– Спасибо, – пробормотал Павел.
– Зачет автоматом, товарищ лейтенант? – засмеялся пограничник, видимо, тоже бывший студент.
Вот именно – автоматом. Павел вытащил избитого офицера из гущи борьбы, оставил на льду, кинулся обратно.
Китайцев было больше. Пограничники отступали под натиском, но продолжали драться, как львы.
– Товарищ лейтенант, у меня уже сил не хватает, чтобы их бить… – хрипел рядовой Глобыш, орудуя массивными крестьянскими кулаками. – Они не кончаются, суки, откуда только берутся, от сырости, что ли…
Лед был забрызган кровью, ее размазывали сапогами, упавшими телами. Если кто-то падал, вокруг него мгновенно валились другие – спотыкались, грохались об лед.
– Сволочь, он мне губу рассек! – возмущенно надрывался Локтионов, прижимая перчатку к ране. Второй рукой он умудрялся эффективно отбиваться.
– А что ты хотел, Саня? – хохотал Бабаев. – Это тебе не интеграл взять! Осторожно, к тебе дракон сзади подкрадывается!
Но нет, все в порядке, Лузин подсечкой сбил заходящего в тыл солдата НОАК, тот шмякнулся на пятую точку, завыл.
Горстку людей не только теснили, но и окружали. Силы таяли. Никто не заметил, как на лед со стороны косы, за которой был съезд к реке, вывалился двухтонный «ГАЗ-63» с деревянными бортами, приписанный к заставе, и помчался к месту событий. Затормозил метрах в пятидесяти. Через борт переваливались солдаты 3-го взвода Курочкина, вернувшиеся с кросса, с ними сам лейтенант.
Из кабины выпрыгнул капитан Стрельцов в расстегнутом полушубке. «Прекратить драку!» – проорал он. Но это была пустая формальность – стихия уже разгулялась. Стрельцов махнул рукой: пошли, пехота! И свежее подкрепление с матом и улюлюканьем помчалось в драку. Приунывшие было солдаты воспряли духом, в уставшие мышцы возвращались силы.
Потасовка вспыхнула снова. Китайцы пришли в замешательство, стали отходить. По одному, по двое они покидали толпу, бежали, хромая, к своему берегу. Кого-то рвало. И вот уже вся орда не выдержала, развернулась, стала отступать – поначалу сохраняя подобие строя. Но потом призывно засигналил водитель «ГАЗа» – решил помочь товарищам. Пограничники расступились, и он, газуя и сигналя, рванул вперед под восторженные крики товарищей. Поступок был явно «на шару», вряд ли он собирался кого-то по-настоящему давить, но паника в рядах противника усилилась.
Китайцы уже не пятились, а бежали врассыпную, оглашая паническими криками русло Уссури. Двое зазевались, но успели выпрыгнуть из-под колес. Пограничники с победными криками побежали за машиной, но это было уже лишнее – деморализованный враг уходил восвояси.
– Наголову разбили! – смеялся Филипчук, гордо сияя фонарем под глазом. – Как шведа под Полтавой!
– Эх, оркестр бы сюда! – гоготал Локтионов – он уже позабыл про свою раздувшуюся губу. – Или трио гармонистов хотя бы!
– А вы молодец, товарищ лейтенант, – сообщил, отдуваясь, Бабаев. – Знатно бились, уважаем… А помните, нас в детстве учили: нельзя накопившиеся вопросы решать кулаками, мол, это не поможет, надо действовать только словами…
– С этими тварями только так! – Бабаев потряс содранным в кровь кулаком. – Приходите еще, мы вас чаем угостим!
– Ну, все, довольно, товарищи солдаты, довольно, – улыбался капитан Стрельцов, отряхивая снег с шапки, побывавшей на льду. – Размялись, провели дополнительное занятие по физической подготовке – пора и по домам, как говорится… Алло, застава, все на выход!
