– Если помолчишь, все сами узнаем.
Следующая сцена оказалась интерьером кафедрального собора. Молящиеся монахи, электрические свечи, епископ на троне… Все как положено, вот только… В дальнем конце экспозиции было представлено несколько больших комнат со снятыми передними стенками, и в одной из них что-то двигалось. Предостерегающим движением я остановил Иваныча, который хотел уже было выскочить на открытое пространство.
– Посмотри, там кто-то есть.
Какое-то время Иваныч пытался проследить за моим взглядом.
– И не один, – в тон мне полушепотом добавил он.
Я пригляделся. Судя по всему, двое здоровых молодцов распяли нашего Викториана на дыбе. Вот только зачем? Какой секрет они хотели у него вырвать? Впрочем, двое, пусть даже и таких здоровяков, много лучше армии зомби, скелетов или оживших восковых фигур. Хотя кто они такие, я понять не смог. Формы на них никакой не было. Просто два качка лет тридцати.
– Пошли выручать? – поинтересовался Иваныч. Судя по всему, кулаки у него чесались.
– Погоди, я один схожу. Если что, поможете, но думаю, сам справлюсь.
– Погеройствоватъ решил? – тут же «очнулся» Тогот.
– Нет. Просто я хочу, прежде чем им фейс начистить, немного их разговорить. Может, чего сболтнут лишнего или полезного. Только вот переводить тебе придется.
– Ладно уж, – вздохнул Тогот. – Чего только не сделаешь ради… – но закончить фразу он поостерегся.
Тем временем я, выскользнув из переплетения теней, прошел мимо группы восковых монахов, направившись прямо к той части экспозиции, что открывала посетителям музея внутренности пыточных комнат. Судя по стонам и внешнему виду Викториана, большая часть «приборов», выставленных на всеобщее обозрение, работала.
– Привет, парни, – начал я издалека на чистом шведском. Никогда раньше не знал этого языка.
Оба амбала не спеша повернулись в мою сторону. Волосы «ежиком», низкие приплюснутые лбы с глубоко посаженными свинячьими глазками, огромные челюсти, плавно переходящие в головогрудь, накачанные торсы, штаны хаки и высокие черные ботинки. С первого взгляда они казались братьями-близнецами, и, лишь приглядевшись, можно было найти незначительные различия. Только теперь я понял, кого они мне напоминают, – типичные скинхеды или палачи-убийцы из плохих фильмов.
– Ну… – невнятно протянул один из здоровяков, поигрывая металлическим прутом с раскаленным кончиком. В воздухе неприятно пахло паленой плотью.
– Хотел узнать, мальчики, чем это вы тут занимаетесь?
– Тебя забыли спросить, – невпопад брякнул один из них.
– А хамить-то зачем? – самым невинным голосом продолжал я. – Я вот вижу, вы человечка мучаете. Неужели никто вам не говорил, что надо возлюбить ближнего своего?
– Я тебя сейчас возлюблю, догоню и еще раз возлюблю, – брызгая слюной, прошипел один из них.
– И вообще, кто ты такой? – начал второй «скинхед». Видно, он был посообразительнее. – Как ты вообще сюда попал? Здесь же охраняемая территория. – И он, сжав кулаки, шагнул в мою сторону.
– Вот я и зашел проинспектировать, что вы тут охраняете. Да вижу… – но договорить я не успел. Тот, что посообразительнее, неожиданно выбросил кулак в мою сторону, причем сделал он это так быстро, что я едва успел увернуться.
– Ты чего, Карлсон? – удивился здоровяк с прутом.
– Ого, он еще и Карлсон! Интересно, у него моторчик есть?
– Дурак ты. Тут пол-Стокгольма Карлсоны. Это как у нас Ивановы…
И вновь мне с трудом удалось избежать очередного удара.
– Ты бы лучше не прикалывался, а за противниками следил.
