– Ну?
– Вот ты копался в голове у этого капитана… Вот скажи, почему они послали так мало людей? Ведь, по идее, они могли просто задавить нас числом.
Тогот хихикнул.
– Знали бы прикуп, жили бы в Сочи, а были бы мозги, было бы сотрясение… Тут как раз все просто. Они ожидали чего угодно, только не такой большой корабль. Пристань-то махонькая, да и как по Неве большой корабль незаметно протащишь? Слово «колдовство» ведь у них в голове не помещается ввиду общего скудоумия. Итак, ждали они маленький катер. Послали четверых вперед, чтобы и катер не спугнули, и захватить его смогли бы сами, шума не подымая. А когда увидели эту махину, отступать было поздно. Навалились всем скопом и обломились. Сейчас небось их командиры сидят где-нибудь в штабе, звездочки с погон стряхивают и думают, как бы еще всем нам насолить.
– И чего придумают?
– Не знаю. Только, уверен, их придумка опять не сработает.
– Почему?
– Потому как нельзя о людях думать, как о быдле и офисном планктоне. Народ – он умней, хитрей, могущественней нескольких чиновников, почему-то решивших, что могут судить да рядить. Не суди, да не судим будешь. Только так и не иначе. Когда какой-то выкормыш ФСБ бегает по стране с криком: «Я знаю, как надо!», ничего у них никогда путного не получится и закончат они жизнь во всеобщем презрении. Если даже выкрутятся при жизни, то род их все равно будет проклят, потому как «от осины не родятся апельсины». Вот кинули они пацанов с замороченной головой против нас… и что? Погибли пацаны, зазря погибли. А ведь у них были отцы и матери, жены и дети. А потом наверняка, кто-то будет рассказывать об их геройской гибели на страже Родины… – Тогот говорил и говорил, а я слушал, и туннель в скале стал казаться не таким уж тесным, словно где-то там, далеко-далеко забрезжил лучик света, потому как иначе все равно коридоры рано или поздно кончаются. И в финале ты или выйдешь на свет, или окажешься у стенки. Как там у Высоцкого… «Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется…»
Глава 4. Три месяца назад
А если рискнуть, а если впустить,
То выпустить ли обратно?..
В. Высоцкий, «Лягушата»
Мы сидели в клетке. Нет, совсем не то, что вы подумали. Клетки тут были вместо жилищ, и они не запирались. Представьте себе огромную, бескрайнюю пещеру с низким каменным потолком; пещеру, в которой царят вечные сумерки и клубится черный туман. Нависающий потолок создает впечатление, что вся громада свода вот-вот обрушится тебе на голову. А кроме того, эта пещера полна клеток, прутья которых неведомым образом вделаны в пол и потолок. Сначала я подумал, что они зацементированы, но ничего подобного. Они словно вросли в камень – старые ржавые прутья толщиной с запястье взрослого мужчины.
Чтобы все выглядело не так мрачно – все-таки мы были не паломниками, стремившимися стать посвященными, – мы с Иванычем сняли куртки и рубашки, благо было жарко, и развесили их на прутьях, соорудив некое подобие стен. Потом Тогот развел колдовской костер – топлива для обычного костра у нас не было. И еще нам не хотелось угореть, а судя по запахам, слово «вентиляция» никто из подземных обитателей не слышал.
Почти сразу, как мы устроились, появился «официант» – один из прислужников Древних. Он был грязным, словно не мылся лет десять, длинные слипшиеся волосы, пальцы черные, вместо одежды грязная набедренная повязка, которая не сошла бы даже за половую тряпку. И, тем не менее, в руках у него был сверкающий белизной поднос, на котором лежали куски сырого окровавленного мяса и стояло несколько бутылок. В том числе шкалик приличного австралийского виски – «Белый дом».
От мяса мы дружно отказались. Его происхождение вызывало у меня смутные подозрения, которые я даже озвучивать не хотел бы. Что до выпивки, то виски я сразу забрал, прихватив для Тогота бутылочку «Посольской». Ему все равно, что хлебать, так что нечего на него вкусный продукт переводить.
«Официант» уже собирался уходить, когда я обратился к нему:
– И еще, почтеннейший, большое спасибо за крепкие напитки, но водка без пива – деньги на ветер.
