Книга Я знаю, кто ты, страница 69. Автор книги Элис Фини

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я знаю, кто ты»

Cтраница 69

Он швыряет туфли на пол, хватает меня за горло и принимается бить головой о дверь в такт словам:

– Я! Тебя! Любил!

Он разжимает руки. Я падаю на пол и, не в силах подняться с колен, плачу навзрыд.

– Сколько я сделал, чтобы тебя от него защитить! На меня он орал, меня избивал, и я позаботился о том, чтобы ко мне он приходил ночью, а тебя не трогал. Пока ты не родилась, все было в порядке. Мы были счастливы. Но ты убила нашу мать, и он изменился. Лучше бы ты убила и меня.

Он начинает ходить взад-вперед по комнате, и его шпильки стучат по доскам пола. Когда он на короткий момент поворачивается ко мне спиной, я пытаюсь залезть в сумку за пистолетом.

– И как ты мне отплатила? Ты убежала, оставила меня с ним и даже не оглянулась. Знаешь, что он сделал со мной, когда ты исчезла?

Он замечает, что я засунула руку в сумку, и в мгновение ока оказывается рядом. Выхватывает у меня сумку, лезет внутрь, достает пистолет, качает головой и улыбается.

– Как я и говорил… Когда она не слушалась…

Он бьет меня по лицу пистолетом наотмашь, и я лечу на пол, чувствуя, как рот наполняется вкусом крови.

– Мне стоило бы застрелить тебя из этой штуки, ты этого заслуживаешь. – Он отбрасывает пистолет на диван и берет что-то другое – не вижу что. – Но, учитывая, что мы с тобой близкие люди, я использую другую штуку. Я раздобыл эту вещицу, когда разбирал вещи в одном доме в Ноттинг-Хилле несколько месяцев назад. Удивительно, как полезно дружить с мертвыми. Сейчас будет больно, малышка. Так она тебя называла, да? Женщина, которую ты называла матерью после того, как убила свою настоящую мать? Думаю, это единственное, что ты мне о ней рассказала честно.

Я вижу фиолетовую вспышку электричества и чувствую, как тело охватывает невыносимая боль. Я никогда не ощущала ничего подобного: меня словно прокалывает тысяча ножей одновременно. Я пытаюсь вдохнуть, но воздуха не хватает. Уже закрывая глаза, я вижу лицо Мегги, слышу ее голос:

«Я люблю тебя, малышка».

Семьдесят два

Мне снится, что я лечу.

Я – птица. Расправив крылья, я парю и ныряю в воздухе над волнами лазурного моря. Я танцую в безоблачном небе, смотрю на мир подо мной и думаю о том, какие мы все невероятно крошечные.

Сознание слегка пробуждается во мне – достаточно, чтобы звук закрывающейся дверцы фургона проник в мои сны. Порядок сна нарушается, и небо раскалывается. Его огромные угловатые куски падают вокруг меня, как будто льет дождь из осколков голубого стекла. Я лечу недостаточно быстро, и некоторые осколки пронзают мне крылья. Мои белые перья покрываются пятнами алой крови. Я тяжелею, мне сложно держать высоту. Я решаю нырнуть в море и спрятаться под водой, но волны набрали силу и с ревом врезаются в черные скалы. Бурлящие воды потемнели, и когда я опускаюсь ниже, белая пена плещет мне в лицо, ослепляя меня и мешая видеть, куда я лечу. Я с силой врезаюсь в поверхность и чувствую, как первыми ломаются кости носа и щек. Мое тело смято, поломано, как-то свернуто от удара, так что я стала еще меньше и незначительнее, чем была раньше.

Я открываю один глаз. Этого достаточно, чтобы понять, что море превратилось в зеленую подложку для ковролина и я плотно в нее завернута. Я нахожусь в сознании достаточно долго, чтобы понять: мне конец.

Когда я снова прихожу в себя, я слышу, что кто-то идет. Я пытаюсь поднять свое птичье тело с пола, но не могу пошевелиться. Я даже не могу шевельнуть головой и, кажется, никогда не смогу снова летать. Больше я ничего не вижу и не чувствую, потому что снова проваливаюсь в небытие.

