— С тобой все в поря-я-ядке, детка? — послышалось тихое мурчание. Этот голос завораживал, заставляя что-то внутри сладко перевернуться. Я смотрела на него, как кролик на удава. — Сильно испуга-а-алась, ма-а-аленькая?
Сердце глухо стучало, прохладная рука осторожно прикоснулась к моей щеке, а я почувствовала, как чужие пальцы медленно заправляют мои волосы мне за спину. Тум-тум-тум-тум… Я боялась даже вздохнуть, чтобы не спугнуть это наваждение. Стыд заливал мои щеки, в груди что-то теплело, вызывая новый порыв мучительного стыда.
— Ну чего ты? — я снова слышала шепот, но мои глаза напряженно смотрели в одну точку. — Испуга-а-алась? Не бойся. Я ко-о-ому сказал!
Нет, не ножи в руках разбойников напугали меня до ступора. Нет. Я впервые испугалась себя. «Лиза! Соберись!» — твердила я себе, снова пытаясь сжать кулаки и разбудить бурю негодования по поводу того, как против воли стала вкладчиком сомнительного банка.
— Пойди умо-о-ойся, детка, — шептали мне, обволакивая этим спокойным и сладким шепотом. — А не то я поставлю тебя в первых рядах армии, наводить стра-а-ах и ужас на окрестности… Шучу, де-е-етка, шучу…
— Неважно, — попыталась отмахнуться я, предпринимая попытку сжать кулаки и вернуть то изначальное негодование со смесью горячего желания восстановить справедливость.
— Ты права-а-а. Выгля-я-ядишь нева-а-ажно, — прохладная рука легла мне на лоб. — Нет, не заболе-е-ела… Ты молодец. Ты просто молоде-е-ец… Я верил в тебя, де-е-етка…
— Ты что себе позволяешь? — задохнулась я от вялого возмущения.
Вялое возмущение пожало плечами и заметило, что это все, на что оно способно в данный момент. Что-то мне подсказывало, что сначала на него бабы вешаются, а потом от него вешаются.
— Мно-о-огое, очень мно-о-огое, — загадочно ответили мне, убирая прохладную и нежную руку с моего лица. На лице цвела широкая улыбка Чеширского Кота, медленно исчезая. Зато глаза не давали мне отвести взгляд, притягивая его к себе и удерживая непонятной, магнетической силой.
— Прекрати! — прошипела я, приходя в себя. — Я на тебя все еще очень злюсь! И все эти нежности…
— Да-а-а, вот такой я нехороший, — усмехнулись, оставляя меня в покое. — А теперь марш приводить себя в порядок. Нам нужно мно-о-огое обсудить.
Я выходила из тронного зала, чувствуя, как ко мне возвращается прежнее негодование. Искушение бросить гневный взгляд напоследок было настолько сильно, что я остановилась в дверях.
— Смотрю я на этих червя-я-ячков и понять не могу, — услышала я задумчивый голос. Эврард сидел на троне и с интересом поглядывал на лежащие на животе и расползающийся с глухим стоном бомжеватый контингент со связанными за спиной руками. — Или они так че-е-ешутся, или пыта-а-а-ются уползти… Понаблюда-а-аем… Интересно, не так ли?
Охрана молча смотрела, как разбойники с кляпами во рту мычали, рычали и дергались на полу.
— Не-е-ет, я так не могу. Во-о-обще-то мы — добро, просто методы у нас радика-а-альные, так что… — Эврард украдкой взглянул на меня, сощурил глаза. — Переверни-и-ите их на спину. Не могу смотреть, как они страда-а-ают…
Выкупали, и все! В комнате, куда меня отвели, ждал бассейн с теплой водой. Меня похитили с целью выкупа. На бортике лежал суровый, сточенный о чье-то экономное и чистоплотное тельце обмылок. «Ручная работа!» — вздохнула я, понимая, что на таком даже поскользнуться стыдно. Не говоря о том, чтобы наклоняться за ним. Я брезгливо взяла в руки склизкий гель для душа, шампунь, бальзам, гель для интимной гигиены, скраб для лица с эффектом нежного очищения в одном флаконе, принюхиваясь к запаху. Хозяйственное мыло. Очень хозяйственное. Все никак не кончится. Экономится.
