– Кто его знает, – пожал плечами Лев. – Он сейчас напуган, мог и приврать для большей убедительности.
– Что конкретно тебя смущает?
– Перстень этот. Гладышев не вор, с чего ему такую татуировку делать? Он сидел, это бесспорно, но статья-то не воровская. Если Харитоша говорит правду, то мы снова на ложном пути. И где тогда искать гостя с воровской татуировкой, не имеем никакого представления.
– Придется снова журнал Мережко проштудировать. Выудим из него все фамилии, какие только сможем, пробьем по базе, глядишь, и отыщется среди них вор, – произнес Крячко.
– Сделать это мы, конечно, можем, но будет ли толк, – протянул Гуров. – И, главное, сколько времени на это уйдет? Боюсь, зайдем мы в тупик с показаниями гостей Мережко. Жаль, хорошая была зацепка.
– Ты погоди Гладышева со счетов сбрасывать. Может, он по незнанию наколку сделал. Не в зоне, а после отсидки. Захотелось увековечить память о зоне или спьяну сглупил. Такое бывает.
– Что-то долго полковник Агуреев не звонит, – взглянув на часы, заметил Лев. – Два часа прошло. По моим подсчетам, Гладышева должны были уже взять.
– Так позвони сам. Заодно и насчет наколки поинтересуешься, – предложил Крячко.
Гуров так и сделал. Набрав номер курского управления, попросил соединить с полковником Агуреевым. Дежурный велел ждать и перевел звонок в режим ожидания. Полковник не подходил к трубке минут пять. Гуров уже решил, что про него забыли, но в конце концов звонок прошел, и он услышал голос Агуреева.
– Еще раз здравствуйте, товарищ полковник, – поздоровался Лев. – Что нового по Гладышеву? Скоро мы его увидим?
– И вам доброго дня, полковник. – Голос Агуреева звучал озабоченно. – Насчет Гладышева. Тут накладка вышла, сейчас мои ребята пытаются ее исправить.
– Что за накладка? – напрягся Гуров.
– Ладно, не стану ходить вокруг да около, – выдал Агуреев. – Исчез ваш Гладышев. На работу не явился, дома его тоже нет. Соседи говорят, утром у него посетитель был, минут через пять ушел, а следом и Гладышев. Соседи думали – на работу, но там он так и не появился. И где его искать, пока неизвестно.
– Проклятье! – не сдержав эмоций, воскликнул Лев. – Какие меры предприняты для задержания?
– Все стандартные процедуры, – пояснил Агуреев. – Сейчас железнодорожные вокзалы прочесываем, автостанции. Посты на выезде из города ориентировку получили и на автомобиль Гладышева, и на него самого.
– Только не перестарайтесь, – предупредил Гуров. – Никакой стрельбы при задержании, он и так уже пострадал от неумелых действий полиции.
– Обещать не могу, – ответил Агуреев. – Если окажет сопротивление, будем действовать жестко.
– Ничего не предпринимайте. Можете считать, я снял с вас полномочия, – внезапно заявил Гуров. – Я выезжаю, это дело буду вести сам.
Бросив трубку, он махнул рукой Крячко, дав знак следовать за ним, и выскочил из кабинета.
Глава 6
До Курска Гуров гнал, наплевав на все правила дорожного движения, Крячко только успевал материться, и все равно приехал только к пяти вечера. Несмотря на запрет Гурова, Агуреев поиски беглеца не прекратил, и к моменту приезда столичных оперов его ребята успели прошерстить весь город. Агуреев поднял все знакомства Гладышева – с рождения до последних дней. Не поленился отправить людей и к школьным товарищам, и к бывшим пассиям, но ни одно из этих мероприятий результатов не дало. Гладышев как сквозь землю провалился. При этом не допустил ни одной промашки, будто всю жизнь готовился к побегу. Он не воспользовался банковской картой, не «засветился» при покупке железнодорожного билета, его автомобиль не засек ни один контрольно-пропускной пункт на выезде из города. Сотовый телефон Гладышев оставил дома, и последним звонком, принятым на мобильный, был звонок следователя, который вел дело Гладышева. В том, что спугнул беглеца именно следователь, Гуров и не сомневался. Больше тому просто неоткуда было узнать, что им снова интересуется по-лиция.
Следователь Железняков к моменту приезда Гурова находился в следственном управлении у полковника Агуреева. Он не отрицал, что звонил, а затем лично ездил к Гладышеву после звонка Гурова. На вопрос: чего ради он сунулся в это дело, Железняков твердил одно и то же – хотел дать Гладышеву возможность вспомнить события восьмилетней давности до того, как на него насядут правоохранители. Известие, что им заинтересовалась полиция, Гладышев воспринял совершенно спокойно. Не запаниковал, не разозлился и рассуждал вполне здраво и разумно. Даже предложил Железнякову немедленно поехать в полицию, чтобы показать, что на этот раз Гладышев готов с ней сотрудничать.
Ход был намеренный, Гуров это понимал. Всякий разумный человек на месте Гладышева поступил бы так же. Он не мог не понимать, что, раз следователь явился с неофициальным визитом, значит, его мучают угрызения совести за то, прошлое дело. А чем еще больше можно пронять неспокойную совесть, как не добровольной сдачей? Разумеется, Железняков на трюк Гладышева купился и отказался везти его в отделение. Сказал, что будет лучше, если о его визите к подозреваемому в полиции ничего не узнают. Так у Гладышева будет фора во времени и возможность лично показать свое желание сотрудничать.
Но Гладышев, усыпив бдительность следователя, тут же бросился в бега. Можно было до посинения орать на Железнякова, можно было обвинять его во всех смертных грехах, но время этим вспять не повернешь, поэтому Гуров засадил Железнякова за стол и вместе с ним начал изучать возможные варианты действий Гладышева. Люди Агуреева ждали в полной боевой готовности, чтобы при первой необходимости ехать на задержание.
Но с задержанием вышла длительная задержка. Несмотря на то что Гуров заставил повторно пройтись по всем друзьям, знакомым и коллегам Гладышева, зацепка так и не появилась. После отсидки тот вел довольно замкнутый образ жизни. Ни с кем не общался, в гости к коллегам не ходил и к себе никого не приглашал. В браке он не состоял и, по словам соседей, постоянной подружки тоже не имел. Правда, время от времени в его квартире появлялись женщины, но те же соседи утверждали, что дам этих можно было считать скорее профессионалками, чем возлюбленными. Проще говоря, для удовлетворения сексуальных потребностей Гладышев пользовался услугами проституток.
Так как этот факт оказался чуть ли не единственной зацепкой, Гуров приказал провести работу со всеми держателями подобных притонов, чтобы отыскать женщин, которые обслуживали Гладышева за последний год. Агуреев, чувствуя ответственность за побег подозреваемого, бросил на выполнение задания половину своих ребят и к одиннадцати часам вечера выложил перед Гуровым список из восьми агентств, в которых Гладышев заказывал подружек.
Поздний час Гурова не смутил, и он приказал немедленно доставить «ночных бабочек» в следственное управление. Спустя полчаса он, Крячко и следователь Железняков в трех отдельных кабинетах уже допрашивали их. Но и эта попытка выяснить местонахождение беглеца не увенчалась успехом. Ни одна из девушек не призналась в том, что сблизилась с Гладышевым настолько, чтобы отношения переросли в дружеские. Пришлось девиц отпустить.
