Пальцы ласкали мою щеку, большой палец нежно поглаживал шею, вызывая тот самый пьянящий озноб, пробегающий горячей волной по всему телу. Хотелось отпрянуть, оттолкнуть, но… Меня так давно никто не гладил… Так гладят желанных женщин, любимых и дорогих… А я уже давно нежеланная, нелюбимая, забывшая себе цену ломовая лошадь. Та самая лошадь, на которой выезжает один ленивый принц, перебирающий харчами и работами. Но я еще помню это чувство, когда к тебе прикасаются, как к чему-то бесценному, я еще помню взгляд, который ласкает тебя, заворачивая в покрывало нежности и неги. Я даже помню послевкусие первых сладких поцелуев… Рука скользнула, словно невзначай задев мою вздрогнувшую от волнения грудь, чтобы лечь мне на талию. Пальцы собирали платье складками, притягивая к себе мягко, но настойчиво. Я сглотнула, чувствуя чужое дыхание близко-близко. В этой трепетной тишине, нарушаемой лишь нервным биением моего сердца и нервным вздохом, который вырвался из еще разгоряченных рыданием губ, я чего-то ждала и боялась. Я не знаю… Не знаю… Я не… Как поступить? Я бы не стала рисковать… Это неправильно…
В растревоженной моими мыслями тишине раздался негромкий и сладкий голос. Таким голосом восхваляют красоту, клянутся в вечной любви и обожании.
— Между про-о-очим, я на тебя оби-и-ижен… И сейчас буду руга-а-аться…
— За что? — оторопела я, слегка отодвигаясь. Чем дальше я была от него, тем мне было спокойней.
— За то, что назвала-а-а меня «дерьмом» при все-е-ех, — обиженно мурлыкнул Чеширский Кот, которого хотелось почесать чем-нибудь тяжелым.
— Когда? — мои глаза округлились, а я корила себя за то, что мало того что забыла этот незабываемый момент, но еще и не насладилась им как следует!
— Когда уходи-и-ила из комнаты, — вздохнул Эврард. Странно, но в голосе я, эксперт по мужским обидкам, не чувствовала обиды. — Как ты там сказа-а-ала? Дерьмоньтин?
Непроизвольный смешок вырвался у меня из груди. «Дерьмоньтин!» Это надо ж было! Слезы просыхали, уступая место тихому хихиканью. Это ж надо было! Перед глазами появилась жирная морская корова — ламантин, подняла глаза на меня и заявила: «Я ли — не я ли? Дерьмо в одеяле!» — а потом поползла в сторону одеяла, пытаясь в него обиженно завернуться.
— Вообще-то дерматин — это дешевый заменитель кожи! — давилась смехом я, чувствуя, что не скоро забуду эту шутку.
— По-о-оздно, — раздался коварный голос, отпуская меня. — Я все равно оби-и-иделся…
Я моргнула и тут же странная темнота развеялась. В комнате никого не было.
Это была иллюзия! Немного полежав, набравшись мужества и гнева, я сползла с кровати, швырнула подушку в стену, подошла к зеркалу, сжала кулаки и тут же, гневно сопя, вернулась обратно в класс.
Если школьники обычно радовались перемене, то в этом случае перемене моего настроения не обрадовался никто. Судя по глазам, тревожный звоночек уже прозвенел, как бы намекая, что перемена была явно для учителя!
— Слушать меня внимательно! — голосом главнокомандующего рыкнула я, глядя на притихшую банду. — Сейчас будем учиться бороться с возражениями! Человек не всегда готов купить у вас то, что вы предлагаете, иногда ему нужно подумать. Зачастую он уже наслушался о компании очень нелестных отзывов, поэтому будет вам возражать! Будьте готовы к тому, что с вами будут спорить и доказывать, что вы выбрали неправильные жизненный путь и ремесло… Даже родственники иногда против того, чем вы занимаетесь… Вот кем вы были раньше?