Отмывалась я водой, глядя на обмылочек, который заискивающе мечтал спутать мне не только планы, но и волосы. Мыться этим раскисшим чудовищем я не рискнула. Глядя на него, уже сама была готова выкупить обратно свой гель для душа! Как можно жить в такой антисанитарии? Замотав мокрое тело в простыню, отряхивая длинные волосы, которые в последний раз видели парикмахера на картинке, ибо «дорого» и семейный бюджет не переживет такого потрясения, я нацепила предложенное местным гардеробом черное платье, понимая, что сейчас будут играть реквием по мечте.
В зале, куда меня отвели, было достаточно многолюдно. Охрана стояла вдоль стен и рядом с троном, нависая над ним пафосными глыбами. За круглым столом собрались господа, которые вряд ли пройдут фейс-контроль в приличное общество, поскольку приличный дворецкий насмерть забьет их канделябром. Огромный и уже знакомый детина со слезами макияжа, носач, который шмыгал своим достоинством, как профессиональный плакальщик на похоронах, облезлый старикан, который постоянно потирал руки, словно замыслил какую-то пакость. Он еще нервно похихикивал, подозрительно глядя на своих соседей. Остальные тоже сошли со стенда «Их разыскивает полиция» с маленькой подписью: «Но без рвения и усердия, ибо стремно!» Такое чувство, что вчерашний смысл пития плавно перешел в поиск смысла бытия, а сейчас норовит стать смыслом бития. Мрачные и угрюмые физиономии смотрели на меня, намекая, что прекрасные и вежливые рыцари вымерли раньше драконов. Ничего, я за себя постою. А постоять придется, ибо свободных стульев, кресел, лавочек, скамеечек, табуреток не было.
— Бли-и-иже, — услышала я знакомый мурлыкающий голос. Я посмотрела на три ступеньки, ведущие к черному трону, и на товарища, который устроился лучше всех. Ладно, вспомним детство, посидим на ступеньке, мысленно натирая канделябр, глядя на тотальную вежливость.
— Пра-а-авильно, — снова мурлыкнул Эврард в тот момент, когда я приземлилась на нижнюю ступень своей карьерной лестницы. — Ну что-о-о ж… Начне-е-ем…
Пока мои заслуги и достижения полоскались сначала в режиме деликатной стирки, потом в режиме интенсивной, чтобы прийти к выводу, что выжать из меня можно довольно много. Но вот выживу я или нет, этот вопрос мало кого волновал. Мне уже составили список населенных пунктов, куда я в качестве бродячего цирка направлюсь с гастролями. Так сказать, пустили по миру… Фернандо Магеллан и Джеймс Кук соглашались с тем, что этот мир — не то место, куда я бы купила путевку на последние деньги.
— А ничего, что бизнес — это умение оказаться в нужном месте и в нужное время? — вздохнула я, закатывая глаза и стараясь не смотреть на моего нового рукоразводителя.
— Это именно то самое место, куда тебя всегда все посыла-а-ают? — осведомился Эврард, заставив меня обернуться и засопеть, выражая все негодование от лица всех ежиков.
— Я не знаю, куда посылали тебя, но там, куда меня посылают, я бываю только по большой любви! — огрызнулась я, фыркнув и одарив его гаденькой улыбкой.
Мне уже было понятно, что на мне что-то хотят сколотить. Судя по разнарядке, где-то задумчиво чесался плотник, прикидывая, как сколотить подходящий ящик под мое стабильно-тяжелое состояние.
— А ничего, что это пирамида? Финансовая пирамида? — фыркнула я, вспоминая шикарную презентацию конкурентов, на которую точила зуб и облизывалась внутренняя акула бизнеса. — Люди любят, когда могут пощупать продукцию. А мы что? Доспехи будем щупать? Или будет стоять мужик-образец, который будет содрогаться при мысли о том, что к нему тянутся любопытные женские руки? Вы это так видите? Гордость темной армии?
