Подлетал другой, разворачивал плечо. Пришлось и этого валить – Павел выпустил остатки обоймы, плохо видел, куда, – пот разъедал глаза. Китаец убрался. Павел отшвырнул ненужный пистолет. Лопатку потерял – но такая же имелась у мертвого Модяну, о чей труп он запнулся!
И снова весь мир съежился до габаритов шустрого китайца, размахивающего ножом. Его физиономия плясала перед глазами, Павел отбивал удары, улучил момент, рубанул по ребрам. То же, что топором – сталь отточена, как финский нож. Противник охнул, выронил оружие. Подсечка – и тот повалился на живот, но не сдался, схватил офицера за ногу. Павел рубанул по шее – на выдохе, со всей силы. Голову не отрубил, но позвонки хрустнули.
Мимо с ревом пронесся Шульгин, занося приклад автомата. Но не успел, грудь на долю мгновения оказалась открытой. Мелькнула рука – нож вонзился в грудь по рукоятку, да еще и провернулся. Шульгин застыл, автомат покатился под ноги. Китаец выдернул нож, зашипел от радости. У пограничника подломились ноги, он повалился на спину.
Ярость ударила в голову. Котов сжал лопатку двумя руками и ударил ребром по макушке китайца – словно топором рассек березовую чурку. Шапка развалилась пополам, кровь хлынула, залив физиономию, – дальше Павел уже не смотрел, просто оттолкнул умирающего ногой.
Китайцы дрогнули от такого натиска, бросились к реке – их оставалось человек восемь. Пограничники похватали брошенные автоматы и ударили вдогонку, повалив еще двоих.
– Антоха, ты что? – подлетел к приятелю Пустовой, свалился на колени, уставился объятыми ужасом глазами. Шульгин еще подергивался, глаза закатывались. Умирал с неохотой, пальцы царапали землю. Пустовой словно одеревенел, смотрел, не шевелился.
Взрыв расцвел на косогоре – шарахнули с дальнего склона из гранатомета. Старшину Фролова отбросило ударной волной, осколки не зацепили, только контузило. Все досталось Пустовому – вдрызг разодрало спину. Он повалился на мертвого друга – так и не успев выйти из ступора…
Большой ценой доставалась эта маленькая победа. Но противника отогнали. Котов выхаркивал команды вместе с мокрым кашлем: рассредоточиться, держать оборону, стоять до последнего! Поредевший взвод закреплялся на отвоеванном рубеже. Китайский берег мрачно помалкивал. Неужто выдохлись?
Очевидно, майору Яшину в этот момент показалось, что он способен переломить ситуацию. Он принял решение атаковать. Все четыре БТРа в строю, в наличии человек тридцать пехоты. Перепрыгивая канавы, машины устремились на запад острова, ведя непрерывный огонь. Пешие пограничники пошли под прикрытием брони. На флангах работали пулеметы, пресекая попытки противника просочиться в тыл.
Китайцы не ожидали атаки, она стала для них неприятным сюрпризом! Пехота отстала от вырвавшихся вперед машин, залегала, передвигалась перебежками. А БТРы уже утюжили китайские порядки, поражали огнем живую силу. Выжившие в панике отступали, скатывались с западного вала, выбегали на лед. Бойцы мотоманевренной группы снова занимали оставленные позиции, уничтожали отдельных супостатов, не успевших убежать вместе со всеми…
Но радость победы была недолгой. Китайское командование бросило в бой новые резервы. По защитникам острова стреляли несколько минометных батарей, била вся артиллерия 24-го пехотного полка. Советские батареи продолжали хранить молчание, и людям, оказавшимся в огненном кольце, начинало казаться, что их предали. Просыпалось отчаяние…
Китайцы, отступившие на лед, группировали силы, разворачивались в боевой порядок. С берега перебегали свежие пехотинцы, но пока не лезли на подвергшийся жестокому обстрелу остров…
Незадолго до полудня полковник Леонидов, превратившийся в сгусток нервов, не выдержал – отправил в бой единственный резерв. На помощь пограничникам вышла вторая часть мотоманевренной группы в составе четырех БТРов и полусотни пехотинцев. Мотострелков разбавили бойцами погранзаставы из 2-го и 3-го взводов.
