– А тебя с какого курса отчислили?
– Ни с какого, – сокрушенно вздохнул Бабаев. – Не поступил, баллом не вышел. Год перекантовался, потом в армию забрали… виноват, призвали. Сейчас гадаю – может, снова поступать?
– Сам решай, – пожал плечами Павел. – Но что-то мне подсказывает, без твоей фигуры мир электротехники прекрасно справится. Все, ступай, Бабаев. И чтобы никаких мне тут вольностей.
– Зря вы так с ними, товарищ лейтенант, – смущенно сказал старшина Фролов. – Особенно с Тереховым и Бабаевым, с последнего вон даже краска сошла. А между прочим, при всей кажущейся никчемности – очень смышленый парень. Отстрелялся на «отлично», владеет приемами рукопашного боя, кроссы бегает лучше всех. Память отличная – уставы вызубривает быстрее остальных. Выносливый, в наряде никогда не ропщет, проявляет полезную инициативу. Опять же в январской драке с китайцами отличился…
– Это как? – не понял Павел. – Больше других носов разбил?
– Да нет, идею подсказал: делаем вид, что испугались, убегаем, а когда китайцы бросаются за нами, заманиваем их в тупик на берегу и метелим, пока пощады не запросят… И фокус с рогатинами, кстати, тоже Миша придумал – изобретательный, черт… Да, не спорю, есть у него отдельные недостатки. В самоволку в Нижнюю Масловку бегал, ночью хватились, а его нет. Зубы замполиту показывал. На губе в Боровичах пять суток отсидел за пьянку… У нас же на заставе нет своей гауптвахты. Пытался новобранца припахать из первого взвода – да, собственно, и припахал, тот ему неделю за куревом бегал…
– А в целом правильный, душевный человек, – крякнул Павел. – Самому-то не смешно, Фролов, выгораживать такое чудо? Кто его в отпуск отпустил с таким послужным списком?
– Так отец у него скончался, – развел руками старшина. – Обязаны отпустить на похороны. Правда, он не жил с матерью, давно развелись, выпивал, в общем, асоциальный тип…
– Все, старшина, довольно, больше слушать ничего не хочу. Выводите взвод на построение, займемся старой доброй муштрой.
Только в девять вечера уставший, как собака, Павел дополз до дома, поднялся на второй этаж.
– Вам кого? – пошутила Настя.
– Вас, Анастасия Игоревна, больше ничего не хочу…
– А больше ничего и нет, – вздохнула жена, впуская на порог законного супруга. – Входи уж, душа пропащая.
Она куталась в толстый платок, смотрела грустно, но выглядела неплохо. Павел облегченно вздохнул. Копошилась весь день въедливая мысль: придет домой – а супруги и след простыл, ушла ловить попутку до Бикиновки. Но пахло в прихожей как-то странно. Он с опаской потянул носом. Под ногами запищало, он от неожиданности отпрянул, чуть не наступил на что-то мягкое. Существо мяукало, отбивалось, когда он его ловил. Это оказалась не крыса. Настя включила свет в прихожей. Он держал на руках крошечного лохматого котенка, тот щурился, извивался, пытался вывернуться. У него был странный окрас – сам рыжий, а кончики ушей и носа – белые.
– А это что за фрукт? – вздохнул Павел.
– Не догадываешься? – удивилась Настя. – С соседкой познакомилась, она отдала. Там еще трое, не знает, куда пристроить, а топить жалко. Я выбрала этого…
– Мужик? – строго спросил Павел.
– Ну, пока не кастрировали, – да…
– Как назовем?
– Хочу Пушистиком назвать…
– Нет, не пойдет, – решительно отверг Павел. – Все эти нюшки-няшки – не для нас. Григорием Ивановичем назовем – Котовским.
– Так вроде не лысый, – девушка прыснула.
– Зато наш товарищ… Вот только что это? – он опять поводил носом. – Вы превратили прихожую в общественный туалет?
– Очень трудно воспитывать кота в одиночку, – объяснила Настя. – Мы проветрим, не волнуйся, я начну его к туалету приучать.
В квартире тоже произошли изменения. Стало чище. Сохли на окнах мокрые шторы (такое впечатление, что Настя их стирала, не снимая). Все вещи, привезенные из столицы, она растолкала по шкафам и сервантам. За окном висела авоська со свертками, на плите в кастрюле что-то разогревалось. Стол стоял посреди комнаты, укрытый чистой скатертью. Телевизор оказался в рабочем состоянии. Требовалось лишь его развернуть и вытереть пыль. Теперь он стоял на тумбочке в углу и показывал диктора центрального телевидения, читавшего новости. Поперек его лица то и дело змеилась линия помех. И звук был хрипловатый.
– Ого, теперь как белые люди заживем, – приятно удивился Павел.
– В ванную сходи, – посоветовала Настя. – Только после душа ты станешь настоящим белым человеком. Там хороший напор и горячая вода. Тараканов нет – проверила опытным путем. На кухне пару засекла… Но теперь знаю, для чего домашние тапки.
– Смотри, чтобы дикими не стали, – он чмокнул жену в лоб и удалился в ванную. Рассмеялся, обнаружив уточку на видном месте. Почему бы и нет? Детство никуда не уходит. Половину дня Настя оттирала ванну – теперь она блестела, как новая.
Павел улегся под горячую струю, блаженно закатил глаза. Это было наслаждение. Картинки прошедшего дня мелькали перед глазами: тряслась по колдобинам «буханка», китайские пограничники палили в воздух, надутые солдаты тянули носки на плацу, выражались шепотом… Тихо вошла Настя, присела на край ванны. Он открыл глаза.
– Знаешь, боялся, что ты уедешь, – откровенно признался Павел. – Или вечером устроишь такое…
– Глупый ты, – вздохнула женщина, взъерошив его слипшиеся волосы. – У меня и мысли такой не было. Знаешь, почему?
– Денег нет? – предположил он.
– Ну, точно глупый, – она покрутила пальцем у виска. – Люблю я тебя, куда же я уеду?
Он заулыбался, потянул ее к себе. Она ойкнула, чуть не упала в воду.
– Присоединишься? – спросил он.
– Нет уж, – она решительно замотала головой. – Что за неприличные фантазии? Где ты такого насмотрелся? Давай, я лучше голову тебе помою, а то сам не справишься. Потом пойдем ужинать, потом – в постель, которую я, кстати, пристально исследовала на наличие тараканов и клопов и пришла к утешительному выводу. Кот будет спать с нами. Это судьба, они всегда так делают. Теперь это член семьи.
– Ты купила продукты?
– Да, я ходила в местный магазин и вернулась с двумя авоськами. Он не настолько плох, как мы думали. У вашего ведомства особое снабжение. Я купила молоко, сметану, хлеб, картошку, всякие крупы и синюю птицу, похожую на курицу. Варить ее нужно дольше, чем говядину. Познакомилась с продавщицей Элеонорой – она раньше работала в главном продуктовом магазине Владивостока.
– Пошла на повышение? – хмыкнул Павел.
– Осталась без мужа, и ей стало все равно. А здесь зарплата вдвое больше. Какая же она болтунья, сплетница и язва… Завтра куплю постельное белье, коврик для прихожей и что-нибудь еще по мелочам. Главное, чтобы деньги раньше времени не кончились.
– Еще получу, – уверил Павел, закрывая глаза. – К тебе не приставали?
