– Так он и нас прикроет, – улыбнулся Павел. – Понял, лейтенант, спасибо, будем держаться.
Васильев откатился, побежал, пригибаясь.
Рассвет набирал силу. Туман распадался на клочки. Павел отправил Покровского проверить бойцов. Урчали двигатели – БТРы еще не выходили из укрытий, механики-водители прогревали моторы.
Ровно в девять утра на китайской стороне включилась громкоговорящая установка. Резкий свист, дрожание эфира – хоть уши затыкай! «Мы призываем русских пограничников покинуть китайскую территорию, отказаться от ревизионизма, не идти на поводу у ваших недальновидных политиков! – Русским языком дама, в принципе, владела, но сложносочиненные слова выходили у нее потешно: – Вас обманывают! Вас используют в своих гнусных целях! Поднимайте руки и выходите на сторону Китая! В противном случае вы будете уничтожены!»
Народ притих. Скорчил задумчивую мину Бабаев: видно, размышлял, как бы красивее это прокомментировать. Пока он думал, на советской стороне заработала аналогичная установка. Трансляция велась на китайском и тоже женским голосом. После короткой паузы – все заново.
– Как странно! – надрывно засмеялся Коля Лапшин. – Китайцев понимаю, а наших – нет!
– Так тебе и не надо их понимать! – выкрикнул Кузнецов. – Ты же не китаец!
Примерный текст советского послания «дружественному китайскому народу» Павел знал: «Одумайтесь, товарищи, пока не поздно! Перед вами – сыновья тех, кто освобождал Китай от японских захватчиков! Тех, что бились с вашими отцами плечом к плечу!»
Динамики голосили, надрывались, причем с двух сторон, и скоро все это стало превращаться в невыносимую какофонию, долбило по нервам, рвало барабанные перепонки.
Покровский застонал, заткнул уши:
– Дамы, прекращайте! Сил моих нет слушать вашу перебранку!
Громкоговорители заткнулись, с обеих сторон нависла тишина.
– Вадька, расскажи анекдот! – завел старую шарманку Глобыш.
– Да ну, – огрызнулся Черемшин, – теперь точно нет настроения. Товарищ лейтенант, нас скоро сменят?
Массированный обстрел начался около десяти утра. Ударили дружно – минометы, артиллерийские батареи, установленные на склонах. Лаяли пулеметы с автоматами. Протяжно выли мины. Одновременно ударили с ближних позиций ручные гранатометы.
– Пацаны, атас, дембель в опасности! – звонко орал Бабаев, катясь под косогор. Наверху взорвалась мина, его засыпало землей. Бабаев кашлял, сыпал вполне уместными выражениями.
– Все – в укрытие! – истошно заорал Котов. – Не высовываться!
Это был сущий ад. От грохота закладывало уши. Хорошо, что добросовестно поработали ночью – врылись в землю от души, как чувствовали! Грохотало слева, справа, осыпалась земля. Летели в небо обрывки кустарника.
Павел выплевывал землю, не мог прокашляться. Свернулся в укрытии, прикрыл голову заранее припасенным плоским камнем, зачем-то считал секунды.
БТРы маневренной группы выкатили на позицию, разразились ответным огнем. В машинах – только пулеметы, конструкции данной бронетехники не предусматривали наличие пушек. Пули крупного калибра трепали ельник, взрывали косогор. Но огонь китайцев был в несколько раз сильнее, БТРы попятились, заползли обратно в ямы.
С советского берега стреляли только станковые гранатометы – дымки от разрывов плясали по китайскому склону. Но это было каплей в море. Артиллерия молчала – а ведь была же, об этом все знали!
Обстрел оборвался внезапно, как и начался, настала какая-то издевательская тишина. Павел отбросил камень, недоверчиво посмотрел в серое небо. В воздухе повис плотный запах гари, кружились завихрения порохового дыма. Он словно очнулся, перевернулся, подтянул к себе колени. Полушубок – в саже, шапка свалилась. Нахлобучил ее на макушку, прокричал, не узнавая свой голос:
– Все целы?
Бойцы поочередно отзывались – кто-то охотно, кто-то так, словно еще не проснулся. Голос Вадика Черемшина звенел натянутой струной. Кажется, все присутствуют…
Он перевел дыхание. На позициях маневренной группы что-то происходило. Кричали и бегали солдаты. БТРы не горели – их миновала злая участь. Остров в длину – не меньше километра, поди пойми, что происходит в центре и на дальнем фланге.
Люди Марышева подтаскивали к косогору пулеметы. Бежал, пригнувшись, боец с двумя коробчатыми магазинами. Не все там было ладно – стонал раненый, его под локти волокли за БТР.
– Товарищ лейтенант, почему наша артиллерия молчала? – обиженно выкрикнул Лупенко. – Там же и пушки, и танки, где они все?
– Ага, ты еще про «Грады» вспомни, Яшка, – буркнул Лапшин, оттирая от грязи трубу гранатомета. – Не про нашу честь, знаешь ли…
– Ребята, все будет, главное, держаться! – крикнул Котов. – Занять позиции, приготовиться к бою!
Далеко на западе пророкотала пулеметная очередь. Потом еще одна – примерно в центре. Павел выполз на вал, с сожалением констатировал, что весь его любовно выстроенный бруствер по ходу обстрела разнесло к чертям. Ладно, будет нужда, новый построим… Он подтянулся на руках, высунул голову.
И почувствовал, как макушка обрастает мурашками! На мгновение впал в предательский ступор, конечности онемели. Вот уж действительно – тихий ужас! Через протоку в полном молчании валила толпа! Бледные лица, горящие глаза. Словно звук на минуточку выключили! Они уже пробежали половину протоки, сейчас в гости нагрянут! Он отшатнулся, взревел дурным голосом:
– Взвод, огонь!
А дальше все смешалось в огненной карусели. Стреляли так, что дым валил, орали что-то непотребное. Так уж вышло – нависли китайцы над западным флангом, а первый удар нанесли на востоке – видно, поняли, что здесь самый слабый участок обороны.
А через несколько секунд пошли и в центре, и слева… В этой мясорубке каждый отвечал за себя, коллектив распался. Павел прижимался к земле, бил длинными очередями – по семь, по восемь патронов – перекатывался, снова долбил. Перезаряжал, сгорая от нетерпения, снова давил на спуск и постоянно менял позицию.
Слышал, что и подчиненные не сидят без дела. Разражались автоматные очереди, заливались звонкими трелями пулеметы. Выстрелил Лапшин из «РПГ-7». Густой дым заволок шеренгу атакующих, теперь не поймешь, по кому вести огонь! Без разницы – в атаку валила такая плотная масса, что не ошибешься.
Атака захлебнулась, но китайцы не отступали. Убрались только те, кто еще не вышел на протоку. На льду их поджидала верная смерть. Там повсюду валялись тела – не смогли они использовать в полной мере фактор внезапности!
Выжившие – те, кто успел прорваться к острову, залегли за камнями на берегу, но места там было мало, укладывались чуть не по трое. Китаец с трясущейся челюстью мостил на камне пулемет – непонятно, на что рассчитывал. Пули прошили фуфайку, отбросили его на лед, за ним запрыгал поврежденный пулемет.
Дальше этих камней китайцы продвинуться не могли, ожесточенно огрызались, постоянно теряя людей. Пограничники невозмутимо поливали их свинцом.
