Невысокие бревенчатые домишки мастеровых у городской черты теперь представляли собой груды дымившихся головней. Лишь кое-где посреди золы и пепла видны были уцелевшие обугленные фундаменты бывших жилищ ремесленников. Николас озирался вокруг слезившимися от дыма глазами. Ему хотелось внушить себе, что он видит этот чудовищный хаос во сне, что сейчас он проснется и тогда окажется, что в городе все осталось по-прежнему. Ведь в реальной жизни, которую он знал и к которой привык, не было и не могло быть места подобным кошмарам. Но тягостный сон все не прерывался, и в существование того, что открывалось его горестно изумленному взору, приходилось верить. Он медленно брел вперед вслед за остальными, чувствуя, как душу его сковывает леденящий ужас.
На одной из прежде многолюдных улиц неподалеку от бывшей рыночной площади они увидели несколько десятков обезображенных трупов мужчин, женщин и детей.
Гарри уставил расширившиеся от ужаса глаза на их рассеченные руки и ноги, на обгоревшие лица, отбежал в сторону и согнулся пополам. Его стошнило, и прежде румяное лицо сквайра стало белым, как полотно. Казалось, еще немного, и он потеряет сознание. Николас молча обхватил его рукой за плечи, и так в обнимку они побрели дальше. Принц мельком подумал о том, что и сам он наверняка сейчас выглядит не лучше Гарри. Во всяком случае его мучительно тошнило, и он не без труда сдерживал позывы к рвоте.
Гуда и Накор остановились по другую сторону от этого чудовищного холма из человеческих тел, и Гарри с Николасом молча подошли к ним и встали рядом. Накор разглядывал убитых, сосредоточенно хмурясь и беззвучно шевеля губами.
- На такое способны только варвары, - заключил он вслух.
- Но кто они? - хриплым шепотом спросил его принц.
Гуда, который сидел на корточках и рассматривал обгоревшее лицо одного из убитых, поднялся и покачал головой.
- Какие-то бандиты. Они не просто истребляли жителей Крайди. Им доставляло радость издеваться над людьми. - Он махнул рукой в сторону сожженных домов. - Они сперва поджигали все вокруг, а после убивали и рассекали на части всех, кто пытался спастись от огня. И этим беднягам, - он указал на тела погибших, - оставалось или сгореть заживо, или выскочить из огня навстречу смерти от меча и кинжала. - Старый воин скорбно вздохнул и отер пот со лба.
- Но кто же они такие, эти бандиты? - допытывался Николас. Голос его дрогнул от едва сдерживаемых слез.
Гуда огляделся по сторонам и пожал плечами:
- Во всяком случае, - не воины из регулярных частей. Это я могу сказать вам точно. - Он снова посмотрел на убитых. - Здесь похозяйничал какой-то сброд, какие-то паршивые ублюдки, отпетые разбойники, без жалости, без чести, без роду и племени. Не знаю, откуда они явились и кто их привел.
Гарри недоверчиво покачал головой:
- Но где же были наши воины? Они ведь могли разогнать этих бандитов. Они должны были защитить жителей.
Гуда снова вздохнул:
- Этого я тоже не знаю, сэр Гарри. Боюсь, однако, что и воины разделили судьбу этих бедняг.
Накор медленно побрел вперед. Гуда и оруженосцы двинулись следом за ним. Путь к городской площади и развалинам собора им то и дело преграждали обломки строений и тела погибших горожан. К удушливому запаху дыма стал примешиваться какой-то новый сладковатый и дурманящий чад. Николас поморщился и вопросительно взглянул на старого солдата.
- Так пахнет горелое мясо, ваше высочество, - с жестокой прямотой сказал Гуда.
Николас изменился в лице и шатаясь отошел в сторону от остальных. Содержимое его желудка в мучительных спазмах изверглось на пепел и золу, покрывавшие все окрест.
Гарри остановился неподалеку и с сочувствием смотрел на своего господина. Происходившее и ему казалось страшным сном. Как и принц, он с трудом верил своим глазам. Он был по-прежнему бледен и едва держался на ногах. Но Гуда и Накор шли вперед, и юношам, чтобы не отстать от них, пришлось, напрягая последние силы, ускорить шаг.
Когда они догнали старого воина, он грустно им улыбнулся.
- Со мной случилось то же самое, когда я впервые увидал убитых. Потом привык. Держитесь, не поддавайтесь слабости и страху. И благодарите богов за то, что минувшей ночью вас здесь не было.
Николас кивнул, и они с Гарри, обхватив друг друга за плечи, побрели вслед за кешианцем.
Сделав несколько шагов, принц споткнулся и наверняка упал бы, если бы его не поддержал Гарри. Наклонившись, чтобы потереть ушибленную ступню, Николас обнаружил, что нога его запнулась о чудом уцелевшую глиняную миску, что валялась посреди улицы. Он поднял ее с земли и бережно отнес к краю дороги. Гарри, глядя на это, всхлипнул и закрыл лицо руками. Николас лишь теперь заметил, что ладони его, покрытые сажей и копотью, стали черными, как у мастера Фэнсона. Он внимательно посмотрел на лицо Гарри, когда тот отвел от него руки. Копоть, смешанная со слезами, черными каплями стекала со щек оруженосца на его замшевую охотничью куртку.
Тела жителей Крайди встречались им повсюду. В живых не осталось никого. Те, кто обитал в ближайших к замку домах, наверняка бросились искать убежища за крепостными стенами. Но смерть настигла их и там. Приблизившись к обломкам городских ворот, Гарри и Николас внезапно услыхали где-то позади себя детский плач. Они помчались в ту сторону, откуда раздавался этот звук. Гуда и Накор бежали следом за ними. Единственный из городских жителей, не покинувший своего дома и оставшийся в живых, оказался малышом лет трех. Он сидел у порога сожженного дома рядом с телом молодой женщины и отчаянно кричал. Его потемневшие от крови волосы прилипли ко лбу. Подбежав к ребенку. Гуда склонился над ним и стал разглядывать его затылок.
- У него рассечена только кожа, - радостно сообщил воин. - Наверное, он потерял сознание, когда получил этот удар, и они его приняли за мертвого. Это спасло ему жизнь. - Ребенок отшатнулся от великана и стал плакать еще горше.
- Мама! - кричал он, вцепившись руками в платье мертвой женщины.
Подоспевший Накор провел ладонью по липу мальчика, и тот закрыл глаза.
- Я его усыпил, - сказал исалани, подхватывая ребенка на руки. - Он еще слишком мал. Ему не по летам глядеть на такое.
- Мы все еще слишком молоды для этого, - задыхаясь от дыма, пробормотал Гарри. Гуда скорбно кивнул, и они в молчании направились к главной улице, что вела к городской заставе. Исалани нес раненого мальчика на руках.
Ворота крепости были распахнуты. Со двора доносились стоны раневых и женский плач. Путники ускорили шаги. Картина разрушений, представившаяся их глазам, оказалась настолько ужасной, что они на мгновение замерли у входа на главный двор. Все деревянные строения служб были сожжены, а от самого замка остался лишь обугленный остов, внутри которого продолжали полыхать яркие очаги пламени. Повсюду на земле лежали убитые, раненые и умирающие. Те же, кто был в силах передвигаться, растерянно бродили среди распростертых тел, не будучи в силах ни вынести со двора убитых, ни оказать помощь раненым.
