Гарри, выпивший за ужином лишнего, не вполне еще проснулся. Он хмуро взглянул на Гуду и мотнул головой.
- Я был одет со вкусом, как, впрочем, и всегда. А этот наш гость в одежде и в сочетании цветов явно ничего не смыслит.
Незнакомец тем временем приблизился к столу, за которым сидели Николас и остальные, и Тука, забежав вперед, с поклоном обратился к принцу:
- Энкоси, позволь тебе представить почтенного Анварда Ногоша Пату, торгового агента моего господина в этом городе.
Толстяк слегка мотнул круглой головой, что, вероятно, должно было означать приветствие, и не ожидая приглашения плюхнулся на единственный свободный стул, который тотчас же протестующе заскрипел под тяжестью его тела.
- Это правда? - шепотом осведомился он у Николаса.
- Что вы имеете в виду? - строго спросил его Гарри.
Николас поднял руку, выразительно взглянул на своего бывшего сквайра, призывая его к молчанию, и повернулся к гостю:
- Да, девушка здесь, у нас.
Ногош Пата надул толстые щеки, с шумом выдохнул воздух и забарабанил пальцами по столу.
- Я давно знаком с Тукой. Он нисколько не лучше, но и не хуже остальных погонщиков. Тот еще лжец и притворщик. Но я уверен, что у него просто ума бы не хватило выдумать такую запутанную историю про убийства, заговор и похищение. - Он перегнулся через стол и, сверля Николаса глазами, едва слышно его спросил: - И что ты намерен делать с девушками, капитан? Требовать за них награды? Выкупа?
- А что вы обо всем этом думаете? И как вы бы посоветовали мне поступить? - вопросом на вопрос ответил Николас.
Толстяк отер взмокший лоб скомканной оранжевой шляпой, которую держал в левой руке, и снова стал барабанить по столу пальцами правой.
- Даже и не знаю. Превыше всего для меня интересы моего господина, от имени которого я к вам и явился. И коли он стал жертвой заговора, целью которого было посеять вражду между кланами, - а ведь у их предводителей большие связи в торговых гильдиях всех городов, - то следует опасаться, что никто из них не посчитается с тем, что господин мой - пострадавшая сторона, а вовсе не виновник кровопролития и предательства. - Он скорбно покачал головой и обвел глазами всех присутствовавших, ища у них сочувствия. - Господин Андрес Русолави дорожит своим добрым именем, и, если старейшины кланов объявят его предателем и заговорщиком, это нанесет большой ущерб его репутации. А для торговца потеря репутации означает разорение.
- Так уж вышло, - осторожно заметил Николас, - что все это впрямую задевает и наши интересы. Мои и моих людей.
- И что же вы предлагаете? - оживился Ногош Пата.
- Выждать и ничего не предпринимать, по крайней мере, несколько ближайших дней. Ведь если первоправитель повинен в убийствах и похищении, то девушке с его стороны по-прежнему может грозить опасность. Если же он ко всему этому непричастен, и принцесса является трофеем в игре, тонкостей которой мы пока еще не постигли, то более безопасного для нее места, чем дворец вашего правителя, просто не сыскать, и мы ее туда отправим. Но позвольте вас вот о чем спросить: не следует ли вернуть Ранджану ее отцу? Как отнесся бы к такому повороту событий ваш господин?
- Ему это будет не по нраву, - вздохнул толстяк. - Как и любая несостоявшаяся сделка. Но может статься, что другого выхода просто нет. И мой господин, человек в высшей степени рассудительный, принужден будет смириться с неизбежным, никого в том не обвиняя.
- Но в таком случае, - нахмурился Николас, - девушке грозит расправа со стороны ее отца. Мне говорили, что стоит ей вернуться домой, и он ее сурово накажет, а то и вовсе лишит жизни.
Брови торгового агента медленно поползли вверх:
- С чего ты это взял, энкоси капитан? Какой нечестивец посмел так оклеветать высокородного Раджа? У него и вправду много, очень много дочерей, но он их всех нежно любит и бережет. Он будет сердечно рад возвращению принцессы Ранджаны и выдаст ее замуж за кого-нибудь другого из своих союзников, только и всего.
Николас развел руками:
- Надо же! А мне говорили, будто он свиреп и зол и дочери его боятся, как огня.
- Тебя ввели в заблуждение, - усмехнулся толстяк. - Ума не приложу, кто и зачем мог это сделать.
Николас вместо ответа пренебрежительно махнул рукой, и Ногош Пата с беспокойством спросил:
- А что сталось с ценными дарами, которые мой господин послал первоправителю в своих фургонах?
- Все они в целости и сохранности, - заверил его принц.
Торговец просиял от радости:
- Так я пришлю за ними повозку с надежной охраной.
- С этим тоже не надо спешить, - возразил Николас. - Надеюсь, никто из жителей города не подозревает, что я и мои люди стали свидетелями и невольными участниками кровопролития у реки. Но разве можно быть в этом уверенным? И, если за нами наблюдают шпионы заинтересованных сторон, я не хочу ничем усиливать их подозрений. Пусть все думают, что девушки, которые здесь живут, - наши... подруги. - Анвард нахмурился и с сомнением на него покосился. Николас прижал руку к груди: - Даю вам слово, что, когда Ранджана покинет эти стены, мы передадим вам все сокровища, которые принадлежат ей и вашему господину.
Анвард с принужденной улыбкой поднялся:
- У меня нет другого выхода, кроме как тебе поверить. Я подожду, а тем временем постараюсь с осторожностью выяснить, кто повинен во всем случившемся. Тебя можно будет отыскать здесь, в этом трактире?
- Да, - кивнул Николас. - В ближайшие дни мы никуда отсюда не уйдем.
Торговец слегка наклонил свою круглую голову, после чего водрузил на нее изрядно помятую шляпу.
- Удачи тебе, доблестный капитан.
Он медленно прошагал по комнате, и Тука, забежав вперед, предупредительно распахнул перед ним дверь, после чего вернулся к столу и замер в почтительной позе у стула Николаса.
- Ну что, получил нагоняй? - с сочувственной усмешкой спросил его Гуда.
Коротышка печально вздохнул:
- Получил, и еще какой, саб. От места мне отказали, потому что я не уберег добро своего господина - фургоны и лошадей. Но хорошо хоть, что не убили и даже не высекли. Ведь Ранджана и драгоценности остались целы.
- А что, - полюбопытствовал Маркус, - здесь у вас нелегко найти работу?
- Надо думать, - буркнул Амос. - Иначе бедолаги вроде этого разве стали бы терпеть такое с собой обращенье?
- Трудно, саб, - кивнул Тука и поник головой. - И мне, всего вернее, придется воровать, чтоб не умереть с голоду.
Вид у возницы сделался такой пришибленный и оттого забавный, что Николас не удержался от усмешки.
- Боюсь, у тебя нет для этого должного уменья. - Тука согласно кивнул и еще ниже опустил голову. Но знаешь что? Ты был нам полезен, и все мы тобой довольны. Оставайся у нас, пока мы не покинем этот город. Я тебе хорошо заплачу.
