– Почему?
– Предпочитаю полностью контролировать свою жизнь, шагать по ней в одиночку, ни перед кем не отчитываться.
От уверенного тона Стефана у Холли защемило сердце. Она начала понимать тщетность своей любви – этому чувству никогда не стать взаимным.
– Можно контролировать свою жизнь и одновременно быть с кем-то близким. Я понимаю, сколько боли причинило тебе созерцание страданий твоей матери, и ты, должно быть, считаешь, что в этом есть и твоя вина, что Элоиза пострадала из-за любви к тебе. Но любовь не обязательно должна быть такой. Твоя мать не хотела бы, чтобы ты отказался от поиска любви в своей жизни – я это знаю.
– В таком случае она была бы не права. Ее жизнь закончилась плохо. А все из-за того, что она любила меня. Она была прикована к человеку, который оскорблял ее, плохо с ней обращался, использовал ее любовь к сыну, чтобы унижать ее. Именно через любовь ко мне отец приобрел над мамой власть. Любовь дает власть.
Холли попыталась обнять Стефана, но, когда она шагнула к нему, тот еле заметно подался назад, и она замерла, лишь спросив:
– А твоя любовь к ней дала твоему отцу власть над тобой?
– Да, – бесцветным голосом ответил Стефан. – И он, используя эту власть, заставлял меня дорого платить за каждую встречу с матерью. Отец считал, что ее любовь ослабляет меня. Поэтому он разработал специальный режим и поставил мне условие, что если я буду соблюдать этот режим, то смогу встречаться с матерью, а также, конечно, стану «настоящим принцем».
Холли представила себе маленького мальчика, отчаянно скучающего по матери, которому ставят такое условие, и ее сердце сжалось от боли.
– Но отец продолжал менять правила. Однажды мою мать изгнали.
– Почему?
Холли не понимала, как можно так поступать со своим ребенком.
– Отец снова собрался жениться, и ему захотелось избавиться от Элоизы. Но ему нужно было представить все так, словно это она бросила меня, а ему, бедняге, пришлось найти новую жену, чтобы дать детям мать. Элоиза уехала, сдалась без борьбы, потому что боялась, что отец причинит мне зло. Ну а я ничего не мог поделать, потому что и так уже подвел ее.
– Нет! – Холли обняла Стефана. – Это неправда! Ты не виноват, как и я не виновата в том, что моя мать не любила меня. Я была всего лишь ребенком, и ты тоже. Ты вовсе не подвел свою мать.
Она затаила дыхание, надеясь, что эти слова убедят Стефана, однако он лишь пожал плечами:
– Правда это или нет, не важно. Я не хочу сближаться с кем-либо. Сближение ведет к любви, а любовь – не для меня. Я больше не дам никому власти над собой. Да и сам не хочу ни над кем властвовать.
Услышав это, Холли поняла, что ни в коем случае не должна признаваться ему в своей любви, чтобы не повторять прошлых ошибок. Стефан прав: из прошлого надо лишь извлекать уроки. Их родители попали в силки безответной любви, и это привело их только к горечи и нищете. Узнай Стефан о том, что Холли полюбила его, он придет в ужас, а она не вынесет такого унижения.
Она не уподобится своей матери, которая долгие годы все надеялась, что Томас Романо чудесным образом полюбит ее, позабыв свою давнюю любовь. Единственный разумный выход из этой ситуации – просто уйти как можно скорее, по возможности сохранив достоинство. Развестись сейчас не получится – ведь их еще связывает договоренность. Но можно изменить условия сделки – этот язык Стефан понимает.
– Я не согласна, – произнесла Холли. – Любовь вовсе не обязательно дает право и власть чинить насилие над человеком. Ты кое-что упускаешь. Да, если ты никого не пустишь в свое сердце, ты никогда не испытаешь душевной боли, но никогда не испытаешь и душевной близости. На этом, думаю, нам нужно закончить этот разговор.
– Почему?
– О нас вышла статья. – Она кивнула в сторону ноутбука. – Если хочешь, прочти.
Обхватив себя руками, Холли ждала, пока Стефан пробежит глазами статью. Закончив читать, он внимательно посмотрел на жену.
– Это заставило меня понять, – сказала она, – чего я хочу. Я хочу однажды вступить в брак с человеком, которого люблю, чтобы наш союз был построен на настоящей любви. То, что делаем мы, – это неправильно. Я хочу, чтобы наш медовый месяц считался с этого момента оконченным. Это не такое уж сложное условие, верно?
Лицо Стефана казалось бесстрастным, хотя Холли подметила, как крепко стиснуты его зубы и как напряжено тело.
– Да, это мелочь, – сказал он бесцветным голосом, и Холли охватило чувство огромной утраты при мысли, что она больше никогда не обнимет Стефана, не проснется рядом с ним, они не будут гулять рука об руку…
Боль в сердце усилилась. Холли изо всех сил пыталась сохранить остатки гордости. Главное, чтобы Стефан не узнал, что она его любит.
Глава 14
Стефан поднял взгляд на Фредерика, а затем снова попытался сосредоточиться на цифрах в отчетах, которыми был завален стол. За последние несколько дней работы над совместным проектом братья обнаружили, что их убеждения и стремления во многом схожи, в том числе желание помочь людям, пострадавшим от стихии.
Несмотря на важность лежащих перед ним документов, Стефану трудно было сосредоточиться на работе, потому что образ Холли все время стоял перед его глазами.
Стефан пытался убедить себя, что не должен так скучать по ней. Но ему хотелось говорить с ней, слышать ее смех, видеть, как она заправляет за ухо непослушную прядь, ощущать тепло ее тела рядом с собой в постели.
Фредерик закрыл свой ноутбук.
– Думаю, на сегодня можно закончить. – Помолчав, он добавил: – Как чувствует себя Томас Романо?
– Он в порядке, – буркнул Стефан.
Несколько дней назад Холли перебралась в Иль-Боскетто-ди-Соле. Чтобы объяснить для всех ее внезапный отъезд, пришлось сослаться на то, что здоровье ее отца ухудшилось.
– Суниты сегодня вечером не будет во дворце. Не желаешь заглянуть в гости? Попьем пива, пообщаешься с Амилом. Он будет рад.
Представив, что придется возвращаться в гостиничный номер, который теперь кажется таким пустым без Холли, Стефан сказал:
– Я не против.
– Вот и отлично!
Двадцать минут спустя братья вошли в детскую, и Амил бросился в распахнутые ему навстречу объятия отца.
– Папа!
Стефан невольно почувствовал зависть, чему сам удивился.
Фредерик поблагодарил няню Амила и отпустил ее, а затем улыбнулся сыну:
– Сегодня тебе поможет искупаться дядя Стефан.
Мальчик просиял от радости, и сердце Стефана сжалось.
Вскоре уже Амил весело плескался в ванне, а Стефан с закатанными по локоть рукавами рубашки сидел рядом на полу.
Амил попросил:
– Дядя Стефан, спой мне песенку про утят!