– Полностью отдаюсь в ваши руки, мой дорогой учитель, – съехидничал я. Все равно, судя по скорости движений, сам я с одним «скинхедом», может быть, и справился бы, правда, не без потерь, но с двумя… А ронять свое реноме и звать на помощь аморфа и остальных не хотелось. К тому же я не знал, защищены ли мои противники заклятиями, а то ведь можно и самому схлопотать. Хватит с меня скелетов.
– Хочешь потешить свое самолюбие?.. Хорошо.
По моему телу прошла волна неприятной дрожи. Ощущение ниже среднего, словно тебя на какое-то время подключили к электрощиту.
Дальше все было как обычно. Защитных заклятий у «скинхедов» не оказалось, и хоть работали они руками и ногами по полной, до Тогота им было далеко. Одного я (точнее, мой покемон) вырубил, пройдясь по болевым точкам, – теперь у меня неделю будут болеть указательный и безымянный пальцы на правой руке. Второй получил локтем по темечку и расслабился, расползся по полу, так ему «захорошело». Я присел над «торчком» и, пока Иваныч и аморф отвязывали Викториана, живо побеседовал с Карлсоном. Оказалось, что и моторчика у него нет, и живет он не на крыше, а служит старшиной в подразделении шведского спецназа и работает с Викторианом, выполняя приказ свыше. Всей операцией руководит служба безопасности. Ну а в следующем зале нас ждали Фатя и еще трое лбов.
Узнав все, что необходимо, я отправил забияку в царство Морфея часов этак на пять-шесть.
Состояние же Викториана оказалось много хуже, чем мы предполагали. Он был весь в крови и ожогах, хрипел, судя по всему, руки и ноги у него были переломаны в нескольких местах. Пузыри красной слюны вздувались у него на губах, и он пытался ловить ртом воздух и что-то сказать мне, но я так и не понял, что именно. Даже если бы я с помощью Тогота поставил его на ноги, на сегодня он отвоевался. Колдовство колдовством, а выносливость человеческого тела имеет определенный предел. Я был вообще удивлен, как он до сих пор в сознании.
Выслав аморфа вперед, я кровью одного из «скинхедов» быстренько нарисовал любимую транспортную пентаграмму.
– Отправь его прямо к Зеленому Лику, – попросил я Тогота. – С умеешь? А то нам и без него хлопот хватит.
Я мысленно представил, как перекосило моего покемона. Не любил он Древних.
– Хорошо…
Мы положили тело Викториана в середину пентаграммы, и оно, обратившись в облако дыма, растаяло в воздухе. Я повернулся к Иванычу и маркграфу.
– Готовы?
– Да, – за обоих ответил Иваныч.
– Тогда вперед. Последний бой, он трудный самый…
Глава 11. Год назад
Король, что тыщу лет назад над нами правил,
Привил стране лихой азарт игры без правил –
Играть заставил всех графей и герцогей,
Вальтей и дамов – в потрясающий крохей.
В. Высоцкий, «Песня про крохей»
Кутаясь в тени, черные, словно разлитая тушь, я пристально разглядывал очередную экспозицию музея, и чем дольше я на нее глядел, тем меньше она мне нравилась. Полутьма. Площадь средневекового города, в центре которой возвышался каменный крест. Вокруг него вязанки дров. На кресте – ведьма, Фатя. Одета она была странно – белая роба до самых пяток, с прорезями для рук и головы. Грубая ткань. Мешковина. Чесалось, наверное, страшно. Лицо бледное, как мел, глаза опущены. В первый момент мне даже показалось, что она умерла, но потом, приглядевшись, я заметил, как медленно, тяжело вздымается ткань у нее на груди. Дышит! Еще жива, вот только зачем они ее переодели?.. Вокруг восковые зрители, и чуть поодаль, в нишах, составляющих единый комплекс с огромным крестом, восемь скелетов. Стражи, мать их! Ждут своего часа. И если насчет восковых зрителей у меня были сомнения, то относительно скелетов – никаких. Стоит мне сунуться на площадь, эти твари оживут, и совладать с ними будет не так просто. Я вспомнил наше «пришествие» в Стокгольм и содрогнулся.
