– Быстрее! – рявкнул Павел. – Что мы тут хаотически перемещаемся? Забыли, как строиться?
– А как же барабанная дробь? – пошутил кто-то.
Строй худо-бедно вырисовывался, солдаты ровняли носки. Стояли в одну шеренгу. Взвод не такой уж многочисленный – двадцать четыре человека по списочному составу.
Лейтенант Котов исподлобья разглядывал бойцов – нормальные ребята, крепкие, физически развитые. Он бегло пересчитал присутствующих: в строю кого-то не хватало. Павел вопросительно глянул на Фролова. Тот отвел глаза – дескать, сами разбирайтесь, теперь это ваше беспокойное хозяйство. Скрипнула дверь, из ленинской комнаты высунулась заспанная физиономия, поморгала глазами. Боец спохватился, засеменил на свое место в строю, одергивая гимнастерку. За ним – еще один. Павел иронично осмотрел строй. Все равно кого-то не хватало.
– Ладно, – пожал он плечами. – Снег давно за казармой не чистили? Придется размяться…
– Мишка! Бабаев, чтоб тебя! Живо в строй! – проорал русоволосый сержант.
– Ну что? – из бытовки, расположенной за тумбочкой дневального, высунулся заспанный солдат, заразительно зевнул. Поводил глазами, уперся взглядом в лейтенанта. Нахмурился, что-то вспоминая, немного побледнел. Барабанная дробь была бы весьма к месту! Он ловко, одной рукой застегнул воротничок, побежал в строй, стал локтями раздвигать товарищей. Павел не удержался от язвительной ухмылки. Бабаев смотрел на него исподлобья, выпятив губу.
– Взвод, равняйсь! – на всякий случай выкрикнул сержант. – Смирно!
– Вольно, – вздохнул Котов. – Ждете команды «Разойдись», товарищи солдаты? Не дождетесь. Моя фамилия Котов, зовут Павел Константинович, я ваш новый командир взвода. Надеюсь, надолго. Так что свыкайтесь с неутешительными реалиями.
– Ну, почему же, товарищ лейтенант, мы очень рады… – выдавил стриженный под ноль остроносый боец. У него было забавное произношение. Он стушевался под пронзительным взглядом, сделал глуповатое лицо. Павел удрученно покачал головой. Дисциплину в этом войске явно следовало подтянуть.
– Та мы уже знаем, товарищ лейтенант, нам сказали, – бросил сосед остроносого – на вид простоватый, добродушный боец. – Вы с женой на заставу приехали…
– Ага, классная девчонка, – буркнул кто-то на фланге.
Павел резко повернулся. Неосторожный боец с погонами ефрейтора сделал круглые глаза и явно пожалел о сказанном. Но слово не воробей, назад не воротишь. Павел подошел, пристально заглянул ему в глаза. Парень практически не дышал, смотрел в одну точку. Во взгляде молодого лейтенанта было что-то такое, отчего хотелось испариться.
– Фамилия?
– Ефрейтор Терехов, – обреченно вымолвил провинившийся.
– Выйти из строя, ефрейтор Терехов!
Тот сделал два шага вперед.
– Отжаться пятьдесят раз, – приказал Павел. – Время – минута. Не уложишься – еще пятьдесят. Время пошло.
Ефрейтор рухнул как подкошенный. Поджарый, мускулистый, он отжимался быстро и уверенно, но при этом тяжело дышал. Павел наблюдал за ним, считал секунды. Шеренга не шевелилась. Солдаты прятали глаза, кто-то украдкой ухмылялся, другие сочувствовали невезучему товарищу. А что такого он сказал? Всего лишь несколько приятных слов в адрес супруги товарища лейтенанта…
Старшина Фролов, наблюдавший со стороны, удрученно качал головой. Как же это некрасиво – старослужащего заставили отжиматься…
Ефрейтор Терехов закончил упражнение, поднялся.
– Встать в строй.
– Есть! – он шагнул назад, наступил на носок соседу. Тот охнул, вырвалось неприличное слово. Терехов не остался в долгу – отозвался в том же духе.
– Отставить базар! – среагировал Павел.
Строй напрягся. Терехов тяжело дышал, физиономия его покрылась красными пятнами.
– И так будет с каждым, – пообещал Котов, – кто в вольной манере соберется обсуждать вещи, которые его не касаются. Только «Анастасия Игоревна» и в уважительном тоне. Всем ясно?
– Так точно… – прогудел строй. Павел поморщился – кто в лес, кто по дрова. Он покосился на Бабаева. Тот предусмотрительно помалкивал – не дурак.
– Фролов, принесите список личного состава, проведите перекличку, – повернулся он к старшине. – Каждый названный громко произносит «я» и выходит из строя. Будем знакомиться, товарищи солдаты.
Фролов выкрикивал фамилии, солдаты отвечали. Два сержанта – Покровский и Сычев – командиры отделений, представители младшего командного состава. Кто-то выходил неспешно, как бы подчеркивая свою независимость, другие – согласно уставу. Одних Павел запоминал сразу, фамилии других мгновенно вылетали из головы. Ничего, успеет еще. Боец с добродушной физиономией – рядовой Филипчук. Обладатель острого носа – Модяну. Ефрейтор Терехов – этого уже не забудешь. Жилистый, худой Лузин, мрачноватый крепыш Глобыш, смешливый черноволосый Черемшин…
– Рядовой Бабаев! – выкрикнул Фролов.
– Присутствует, – буркнул упомянутый товарищ, выбираясь из строя. Встретился с пристальным взглядом командира, картинно вздохнул, поправился: – Ну, я…
– Хочешь отжаться, как Терехов? – спросил Котов.
– Я! – громко ответил солдат.
– Шагдаров!
– Я! – единственный малорослый, но крепко сбитый паренек выкатился из строя, едва не повалив Котова. У него были маленькие глаза и широкая, как блин, физиономия. Он непринужденно и бесхитростно смотрел на командира. А каким уставом это запрещено? Пока ни в чем не провинился.
– Откуда, боец? – поинтересовался Павел.
– Улан-Удэ, товарищ лейтенант, – у рядового не было никакого акцента.
– Зовут-то как?
– Алтан-Шагай Дамбадугарович, – без запинки отчитался тот.
Павел чуть не поперхнулся. Пограничники заулыбались.
– Трудно запомнить.
Бурят пожал плечами.
– Не надо запоминать, товарищ лейтенант, – произнес черноволосый Черемшин. – Мы его Шалтаем-Болтаем зовем. Вроде не обижается.
– Однажды обижусь, – тихо пообещал Шагдаров.
– Ладно, разберемся с вашими фамилиями и прозвищами, – сказал Павел. – А теперь все дружно шаг назад – ша-гом марш! – Шеренга худо-бедно отступила, строй сломался. – Отставить! – среагировал Котов. – Взвод, смирно!
Он дождался, пока все вытянут подбородки, потом бросил:
– Вольно.
Снова стал прохаживаться, с интересом наблюдая за лицами.
– Итак, что мы имеем, товарищи солдаты? – объявил он ровным голосом. – Не скажу, что вы окончательно разложились, но предпосылки к этому имеются, и их придется устранять. Не исключаю, что вы хорошие солдаты, но с дисциплиной, внешним видом и соблюдением элементарных воинских норм все очень тревожно. Прошу учесть, что до дембеля еще долго, и выполнять свой священный долг придется до конца. Личное время на сегодня отменяется. Филипчук, что не так? – остановился он перед рослым солдатом. – Вы смотрите со страхом. У меня что, волосы с зубами осыпались?
