— Миссис Макстон, если каким-то неведомым образом герцог Карио Энсан окажется на пороге нашего дома, подайте мне чай с вербеной.
Экономка побледнела, но, выдержав удар с достоинством, лишь спросила:
— Мисс Ваерти, вы полагаете… это неизбежно?
Обняв чашку озябшими ладонями, я посмотрела в снежную ночь и тихо ответила:
— Я полагаю, что это ожидаемо.
Мы вновь помолчали, после чего миссис Макстон вдруг сказала:
— Мисс Ваерти, за эти дни мы несколько раз видели лорда Арнела, подъезжавшего к воротам нашего дома, а затем… мчавшегося прочь, стегая коня.
Я улыбнулась.
— У вас очень многозначительная улыбка, — заметила миссис Макстон.
— У нее есть основания, — улыбнулась чуть шире.
Миссис Макстон некоторое время выжидательно смотрела на меня, но, не дождавшись подробностей, сказала:
— Я надеюсь, он испытывает весь тот спектр чувств и ощущений, которым наградил вас.
— О, я не настолько жестока, миссис Макстон. — Посмотрела на нее, улыбнулась и добавила: — Но почти.
Стук в двери раздался неожиданно, я понятия не имела, кто мог решиться прийти ко мне в столь поздний час, а потому мы с миссис Макстон с одинаковым интересом взглянули на вошедшего с докладом мистера Уоллана.
— Мистер Толлок, архивариус мэрии Вестернадана, настаивает на немедленной личной встрече, но при этом… он крайне странно себя ведет, мисс Ваерти.
— Он пьян? — встревожилась миссис Макстон.
— Скорее напуган, — ответствовал дворецкий.
И они оба посмотрели на меня.
Придерживая юбки, я соскользнула с подоконника и попросила:
— Пусть чай подаст мистер Оннер.
Да, это, конечно, несколько странно и едва ли вписывается в рамки традиций гостеприимства, но бывший пират это все-таки сила, а с чем пришел мистер Толлок, мы не знали.
* * *
Господин архивариус ожидал меня в гостиной, безжалостно сминая свою шляпу, которой явно досталось в этот ненастный вечер, и встретив меня воспаленным взглядом бесконечно виноватых глаз.
Едва я вошла, он поднялся, затем обессиленно рухнул на диван и хрипло уведомил:
— Мисс Ваерти, я отравлен.
— Illiumena! — произнесла я, усиливая освещение в гостиной и осознавая, что отравлен мистер Толлок был вовсе не чувством вины или иными негативными эмоциями. Его действительно отравили. И сейчас передо мной был человек на грани жизни и смерти, хуже того — я едва ли могла понять, за счет каких внутренних ресурсов он еще держится и способен разговаривать.
Но он был способен, более того, желал выговориться.
— Простите, обойдусь без предисловий, — начал он, откашлявшись, и на его платке осталась кровь, когда он сжал его, отняв от губ, — это драконица. Не знаю, чистокровная или нет, она не снимала шляпку, она же не вы, с чего ей проявлять вежливость к тем, кто ниже по положению…
Мистер Толлок откашлялся вновь, и на этот раз кровь потекла уже по пальцам. Он нервно вытер их и продолжил, глядя не на меня, а куда-то перед собой:
— Я полагал, что помогаю, — он сокрушенно покачал головой, — полагал, что даю им возможность новой жизни, понимаете, в Вестернадане все сложно, все очень сложно, мисс Ваерти, я думал, этим детям дают новую жизнь… Я не знал! Я не мог даже подумать…
Он закашлялся, а я остановила жестом готового поднести чай мистера Оннера. Повар кивнул и замер в двух шагах от дверей, взглядом спрашивая, что делать — вызывать врача или полицию. У меня были серьезные причины опасаться, что первый не поможет, вторые… вторых, боюсь, вызывать придется.
— Драконов много, — продолжил вдруг срывающимся голосом мистер Толлок, — гораздо больше, чем вы можете себе представить, мисс Ваерти! Мы записывали чистокровных как полукровок, полукровок как простых людей много лет. Ужасающее количество лет. Мы хотели дать им возможность жить без надзора государства, без ограничений, без… Мы ошиблись.
И новый приступ кашля, во время которого, казалось, архивариус пытается избавиться от половины собственных легких.
— Мистер Толлок, что она сделала? — спросила я, понимая, что времени остались считаные секунды.
И архивариус, подняв на меня больные, слезящиеся глаза, прохрипел:
— Миссис Томпсон — это было ее рук дело. И две свахи, к которым я вас отправлял, мисс Ваерти, и…
— Tempus! — произнесла я, обрывая эту исповедь.
И, едва мистер Толлок застыл, приказала дворецкому:
— Вызывайте полицию и врача.
* * *
Спустя четверть часа в моем доме опять была полиция. Досаднее всего было наблюдать, как приобретенные для охраны моего дома псы ластились к полицейским, встречая тех как родных. Я сходных чувств не испытывала и на старшего следователя Давернетти отреагировала довольно враждебно. Впрочем, он на меня тоже.
— Я бы сказал, что с вашим появлением, мисс Ваерти, в этом городе начало твориться черт знает что! — досадливо выдохнул лорд Давернетти.
— Но не скажете, потому что вы в курсе, что все это творится здесь давным-давно, и вам об этом прекрасно известно, — язвительно ответила я.
Лорд старший следователь усмехнулся, отпил глоток поданного ему миссис Макстон чая и невозмутимо поинтересовался:
— Как ваше здоровье, мисс Ваерти?
— Как ваше благосостояние, лорд Давернетти? — ответила в тон ему.
Полицейский хмыкнул, после глянул на своих подчиненных, и все те, кто еще несколько секунд с ватными палочками исследовал чуть ли не каждый закуток моей гостиной, вдруг начали спешно ее покидать, оставляя нас наедине со старшим следователем. После еще и дверь была захлопнута перед носом у попытавшейся вмешаться миссис Макстон. Если бы у меня еще оставалась какая-то репутация, то, боюсь, в данный момент она была бы уничтожена окончательно, а так…
— Вы что-то хотели, лорд Давернетти? — мило поинтересовалась я.
— Да, — дракон отставил чашку чая на блюдце, сел, сложив руки на груди и неожиданно прямо спросив: — Я хотел узнать, насколько лорд Арнел безопасен сейчас для общественности?
О, мы ступили на тонкую грань, покрытую еще более тонким слоем льда. И все же я была откровенна:
— Абсолютно безопасен.
Давернетти вскинул бровь, пристально и холодно взирая на меня. Безмятежно улыбнулась в ответ, отхлебнув еще глоток чая.
— Вы же понимаете, что теперь у вас есть даже мотив убийства леди Энсан, — спросил дракон.
— Мм-м, — понимающе протянула я, — то есть что-то вроде обманутая любовница набросилась на несчастную невесту своего объекта вожделения?
— Что-то вроде, — улыбнулся Давернетти.
