– Ничего не наворовал, – фыркнул Тогот. – Ты, Артур, до сих пор мыслишь, как советский гражданин. Сколько я ни пытался выбить из тебя дурь, накачанную в твой крошечный дефективный мозг из окружающей среды… Это все я купил оптом. Зашел как-то на один склад модной одежды на Лазурном берегу, отсмотрел соответствующие размеры и забрал все коллекции, честно расплатившись, согласно их конторским книгам: с одной стороны, все по-честному, а с другой – в следующий раз станут платить налоги.
Я попытался представить себе лица хозяев, когда они обнаружили пропажу и деньги, которыми одарил их Тогот.
– Кстати, а где ты «пеньензы» взял?
– Ну, мало что ли разных кладов. Так, смотался в одно местечко, отсыпал с «поезда Колчака» золотых червонцев…
Вот все просто-то как, оказывается. Это ж столько лет я вкалывал, собирал дань с караванов, а этот хмырь зеленый…
– Ты думай да не заговаривайся! – фыркнул Тогот. – А что насчет твоего «тяжкого» труда, то я с детства тебе повторял и буду повторять: труд сделал из человека обезьяну, но таким обезьянам, как ты, нужно трудиться, трудиться и трудиться.
– Достал!
И я занялся подборкой гардероба. Джинсы, кожаный длинный плащ… а казаки, которые принес в больницу Тогот, меня вполне устраивали.
После этого мы прошествовали через всю квартиру в специальный транспортный карман, где на полу было начертано более двадцати различных транспортных пентаграмм, видимо, с разной настройкой. Каменные, грубо обработанные стены придавали этой комнате некое доисторическое очарование.
– И кого ты собираешься повидать? Премьера? Президента? Кого-то из губернаторов или министров?
– На твое усмотрение.
– Что ж, сюда, – и Тогот показал на одну из пентограмм. – Прошу.
– Кстати, а почему я из больницы прибыл не сюда, а в вашу пыточную?
– В тот момент ты был именно в том состоянии, в котором тебе было бы проще всего воспринять реальность.
Нет, с Тоготом я больше разговаривать не хотел…
Я шагнул в начертанную кровью фигуру, и завертелось. Через минуту я оказался на бетонной плите, у обочины шоссе. Прямо передо мной расстилались бескрайние поля, а примерно в километре в низинке приютилось несколько черных от времени бревенчатых домиков. Небо над головой было ярко-синим, и от этого строения выглядели еще более мрачно. Судя по солнцу, дело шло к вечеру, значит, мы перенеслись далеко на восток.
– Что ж, пойдем посмотрим на житие-бытие любителя модернизаций и нанотехнологий.
С трудом выдергивая ноги из грязи, мы побрели к домикам. В первый момент я пытался разглядеть хоть какую-то дорогу, а потом плюнул. Нет, если бы Тогот погнал меня одного этим путем, я был бы на сто процентов уверен, что рядом есть нормальная дорога, а так как он возглавлял шествие…
Этот несчастный километр мы прошли всего за какой-нибудь час, причем я устал так, словно полный рабочий день проработал молотобойцем, а кроме того, новая куртка, джинсы, про сапоги я уж молчу, были покрыты толстым слоем грязи.
– Да, ну и местечко же ты выбрал…
– А никто не говорил, что будет легко, – усмехнулся Тогот.
Вблизи домики оказались еще более старыми и потрепанными погодой, чем издали. Все покосившиеся, ушедшие в землю, с облупившейся краской и потрескавшимися стеклами в крошечных мутных оконцах, они напоминали древних старух.
– Ну, я пока исчезну, – объявил Тогот. – Не стоит народ пугать, а то и в самом деле двинут копыта раньше времени, и что потом делать? А ты походи, посмотри. Тут народу-то всего ничего. Три бабы живут и дед, так что не ошибешься.
Я хотел что-то спросить, повернулся, но Тогот уже исчез. Нет, он был, конечно, где-то тут рядом, просто, как обычно в таких ситуациях, стал невидимым.
С трудом выдирая ноги из грязи, я медленно направился к ближайшему дому, отворил калитку и подошел к двери. Сам я невысокого роста, но дверь дома доходила мне до груди, посему местные обитатели должны были или быть карликами, или входить и выходить, согнувшись в три погибели, и почему-то у меня сразу возникло ощущение, что второе предположение много вернее.
Какое-то время я стоял на пороге, потом, так и не найдя звонка, просто громко постучал о филенку костяшками пальцев. Некоторое время в доме царила тишина, а потом где-то внутри со скрипом открылась дверь, послышались тяжелые шаги, дверь разом распахнулась, и из дома, обдав меня волной непереносимой вони, вынырнула старушка в ватнике, с ног до головы укутанная в платки, исстиранные до такой степени, что их первоначальный рисунок невозможно было определить.
Вместо «здрасти» и всего такого она поперла на меня, выставив вперед огромную грудь.
– Ты хто таков? Что приперся, али спереть чего хочешь?
– А что, тут есть что украсть? – откровенно удивился я, разглядывая покосившийся напрочь сгнивший забор и ржавый тазик на лавке у двери.
– Ты лучше направо посмотри, вот он, наш красавец…
– Такие найдут, ничем не побрезгуют… – женщина еще что-то говорила и говорила, но я не слышал, повернув голову, я уставился на старика, застывшего за забором. Тощий, лысый, морщинистый, в ватнике еще более драном, чем у встретившей меня бабки, и высоких резиновых сапогах. Он стоял и теребил в руках шапку неопределенного фасона, а потом застенчиво улыбнулся, явив свету одинокий зуб. Мне показалось, что вот-вот, и он станет просить у меня или милостыню, или корочку хлеба. В какой-то миг мне стало его даже жаль.
– Что-то ты, Артурчик, размяк.
– Но как они тут живут? – удивился я, очередной раз обводя взором покосившиеся избы и залитые грязью поля.
– Не живут, выживают… Ни хлеба, ни электричества, ни газа, и до ближайшего магазина полдня ходу… Всем на этих людей плевать, а ведь это такие же граждане, как те, что по Красной площади на внедорожниках рассекают… Вот так поживешь месяц-другой, и такие слова как «модернизация», «нанотехнологии», «саммиты» и «олимпиады» забудешь напрочь, зато слова «народ» и «совесть» вспомнишь.
– Злой ты… – я уже было хотел сказать «человек», да вовремя осекся. Не был Тогот человеком. А демон… тут я вспомнил бедного очкарика-Прометея. Демон он и есть. А может, по-другому и нельзя? Только так – мордой в грязь и по самые гланды…
Эпилог
Если бы мне сказали, что именно здесь год назад я сражался с аморфами, я бы ни за что не поверил. Сейчас вместо полутьмы все было залито ярким белым светом. Справа строем встали люди местного проводника – на вид настоящие боевики, слева мои «орлы». Тут были все: Тогот, Иваныч в военной форме без погон, Викториан в щегольском белом костюме, вамп-Валентина, на час отвлекшаяся от своих «подопечных», маркграф в дурацких, уже успевших проржаветь доспехах, и его люди, больше похожие на сборище карликов-уродцев, и даже Алекс в милицейской форме с погонами капитана.
