– Я хотел, чтобы мы раньше выехали, – сказал он. – Мы почти добрались, и мне уже хочется поскорее увидеть Килмарки.
Элис резко кивнула:
– Да, да, конечно.
Трусиха.
Она думала совсем о другом. И не могла заставить себя сказать все, что у нее было на душе. Все-все, что она хотела сказать.
У нее в голове крутилась масса вопросов.
Кем они стали друг другу?
Неужели все изменилось, как утверждала Нана?
То, что он вчера сказал, все еще оставалось правдой?
Он считает ее женой?
Но Элис спросила совсем о другом. О том, что раньше ей не приходило в голову:
– От чего ты бежишь?
Он замер и пристально посмотрел на нее.
– Я ни от чего не бегу.
– Ты же никогда прежде не был в Килмарки-Хаусе. Однако хочешь добраться до него как можно быстрее.
– Я ни от чего не бегу, Элис, – повторил он.
Теплота исчезла из его глаз. Он выглядел сердитым. Таким далеким. Даже холодным. Это было сложно принять после того урагана страстей, что пылал между ними ночью.
– Я оставлю тебя здесь, чтобы ты оделась, а сам подготовлю наших животных, – добавил он, явно не желая больше ничего обсуждать. – Я еще попрошу слугу, чтобы принес завтрак.
Она кивнула, все еще прикрывая грудь одеялом. Маркус схватил пальто и вышел из комнаты. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.
Элис вздохнула и легла на подушку. Ей надо было встать и одеться, чтобы они могли ехать дальше.
Она полагала, что Маркус не собирался ее здесь оставлять. После прошедшей ночи тем более. Она поедет с ним.
Однако у нее все равно оставались вопросы, которые не давали ей покоя. Она не знала, кто она для него. Элис больше не считала себя его будущей домоправительницей. Они стали слишком близки. Она никогда прежде не работала домоправительницей, но была уверена, что у домоправительницы не может быть столь тесных отношений с хозяином. По крайней мене, у порядочной.
Однако она не чувствовала себя его женой. Быть его женой означало стать герцогиней, а этому не суждено было случиться. Как бы странно это ни выглядело, она все равно останется его работницей. Это намного проще, чем быть его женой.
Застонав, Элис сбросила одеяло и встала, решив одеться до его возвращения.
Она знала, что должна держать себя в руках. Она должна расправить плечи и двигаться дальше несмотря ни на что. Несмотря на разочарование и боль. Ей уже пора привыкнуть к этому.
Когда он вернется, она будет готова к отъезду.
Маркус вышел из спальни потрясенный. Он остановился в коридоре и прислонился спиной к каменной стене, позволяя холоду проникнуть сквозь одежду. Он все еще слышал в голове ее голос: «От чего ты бежишь?»
По ее глазам он понял, что она не поверила его словам. Черт, даже он сам себе не верил.
Как она догадалась? Ему было сложно смириться с тем фактом, что он так глубоко и сильно привязался к Элис. Неужели она теперь так легко читает в его душе?
По правде говоря, он ей не признался в том, что, когда покинул Лондон, бежал от самого себя. По крайней мере, в начале все так и было.
Теперь же ему начало казаться, что он бежит к себе.
Где-то по дороге на север он достиг мира с самим собой и успокоился.
Элис находилась рядом, и это помогло ему обрести себя. Он стал таким человеком, каким хотел быть.
Он не был готов признаться Элис, но это дела не меняло. Это была правда, которую он начал постигать и принимать только сейчас. Правда, которую однажды он откроет ей.
Они добрались до Килмарки-Хауса на следующий день в полдень, и Маркус лишний раз убедился в том, что шотландский лорд был его ближайшим соседом. Это могло вызвать проблемы в будущем, если лорд затаил на Маркуса обиду. Однако Элис считала, что Мак-Ларен больше говорит, чем делает.
Он поколотил Маркуса и похитил ее, но при этом вел себя так, словно это было чем-то обыденным.
Они двигались по узкой тропе, которая вывела их на вершину высокого холма. Элис почувствовала запах моря. Забавно, что она узнала его, хотя никогда прежде не бывала на побережье.
Соленый ветерок остудил ее лицо. На вершине холма они остановились и посмотрели вниз, на поросший травой склон.
Элис поняла, что не только она видит Килмарки впервые. Маркус ведь тоже раньше здесь не бывал. Теперь благополучие этого места зависело от него. Будет оно процветать или придет в упадок – все зависело от Маркуса. Она покосилась на него. Ветер шевелил его темные волосы. Он молча смотрел на поместье.
– Оно прекрасно, – заметила Элис, глядя на огромное каменное сооружение.
Большой главный дом поместья был сложен из камня разных оттенков серого и деревянных балок. Вдали виднелась темная гладь моря. Берег кое-где был покрыт камнями темно-розового цвета. Элис никогда раньше ничего подобного не видела.
– Да, красиво, – согласился Маркус.
Прищурившись, Элис заметила далеко в море каких-то похожих на рыб существ, выпрыгивающих из воды.
– Неужели это…
– …дельфины, – закончил он за нее.
– Невероятно.
Элис испытала сильное волнение. Она была готова полюбить это место. Это ей здорово поможет во время пребывания в поместье, как бы долго она здесь ни прожила. Здесь отличный вид и чудесное побережье, по которому можно гулять когда вздумается.
Глядя на далекую воду, Элис почувствовала легкость, какую-то невероятную невесомость. Это ощущение лишь усилилось, когда она переступила через каменный порог и остановилась в холле с высокими потолками. Она с интересом разглядывала потертый каменный пол, пока Маркус разговаривал со смотрителем, мистером Шепардом.
– Простите, моя жена плохо себя чувствует. Она хотела бы поздороваться с вами, – говорил мистер Шепард.
– В этом нет нужды. Я полагаю, что в соседней деревне найдутся здоровые мужчины и женщины.
– Да, ваша светлость. – Старик с любопытством посмотрел на них. – Вы останетесь здесь на какое-то время?
Маркус кивнул:
– Да. – Он огляделся, словно решив для себя, что ему нравится это место. Маркус бросил на Элис быстрый взгляд. – Как и моя жена.
Моя жена.
Вот, значит, как. Он снова назвал ее своей женой. На этот раз он заявил об этом не кучке полупьяных незнакомцев, а собственному дворецкому. Если верить ему, она была герцогиней Отенберри. И этот огромный дом принадлежал и ей тоже.
Никогда прежде Элис не чувствовала себя такой обманщицей.
Она снова оглядела холл, но на этот раз без былого восторга. Его место заняла какая-то пустота. Она – его жена. Он так сказал. Не потому, что любит ее, а потому что это его долг. Она ничего не дала их союзу, однако стала его женой.
