчина из всех, которых ей только доводилось видеть, и это заставляло ее голову идти кругом.
– П-простите, – запинаясь, сказала она. – Должно быть, я ошиблась комнатой.
Он склонил голову набок и с любопытством посмотрел на нее. Потом она услышала его голос – хорошо поставленный и глубокий, от которого у нее по коже побежали мурашки. Она потерла ладонью руку.
– Элис.
Когда он назвал ее по имени, она все поняла. Его низкий голос приковал ее к месту. Она подняла взгляд и посмотрела ему в глаза. В знакомые голубые глаза. Она не могла их спутать ни с чьими другими.
Господи боже! Это был тот мужчина, что купил ее. Ее наниматель. Он принял ванну и побрился, и это полностью его преобразило.
Он был… прекрасен.
Нет, нет, нет, нет. Это не могло быть правдой. Он не мог так выглядеть. Она не могла застрять здесь с… ним.
Ей захотелось провалиться сквозь землю.
На нем была свежая одежда – темные брюки и белая льняная сорочка без галстука, расстегнутая на шее и открывавшая верхнюю часть хорошо развитой груди. На самом деле он весь был неплохо сложен.
Если у нее еще были какие-то сомнения по поводу их союза, то теперь они развеялись. Она не могла быть женой этого человека. Она ею и не являлась. Он был так же далек от нее, как луна.
Дело обстояло именно так, как он говорил. Они не муж и жена, и ей лучше об этом никогда не забывать, никогда не поддаваться его чарам и не пытаться мечтать о большем.
– Простите. Я вас не узнала.
Его губы изогнулись в легкой улыбке. Она поняла, что ему это нравится… нравится ставить ее в тупик. Мужчины вроде него наверняка знают о том, какой эффект производят на женщин. Он знает, что заставил ее нервничать; девушку, которая до этого не скрывала своего отвращения к его запаху. Это его забавляло.
Он отошел в сторону, чтобы она могла войти. Цепляясь за остатки самообладания, она переступила порог и вошла в его комнату. Их комнату на эту ночь.
– Тебе понравился чай?
Он закрыл за ней дверь.
Она молча кивнула и медленно направилась к камину, судорожно придумывая, что сказать. Протянула руки к огню.
– Я полагаю, мой запах больше не вызывает у тебя отвращения.
Ему это действительно доставляло удовольствие.
Она резко кивнула, боясь снова посмотреть на него. Не сейчас. Ей хватило одного взгляда. Она не могла забыть о том, как он красив. Конечно, такой мужчина не захочет стать ее мужем. С таким лицом и карманами, набитыми деньгами, – зачем ему девушка вроде нее?
Он продолжил:
– Я приказал, чтобы обед нам принесли сюда. Признаюсь, я плохо спал прошлой ночью. Условия были, мягко говоря, не очень хорошими. – Даже стоя к нему спиной, Элис почувствовала в его голосе насмешку. – Я с радостью лег бы сегодня раньше, чтобы утром мы могли пораньше выехать.
Когда он это сказал, она бросила взгляд в сторону кровати и согласно кивнула. Что она могла сделать? Неужели она думала, что он будет к ней приставать? Он уже дал ей понять, что она его не интересует как женщина. Он явно мог найти сколько угодно более привлекательных женщин, чтобы провести с ними ночь, если бы захотел.
Однако она знала, что жестокость не всегда бывает логичной. А вдруг он обидит ее лишь потому, что может это сделать? Его красота ничего не меняла. Ей следовало оставаться начеку.
Тяжело вздохнув, она потерла ладони и почувствовала, как нож уперся в ее тело. Конечно, это было глупо, но наличие ножа вселяло в нее хоть слабую, но уверенность. Почему-то близость ножа внушала спокойствие.
Повернувшись, она посмотрела на Маркуса, повторяя про себя, что ему не нужно знать, как мало она верит его словам. Черт! Он выглядел все так же великолепно, как тогда, когда открыл ей дверь.
– Ты смотришь на меня так, будто боишься, что я тебя съем.
По всей видимости, по ее лицу было легче прочитать мысли, чем она полагала.
Она попыталась расслабиться.
– Ничуть. Я… благодарна вам, – выдавила она из себя, понимая, что ей нужно хоть как-то выразить признательность за его внимание.
Ей следовало бы раньше додуматься до этого. Теперь уже было поздно благодарить.
Маркус поднял бровь, словно удивившись ее словам.
– Ты благодаришь меня… за что?
Она с трудом сглотнула.
– Вы спасли меня от ужасной судьбы. – Она обвела взглядом комнату. – Вы удовлетворяете мои потребности. Вы предложили мне работу.
Она полагала, что все это правда. Если он действительно выполнит все, что обещал, и не обидит ее, то она действительно будет ему признательна.
Выражение его лица снова стало непроницаемым. Она не могла понять, о чем он думает… поверил ли он ее словам или нет.
– Если ты будешь хорошо выполнять свои обязанности в Килмарки-Хаусе, то это станет лучшей благодарностью.
Она кивнула:
– Я буду хорошо служить вам и отплачу за вашу доброту.
– Доброту, – с задумчивым видом повторил он. – Меня обвиняли в разном. Но в этом никогда.
Признание показалось не очень приятным. Элис с опаской посмотрела на него. Он отвечал ей немигающим взглядом. В воздухе между ними повисло напряжение, которое исходило от нее. Маркус выглядел совершенно спокойным. Он контролировал ситуацию… У него в руках находилась власть.
Стук в дверь не дал ей ответить. Уэзертон велел входить. Появился трактирщик, который придержал дверь для двух служанок, несших в руках подносы.