Сознание снова возвращается ко мне, и на этот раз оно меня не щадит. В голове пульсирует боль, и я не сразу вспоминаю, что произошло. Вспомнив, начинаю гадать, где я теперь – и когда.

Вокруг темно, словно в шахте.

Руки связаны у меня за спиной, в рот что-то засунуто так, что я не могу его закрыть и не могу произнести ни слова.

Моги ноги согнуты в коленях и заведены назад. Я пытаюсь повернуться и понимаю, что лежу в каком-то ящике. В первый момент я решаю, что это гроб, и от мысли, что меня похоронили заживо, мне становится трудно дышать. Я начинаю плакать. Слезы, сопли и слюна из открытого рта текут в темноте у меня по лицу. Я пытаюсь успокоиться, рассуждать логически: этот ящик явно слишком мал для гроба. На секунду мне становится капельку легче, но голос страха слишком громко звучит у меня в ушах.

А вдруг это детский гроб?

Я обнаруживаю, что, хотя что-то, что запихнули мне в рот, и мешает мне говорить, звуки я все-таки издавать могу. Мой приглушенный крик звучит так первобытно, что кажется, будто его издал кто-то другой – или что-то другое. Дышать стало труднее, и я задаюсь вопросом, на сколько должно хватить кислорода в таком небольшом объеме. Я пытаюсь лягнуть стенку ящика, кричу снова – и крышка открывается.

Я мигаю несколько раз, пытаясь в непривычно ярком свете различить очертания склонившегося надо мной человека.

– Потерпи, малышка, мы почти дома, – произносит голос, изменяющийся в моих ушах с каждым словом.

Сначала он принадлежит Мегги, потом моему брату, потом снова Мегги. Мой нос закрывают какой-то тканью. Я пытаюсь держать глаза открытыми, но веки слишком отяжелели. Кто-то держит меня за руку, и мне кажется, что это Мегги. Потом я слышу, как крышка моего ящика, или того, в чем я лежу, с лязгом закрывается.

Я снова становлюсь переломанной птичкой.

Я не могу ни открыть глаза, ни спеть, ни улететь.

Я погружаюсь глубже и глубже в холодное черное море.

Семьдесят три

Я просыпаюсь.

Мои глаза сообщают мне, что мир вокруг наполнен дневным светом, и я понимаю, что лежу на постели. Я пытаюсь пошевелиться и обнаруживаю, что мои руки и ноги привязаны к четырем столбикам по углам кровати. Кое-как поворачивая голову, я обвожу взглядом комнату и с облегчением понимаю, что я тут, по крайней мере, одна. Разглядываю облупленные, в пятнах сырости, стены, грязный белый тюль, посеревший от плесени и старости, дряхлую деревянную мебель. Передо мной на стене висит выцветшее изображение Девы Марии, а на столике у кровати стоит металлическая фигурка Иисуса. Я узнаю эту комнату. Я нахожусь в Ирландии, в доме, где родилась. Далекий шум моря подтверждает мои догадки. Я не была здесь с пяти лет, но знакомые запахи переносят меня в прошлое, и мне кажется, что все это было вчера.

Возле кровати стоит комод, покрытый кружевной салфеточкой, а на нем – фотография в рамке. Это я в детстве, на мне белая блузка, красная юбка и белые колготки. Мои волосы собраны в два слегка несимметричных хвостика. На фотографии я радостно улыбаюсь, хотя не припоминаю, чтобы я была здесь особенно счастлива. Скорее всего, даже в возрасте пяти лет я уже умела позировать во время сьемки. На столике у кровати стоит зеркало, и, извернувшись так, как только позволяют путы, я вижу свое отражение. На мне белая блузка, красная юбка и белые колготки, совсем как на фотографии, только взрослого размера. Волосы расчесаны на пробор и забраны в хвостики. Губы и кожа вокруг губ щедро намазаны красной помадой, поэтому рот кажется в два раза крупнее, чем он есть.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация