— Пожалуй, не откажусь.
Идя за фабрикантом, Берг на всякий случай пощупал, на месте ли наган. Наган был на месте, в специальном внутреннем кармане галифе.
«Даймлер» как птица полетел к шпорледеровскому особняку. Берг сидел позади шофера и отчаянно завидовал его умению переключать скорости, притормаживать и главное — лихо жать на гуттаперчевую грушу клаксона, извлекая из нее начальные такты увертюры к «Тангейзеру».
* * *
Выпив залпом полбутылки горячего вина с пряностями, Гершуни избежал простуды и последующего воспаления легких. Он привык лечиться так еще с юношеских лет, когда страдал простудами, а над всей его многочисленной родней висел рок чахотки. Утром, когда он проснулся под теплым одеялом из верблюжьей шерсти, воспоминания минувшего дня уже слабо волновали его душу. А точнее сказать, совсем не волновали. Человека не вернешь, на его квартире уже снуют ищейки из Особого отдела, так что чем быстрее забудется эта оплошность, тем лучше для всех.
Крафт сидел за верстаком и, посвистывая в усы, мастерил одну вещицу, которая должна была в корне изменить тактику и стратегию индивидуального террора. Он задумал соорудить бесшумный револьвер, выстрел из которого был бы не слышен для окружающих. Для этого он приспосабливал на дуло револьвера длинную металлическую бульбу с резиновыми мембранами внутри. Мембраны должны были пропускать пулю и отсекать пороховые газы, источник шума и огня.
Гершуни саркастически относился к такого рода вещицам: террористический выстрел не может быть бесшумным! Он должен прогреметь на всю страну, на весь мир! И известить все прогрессивное человечество о наступлении новой эры, эры революционного беспредельного террора!
— Плюнь ты на все это, — просипел Гершуни с топчана. — Бесшумным может быть только кинжал, но это не наше оружие.
— Чем же он тебе неугоден? Хороший кинжал может так же помочь, как и револьвер. Какая тебе разница?
— Есть разница! Новое время — новые герои. А новые герои всегда и вооружены по-новому.
Молодежи нравится все прогрессивное, передовое, хорошее… И потом все эти юлии цезари, бруты — слишком много гимназических аналогий. А тут на пути старого и косного встает готовый на все молодой террорист! Сверхчеловек! В одной руке бомба, во второй — наган! Такое очень привлекает..
Гершуни зажег спичку и закурил. Первая папироса вызвала у него острое физическое наслаждение. Утро начиналось хорошо, хотя вчерашний день был не совсем удачным.
— Из-за чего он взорвался? — Крафт посмотрел на Гершуни сквозь дуло офицерского нагана, которое он только что прочистил шомполом.
Нарезы на внутренней поверхности ствола змеились вокруг выходного отверстия, в котором почти целиком умещалась голова Гершуни. Полированный изнутри ствол бликовал, отчего вокруг головы светились нимбы, так что Гершуни походил на курящего ветхозаветного пророка, если бы, конечно, пророки курили. Но Колумб вышел из Испании слишком поздно, и поэтому табак не попал в ветхозаветные книги.
Вино же попасть успело, и Григорий налил себе утренний стакан.
— Налить? — предложил он Крафту, но тот отрицательно покачал головой.
Крафт не одобрял революционного увлечения вином, особенно при подготовке террористического акта. Он всегда повторял, что у идущего в террор должна быть трезвая голова, горячее сердце и чистые помыслы, чем снискал уважение некоторой части будущих боевиков. Вторая, большая, часть этому не верила и продолжала увлекаться вином и другими радостями жизни. Эту эпикурейскую фракцию возглавлял Гершуни.
— Ну, чем убивать будем? — спросил эпикуреец, переведя дух после бокала красного. — Динамита нет — исчез с этим придурком. Сделаешь сам или из пукалки твоей стрелять будем?
— Нет. — Крафт лязгнул барабаном нагана, взвел курок, ставя его в боевое положение. — Динамит я делать не стану.
— Боишься? — Гершуни не сводил с Крафта немигающих темных глаз. Этот его взгляд мало кто мог вынести, поэтому предпочитали соглашаться сразу.
Вместо ответа Крафт быстро приставил дуло нагана ко лбу Гершуни и, усмехаясь, начал медленно нажимать на курок.
— Усилие на спусковом крючке офицерского нагана всего три с небольшим фунта, — нравоучительно произнес Крафт, словно читая лекцию. — После этого следует выстрел и твои мозги летят в разные стороны. Вот тебе и пукалка… Боишься?
Гершуни побледнел, на лбу у него проступила испарина. Но в глазах светилось любопытство: видно было, что приток адреналина в кровь доставляет ему удовольствие.
— Боишься? — повторил Крафт. — Ну тогда прощай, трус! — и вхолостую щелкнул курком.
Гершуни на долю секунды замер, затем, как подброшенный, взвился с постели и с лету врезал Крафту кулаком в челюсть. Видно было по всему, что драться он умел с детства.
Мощный Крафт ошалел от ударов, которыми юркий Гершуни осыпал его с разных сторон с ловкостью кулачного бойца. Наконец Крафту удалось заключить Гершуни в объятия и прижать к полу. Но даже поверженный, Григорий не хотел сдаваться и попытался укусить Крафта за нос, чему тот с хохотом сопротивлялся.
— Никто не может безнаказанно называть меня трусом! — прохрипел Гершуни.
— Остынь! — Крафт разжал руки и встал с пола. — Все эти твои чудачества с динамитом — народовольческие сопли. Вот, смотри, что мне прислали!
С этими словами он открыл свой тайничок и вытащил промасленную тряпицу, в которую было завернуто оружие.
— Полюбуйся. — Крафт бережно достал два браунинга с обоймами, снаряженными отравленными пулями. — Дульная энергия — в три раза больше, чем у моей пукалки. Пуля и кобылу остановит. Чуть задел — и человека сразу валит на землю. Автоматический предохранитель, мягкий спуск и низкая ось канала ствола — кучность изумительная! Это настоящая революция в терроре! Конструкция проста до идиотизма, любой дурак разберет, смажет и соберет. Легкий, плоский, удобный — сам в руку так и просится!
— А где патроны? По одному, что ли, вставлять? — задал резонный вопрос Гершуни, близоруко обнюхав браунинг и прицелившись в портрет писателя Лажечникова, висевший на дальней стене.
Лицо писателя сразу приобрело трусливое выражение, но деваться ему было некуда, и он нахмурился из-под густых бровей, будто готовясь принять почетную смерть от свинца ради высокой литературной идеи.
— Патроны? — радостно засмеялся Крафт. — В этом все и дело! Ну-ка, найди их. Семь штук! Волк и семеро козлят! Они все здесь, внутри!
Аптекарь Гершуни крутил браунинг в руках, не желая признавать своего поражения. Он пытался отвинтить накладки, выдернуть затвор, тряс пистолет и стукал им по столу. Крафт тихо хихикал, наблюдая за попытками дилетанта разгадать головоломку. Наконец он не выдержал, отобрал игрушку:
— Учись! — и начал ловко разбирать оружие. Детали одна за другой ложились на подстеленную тряпочку. Последним Крафт выщелкнул магазин и вылущил из него семь тупорылых патрончиков. — Семь штук в рукоятке! Гениально! Джон Мозес Браунинг, бельгиец!