— Убийцей! Наемником! Банду возглавлял! Выбивал долги из должников! Грабил в подворотнях! Палачом! Тюремщиком! Похищал людей и требовал выкуп! — раздалось со всех сторон, намекая на то, что их родственники точно не будут против сетевого. Это будут первые родственники, которые всеми руками окажутся за, даже не зная, что такое сетевой. В моей жизни доходило до абсурда. «Проститутка? — переспрашивает престарелая тетка. — Фух, а я боялась, что в сетевой тебя занесло! Не пугай так!»
— Вопрос осуждения снимается с повестки! — радостно выдохнула я, но где-то в глубине души все равно оставалось сомнение, что очень скоро проще будет взять на себя пару трупов, чем признаться в том, на каком проценте и в какой компании сидишь. — Итак, ситуация: вы предложили, а человек отказался! Просто сказал: «Нет, спасибо!»
— Не будет брать — открутим глаз! — рявкнул боевым голосом одноглазый, Повязка на глазу намекала, что он уже имел дело с местным сетевым и о методах слегка наслышан.
— Привяжем! А потом… — потер ручищи бородатый мордоворот, зловеще улыбаясь щербатым ртом. — Нет, а что не так-то?
Два часа я объясняла принципы вежливого общения с клиентами, а потом не выдержала, схватила со столика канделябр и вооружилась им на манер дубинки. Результат появился раньше, чем я предполагала! И вот передо мной стояли два бугая, один из которых изображал упрямого клиента, а второй — вежливого продавца.
— Здрасьте! Меня зовут Мясник! Не соизволите ли вы, уважаемый Трупоед, — мялся вежливый бородатый продавец, перетянутый черными ремнями, искоса поглядывая в сторону приоткрытой двери, — посмотреть наши продукты… Уж больно они хороши!
Я утвердительно кивала в такт словам, пристально глядя на парочку, которой очень хотелось попасть в институт благородных девиц, исключительно с целью сделать девиц неблагородными. Если я Повторение — Мать Учения, то где-то в соседней комнате слышалось вкрадчивое и тихое мурлыканье Звездюля — Отца Любой Науки. Нет, ну хоть не мать-одиночка. И то хорошо.
— У нас есть… — мялся продавец, снова бросая взгляд на меня, а потом в шпаргалку. — Ентот… Как его… Бользам для морды…
— Катись ты со своим бользамом! — рыкнул покупатель, потирая щетинистый подборок. — Я пошел! Мне некогда! С дороги! У меня уже все есть! Засунь себе в задницу свой бользам!
— Сейчас я тебе покажу! — зловеще ответил Мясник, злобно прищуриваясь и сжимая кулаки. — Мало не покажется!
— Полегче! — предупредила я, потрясая уже погнутым канделябром в уставшей руке.
— Да я показать ему хотел! Наше мыло для задницы! Средство для интимной гиены! — огрызнулся Мясник, свирепо сопя, а потом снова глядя в шпаргалку. Я посмотрела на него очень сурово! — Простите, не буду задерживать! Всего хорошего! Шоп ты сдох, как собака на дороге!
Последние слова были сказаны так, что даже мне захотелось бы прибавить шагу, а потом перейти на резвый бег, пытаясь убраться подальше от «вежливого» продавца.
— А почему-у-у бы тебе не показа-а-ать приме-е-ер? — послышался голос позади меня, а на стол легла бумажка с ценами. Руководство опять взялось за старое, принимаясь руководить по моей талии! Где-то ржали и вылизывались все интимные гиены.
— Я с тобой не разговариваю! — процедила я, вспоминая жестокую иллюзию.
— Отли-и-ично! Молча-а-аливая и поко-о-орная! Прямо как я люблю-ю-ю! — сладенько мурлыкнули мне в ухо, прихватили его губами, заставив слегка вздрогнуть от приятного щекочущего ветерка чужого дыхания. — Молчи-и-и и покоря-я-яй!