Командовал группой заместитель Леонидова по политической части подполковник Костин. БТРы выстроились в боевой порядок и устремились на остров с юго-восточного мыса. Но не прошли они и трехсот метров, как попали под массированный обстрел китайской артиллерии. Снаряды рвались сплошной стеной, пробивая лед.
Одна из машин ушла под воду – экипаж и пограничники в десантном отсеке успели эвакуироваться. Мокрых и растерянных, их отправили в тыл – не бросать же в бой этих «обтекающих»!
БТРы пятились, огрызались пулеметными очередями. Подполковник Костин кричал в рацию, что не может подойти к острову. А если и сделает это, то останется практически без людей. Полковник Леонидов кричал в ответ, чтобы отходил под защиту береговой полосы, но пулеметы должны обстреливать вражеский склон! Большого подспорья защитникам острова это не приносило, но хоть какая-то поддержка.
Продолжался массированный обстрел острова из всей полковой артиллерии. Это уже напоминало побоище. Взрывы гремели на всем видимом пространстве, разлетались клочья земли, вырванные деревья, глыбы льда.
Пограничники вжимались в землю, заваливали себя камнями, чтобы уберечься от осколков. С советского берега невозможно было понять, что происходит на острове. Связь отсутствовала.
Позднее артиллеристы перенесли огонь на восток, а западный берег подвергся массированной атаке. Китайцы пробивались вглубь колоннами, отсекая друг от друга обороняющихся пограничников. Мелкие группы защитников, оказавшиеся в кольце, с боем прорывались к своим.
Загорелся БТР – стрелок успел скатиться с брони, а механика-водителя зажало. Несколько человек бросились его спасать и отшатнулись, когда от пролившегося топлива вспыхнула вся машина.
Через несколько минут из гранатомета был подбит БТР лейтенанта Марышева.
Часть китайцев шла северным берегом, отсекая от него остатки взвода Котова, еще одна колонна – по центру острова, отрезая пограничников от людей Яшина.
Вокруг лейтенанта собралось человек шесть выживших. Марышев выгнал механика из машины, приказал всем отходить, а сам припал к крупнокалиберному пулемету, открыл огонь по прорвавшемуся неприятелю. Китайские солдаты побежали обратно. Лейтенант вел стрельбу не больше тридцати секунд, кончилась лента. Он хотел выскочить из БТРа через люк, но пуля пробила голову, и безжизненное тело повисло на броне. За это время его люди успели вырваться из кольца и примкнуть к основной группе…
Спустя четверть часа началось самое страшное. Западная часть острова оказалась в руках врага, к которому продолжало прибывать подкрепление. Свежие части теснили пограничников к восточному берегу. Целая рота с пулеметами и гранатометами обогнула юго-западный выступ и двинулась вдоль южного берега, намереваясь ударить пограничникам в тыл.
БТРы Костина продолжали вести огонь, сокращали количество пехотинцев, идущих в обход, но пресечь этот маневр уже не могли. Китайцы перебегали, прятались за камнями. Костин предпринял попытку подойти ближе, и снова его машины подверглись обстрелу, у головного БТРа осколки разворотили колесную пару.
Резервов у полковника Леонидова больше не было. Он в ярости метался по своему командному пункту, снова телефонировал в округ. «Прошу разрешения ввести в действие армейцев! – упрашивал он. – Ситуация складывается критическая, мы теряем остров!» – «Какая армия, полковник, вы в своем уме? – разражались руганью в далеком штабе округа. – Мы никому не объявляли войну! Вы представляете, что вы требуете?» – «На острове гибнут наши люди! – орал в трубку Леонидов. – Молодые парни! Китайцев в сто раз больше! У них минометы, тяжелая артиллерия, а у меня лишь пустая батарея станковых гранатометов! Боеприпасы на исходе! Мы не можем подойти к острову – китайская артиллерия пресекает все попытки! Еще пятнадцать минут – и кем я буду командовать? Женами погибших офицеров?» – «Не сейте панику, полковник, – отвечали в округе, – держитесь своими силами».