Пограничники побрели по льду на свой берег. Сильно пострадавших не было, но многим перепало основательно. Лейтенанта Морошко приходилось поддерживать – у него разъезжались ноги и никла голова. Незнакомый темноволосый товарищ в полушубке увлеченно щелкал фотоаппаратом «Зоркий-4» – снимал возвращающихся бойцов, потом, лихорадочно передергивая затвор, стал снимать дальний берег, фигурки людей разбитого воинства. Китайцы уходили, волокли пострадавших, многие хромали, держались за животы.
– А вы кто такой? – спросил Павел.
– Рад познакомиться, – мужчина заулыбался, закрыл футляр и протянул руку: – Петровский Николай Анисимович, фотограф и кинооператор из Уманского погранотряда. Отвечаю за фотодокументирование пограничных инцидентов. Еще и камера есть, – он повернулся боком, демонстрируя портативную кинокамеру, висящую на ремешке. – Прибыл на заставу со своим непосредственным начальником – капитаном Буевичем из Особого отдела. Так что разрешение на съемку имеется.
– Вы, наверное, неплохо отвели душу, – догадался Котов.
– Да, это было нечто. К сожалению, не мог к вам присоединиться – другого рода служба, знаете ли. Запечатлел во всех подробностях ваше сражение. Вы хорошо смотрелись, фотогенично так… Если хотите, сделаю вам фотографию на память. Да и природа у вас красивая, – рассмеялся Петровский, – река, просторы, дух захватывает от этой идиллии. Не то что у нас в отряде – только лес да забор автотранспортного предприятия. Кстати, у вас кровь на виске, и синяк под глазом начинает набухать – не бережете вы себя…
В медсанчасти в этот день было людно и весело. Солдаты возбужденно переговаривались, демонстрировали свои «раны». Медсестры врачевали ссадины и припухлости, поили пострадавших обезболивающими таблетками. Нескольким воякам потребовалась перевязка. Серьезно пострадал один лейтенант Морошко – его положили в санчасть с подозрением на сотрясение мозга. Он выглядел контуженым, передвигался вяло, временами терял ориентацию.
«Разбор полетов» в кабинете Стрельцова был недолгим. Помалкивали лейтенанты Орехов и Курочкин. Замполит Писарев с интересом поглядывал на Павла – тому уже замазали зеленкой царапины. Но украшение под глазом прикрывалось только ладонью.
Капитан Стрельцов, отделавшийся в драке оторванным погоном на полушубке, мрачно перелистывал бумаги. В углу на стуле пристроился командированный особист из погранотряда – с вытянутым неприметным лицом. За все время короткой беседы он не проронил ни слова.
– Не буду вас задерживать, товарищи офицеры, – сказал Стрельцов. – Все понятно, лишних слов не требуется. Нарушителям дали достойный отпор, но не вижу повода для праздничного банкета. Они не уймутся, сегодняшнее побоище их еще сильнее подстегнет. Плотность провокаций начинает зашкаливать. Раньше – раз в месяц, потом каждую неделю, а сейчас практически каждый день что-то да происходит. На нашу территорию лезут, как к себе домой. Тотальная пропаганда приносит плоды – наши бывшие братья убеждены, что мы захватили их землю и ее надо возвращать. Это чирей, который набухает и скоро прорвется. Причем прорвется именно у Атаманского, в зоне ответственности нашей заставы. Данные вылазки – демонстративно, без оружия – обманывать не должны. Нашу бдительность пытаются притупить, отвлечь внимание от чего-то более серьезного.
Согласно информации, доставленной товарищем Буевичем, вблизи границы продолжается концентрация войск НОАК. Информаторы сообщают, что в пограничной зоне, примерно в километре от Уссури, развертывается до батальона пехоты, прибыли минометы, устанавливаются батареи 45– и 85-миллиметровых орудий. Не хочется думать о плохом, но положение серьезное. Наша застава может выставить не более восьмидесяти человек – если забыть тот факт, что бойцы прикрывают и другие участки. У нас несколько единиц автотранспорта, один БТР, несколько пехотных пулеметов Калашникова, переносные «РПГ-7» и отделение станковых гранатометов «СПГ-9». На соседних заставах – «Куликовских сопках» и «Богучанской» – положение такое же. Заставы предупреждены, они могут оказать содействие легкой бронетехникой и личным составом.
