– Ну, да… – Бабаев окончательно сник.
– А если война, Бабаев? Заставу поднимут в ружье, отправят Родину защищать, а тебя не будет, потому что ты с бабой прохлаждаешься, с которой у тебя ничего нет.
– Так я же на минуточку, товарищ лейтенант…
– Твоя минуточка растянулась на три часа. А это уже практически дезертирство.
– Да какое дезертирство, товарищ лейтенант? Самоволка это, всего лишь самоволка, я же читаю уставы…
– Шибко умный? Ну, хорошо, Бабаев, пусть будет самоволка, преднамеренное оставление части.
– Только не на губу, товарищ лейтенант! – взмолился пограничник. – Куда угодно, хоть десять нарядов, но только не на губу! А если правда война? Все на фронт, а мне – по камере метаться да с «гансами» из комендатуры собачиться?
Парень был прав: все – на «фронт», а этому гусю – безмятежное существование в одиночной камере? Павел с ироничной усмешкой смотрел на провинившегося бойца.
В ленинскую комнату украдкой заглядывали пограничники, сочувственно поглядывали на «залетевшего» товарища. Сам виноват! Главное – не то, что совершил, а то, что попался!
– Ладно, рядовой Бабаев, – подумав, процедил Котов, – будет у тебя, как говорили в войну, шанс искупить свою вину перед Родиной. На гауптвахту ты обязательно поедешь и отбудешь по полной мере трое суток. Считай, что наказание отсрочено на неделю. А сейчас – марш выполнять свои служебные обязанности! И не надейся, что я забуду!
– Ладно, товарищ лейтенант, хоть так, и то хлеб… – Бабаев морщился, оценивал перспективы. Потом опомнился, вскочил, приняв стойку: – Разрешите идти?
– Ты еще здесь?
Павел вернулся на пост со смешанными чувствами – ладно, он еще сделает из этого тунеядца отличного солдата! Никаких происшествий за время его отсутствия не было.
А через час началось! В 10.30 утра пост наблюдения доложил: на китайской стороне отмечена активность. Группы вооруженных лиц переправляются по протоке на остров Атаманский! Они разбиваются на две группы: первая в количестве примерно 18–20 человек занимает остров, преодолевает его северную часть, покрытую растительностью, выходит на открытое пространство. Это солдаты регулярного подразделения НОАК – маскхалатов нет, но одеты по форме – бушлаты, ушанки, утепленные штаны, вооружены стрелковым оружием. Есть ручные гранатометы и пара переносных пулеметов Калашникова.
Вторая группа – более многочисленная, но на вид без оружия – обогнула остров с запада и в данный момент находится на льду примерно в пятидесяти метрах от высокого западного берега острова!
Как-то сухо стало в горле. Павел немедленно доложил по инстанции. Советских пограничников этим утром на острове не было – дважды за ночь патрули курсировали вдоль южного берега, подчиняясь приказу: на остров – ни ногой. Патрули ушли, прибыли чужаки – и явно не на праздную прогулку…
Примчался взволнованный капитан Стрельцов, полез с биноклем на наблюдательный пункт. День был практически ясный, солнце пряталось за разреженной облачной дымкой.
К западу от острова виднелись фигурки людей. Они ничего не делали, просто блуждали по ограниченному пространству. На острове тоже присутствовали люди. Они демонстративно показывали себя, ходили взад-вперед.
– Застава, в ружье! – скомандовал Стрельцов.
– Товарищ капитан, а как же я? – растерянно бормотал Котов. – Может, оставим дежурить кого-нибудь другого – старшину Фролова, например…
– Отставить, Котов! – отрезал Стрельцов. – Ваше место здесь, несите службу, принимайте донесения и координируйте действия. Справимся без вас – не впервой. Вы все поняли? Пост не покидать. Лейтенанта Орехова ко мне!
Уже спешил, дожевывая на ходу, командир первого взвода. Бежали солдаты с «АК-47», строились в защищенной от неприятельских глаз ложбине. Спешил оперативник Особого отдела Буевич и сопровождающий его кинооператор Петровский. У последнего на груди висел фотоаппарат в футляре, по бедру стучала зачехленная кинокамера. Рычал автотранспорт. Отправлять на разбирательства все силы было неразумно.
В 10.45 на перехват нарушителей выступила тревожная группа в количестве двадцати пяти человек – на бронетранспортере и «газике». Состав группы был смешанный – два офицера, бойцы 1-го и 4-го взводов. Прикрывать с тыла должны были 12 солдат во главе с сержантом Покровским. Но все не слава богу! Грузовик «ГАЗ-63» встал, не доехав до реки. Пришлось задержаться – шофер полез под капот ликвидировать неисправность с приводным ремнем, солдаты галдели в кузове. Покровский костерил водителя, тот оправдывался – с вечера все работало, что поделаешь, техника не новая. За три минуты он все исправит…
Именно эта поломка, как выяснилось позже, и спасла жизнь бойцам Покровского. Но об этом тогда никто не подозревал.
Тревожная группа достигла середины реки. Стрельцов приказал остановиться. Солдаты спрыгивали с брони, выбирались из салона «газика», куда набились как сельди в бочку.
– Слушай мою команду! – гремел над рекой командирский голос начальника заставы. – Петровский, Буевич, сержант Дубровин и шестеро солдат – со мной! Лейтенант Орехов, сержант Сычев и все остальные – на остров вытеснять нарушителей! Оружие применять только в крайнем случае! Где Покровский с его людьми, мать их? – он всматривался в очертания советского берега, но там никого не было.
– У них, кажется, машина сломалась, товарищ капитан, – сказал Сычев. – Я слышал, как Покровский матерился. Отремонтируют – догонят. А нет, так пешком прибегут.
– Безобразие! – ругнулся Стрельцов. – Почему за техникой не следите? Что за безалаберность, черт возьми! Ладно, пошли. Эй, в броне! – крикнул он высунувшемуся из люка командиру экипажа: – Приготовиться, огонь открывать только по команде!
– Есть, товарищ капитан!
Группа из тринадцати человек с Ореховым и Сычевым двинулась к острову, растягиваясь в цепочку. Автоматы не снимали, шли уверенно. Стрельцов на глазок оценил расстояние до юго-западной оконечности острова – метров шестьсот.
Нарушители продолжали стоять на льду. Кто-то курил, кто-то подпрыгивал, спасаясь от холода. Китайцы вели себя беззаботно – этакие странные «народные гулянья». Все это сильно настораживало. Обычная провокация?
– Буевич, Дубровин, за мной, – приказал Стрельцов. – Остальным держаться сзади, дистанция – тридцать метров.
Он пошел навстречу китайцам, делая отмашку правой рукой. На поясе покачивалась кобура с «макаровым» – очень не хотелось пускать его в дело. Сержант и Буевич отстали на полкорпуса, тяжело дышали, но пока помалкивали.
Кучка нарушителей приближалась. Стрельцов обернулся. Пограничники послушно держались сзади, угрюмо разглядывали китайцев. Оператор Петровский фотографировал на ходу: сделал несколько снимков «Зорким», закрыл футляр фотоаппарата, потянулся за кинокамерой.
До нарушителей оставалось несколько метров. Только сейчас Стрельцов заметил, что они волнуются – какие-то дерганые, стоят, кусают губы. Оружия вроде нет, но кто их знает? Китайцы переглядывались, криво ухмылялись. Рослый малый – по манерам старший – стал стягивать перчатки, потом передумал, надел обратно.