Тот только кивнул и исчез.
– Похоже, Артурчик, ты собираешься нажраться, – с этими словами Тогот забрал у меня бутылку «Посольской», крутанул крышку и залпом вылил себе в глотку полбутылки.
– А ты, похоже, нет.
– Ну, во-первых, тут пить нечего, а во-вторых, непонятно, сколько мы тут проторчим.
– А чего мы, собственно, ждем? – поинтересовался Иваныч. – Чем тут сидеть, пошли бы знакомых поискали.
– Понимаете ли, господин Круглов, – покосился на медика мой демон, – существуют определенные правила, этикет, что ли. И если мы не хотим сойти за хамов и хотим, чтобы нас приняли как дорогих гостей, то должны этот этикет соблюдать.
– Отправиться искать знакомых сейчас – это все равно что… – Тут я замялся, подыскивая нужное сравнение. – Ну, это как если ты осенью в грязь и слякоть придешь в гости, и не снимая и не вытирая сапог попрешься в гостиную, оставляя за собой следы.
– Но ты же сам говорил, что эти посвященные придерживаются иной морали и выше всех этих наших условностей.
Все-таки тяжело иногда с этим человеком. Такое ощущение, что единственная извилина, которая у него есть, натерта фуражкой, а мозг до сих пор остался девственно чистым.
– Они выше наших морали и условностей, но это вовсе не означает, что они вообще плевали на мораль. Она у них есть, только другая.
– Да все это я уже слышал, – отмахнулся Иваныч. – И все-таки не могу я понять…
– Чего именно?
– Ну, к примеру, их кровожадности. Ведь они считают обычных людей чем-то вроде мяса.
– Понимаешь ли, они и правы, и не правы одновременно, – слово взял Тогот. – Возьмем среднего обывателя. Рассмотрим его жизнь: работа, которой он всячески старается избежать, так как в большинстве результат этой работы принадлежит не ему, а его семье, которую он завел, потакая своему половому инстинкту; полное отсутствие желания что-либо делать по дому… Ну, а после работы, если удастся, пиво-водка или телевизор.
У женщины: тяжкий домашний труд, который не оставляет ей времени для духовного роста. Животное существование. С другой стороны, я согласен с одним из ваших философов, который говорил о том, что в каждом человеке сокрыта целая вселенная. Только эту вселенную нужно открыть, ее нужно развивать. Нужна некая программа по интеллектуальному развитию, превращению человека из говорящего мяса в разумное существо, которое может думать о чем-то, кроме личного обогащения, желудка и существ противоположного пола. А пока их мысли прямы и незатейливы – это мясо.
Иваныч поежился.
– Неприятная философия.
– Зато она точно объясняет, как один человек может вырезать на спине другого звезды. Особенно часто это происходит, если некто разумный, инакомыслящий пытается пробудить вселенные тех, кто остался на уровне животного восприятия реальности. Но почему не запустить обратный процесс? Пусть умные режут придурков. Нет, так не получится, на то они умные, чтобы проповедовать гуманизм. Но отними у них гуманизм, заповеди вашего Христа? И что? Они будут убивать недоразвитое быдло, но убивать исключительно по необходимости. Вот для примера. Когда ваша страна содрогалась от Гражданской войны, заповеди и мораль, которые должны были сдерживать быдло, оказались сметены, и возник красный террор. Красные – то самое быдло, я не беру большевистское руководство – зверски убивали даже невинных, а белые иногда даже отпускали врагов, давших подписку, что не станут воевать. Итог: красные залили страну кровью и победили, белые – проиграли. Горький итог. И если мы возьмем историю, то в девяноста случаях из ста происходит именно так. Побеждает быдло, потому как высокоморальные избранные видят в быдле человека и не могут переступить через себя. Возьмите войну с Наполеоном. Он ведь пришел в Россию, чтобы освободить крестьян. Одной из целей его завоевания была отмена крепостного права, и те же крестьяне, которым французская армия несла освобождение, надавали французам под зад, а через несколько лет часть героев войны с Наполеном в таких же белых перчатках, витая в розовых мечтах, вышла на Сенатскую площадь…
