«Хорошо, что я вовремя сориентировал нашего генерала, – подумал Гуров. – Ситуация становится все интереснее, и манипуляции с боеприпасами здесь, похоже, совсем не последний «влияющий фактор».
– Далеко живет Рыбаков? – поинтересовался он у Артема.
– Нет, не очень. Одни из крайних домов. Наверное, специально выбирали поближе к «месту работы».
– А ты откуда так хорошо знаешь? Местный?
– Да нет, сам я из Наро-Фоминска. Просто пытался взять «интервью» у этого Рыбакова. На работе он все время очень занят, хотел было встретиться с ним дома…
– Но и тут не получилось?
– Угадали, – усмехнулся парень. – Очень подходящая у него фамилия. Как рыба скользкий.
– Да все они тут… не лучше, – с досадой заметил Гуров, вспомнив свои бессодержательные беседы с командиром части и его навязчивого «вассала» Стрелкова. – А тебе вообще хоть с кем-то из командования удалось побеседовать?
– Официально – нет. На протокол никто говорить не хочет. Да и без протокола не особенно радовали коммуникабельностью. Разве что ребята-срочники. Те хоть в виде полунамека давали понять. По крайней мере, появилось понимание ситуации. А то чувствуешь себя как в вакууме, не представляешь, откуда что взялось.
– Ничего, думаю, теперь мы их разговорим, – обнадежил Лев. – Теперь это не солдатик, до которого им и дела нет, теперь у них свой застрелился. Этот случай на фермера свалить уже не удастся.
Тем временем Артем по трассе объехал военную часть и, свернув на прилегающую дорогу, вскоре уже въезжал в деревню Сосновку.
Деревенька, по всей видимости, была небогатая. Большинство домиков, стоявших по сторонам широкой улицы, были одноэтажными, самой незатейливой архитектуры. Лишь вдалеке виднелись крыши нескольких современных многоуровневых коттеджей, нарушающие эту похвальную равномерность.
Дом Рыбакова представлял собой нечто среднее между этими двумя вариантами. Он был одноэтажным, но вполне добротным и, по-видимому, не так уж давно построенным. Длинное кирпичное строение тянулось почти на всю ширину участка, а поскольку от улицы участок отделяла изгородь из профлиста, выходило, что несколько окон дома смотрели на глухую стену.
Возле этой изгороди стояли два полицейских автомобиля, калитка была открыта. В тот момент, когда Артем притормозил возле дома, со двора вышел мужчина в полицейской форме. По-видимому, он собирался пройти к одной из стоящих машин, но, увидев, что подъехала еще одна, направился к ней.
– Здорово, Артем, – дружески обратился он к Панфилову. – Ну и подкинул ты нам работенку!
– А что, какие-то проблемы? – насторожился Артем.
– Да весь этот случай целиком – одна сплошная проблема. Никто ничего не слышал, никто ничего не знает. Даже жена не в курсе. Как будто в вакууме человек застрелился. Да и застрелился как-то… странно.
– В каком смысле, странно? – вступил в разговор Гуров.
– А вы, собственно…
Неприязненно и отчужденно взглянув на полковника, мужчина в полицейской форме, видимо, хотел сказать что-то вроде: «А ты, собственно, кто такой?», но Артем не дал ему совершить эту роковую ошибку, поспешно перебив:
– Это из Главка, по поводу взрывов. Помнишь, я говорил тебе?
Многозначительный «внушающий» взгляд и недвусмысленный намек сразу отбили у не в меру любопытного полицейского желание задавать вопросы и умерили его пыл.
– А… значит, из Главка, – обескураженно промямлил он.
– Да, из Главка, – подтвердил Лев. – Что там по поводу самоубийства? Чем оно странно?
– Чем странно? Ну как сказать… Да вы сами можете посмотреть. У него положение какое-то… странное.
Поняв, что парень, смущенный своей оплошностью, окончательно растерялся и толку от него не добиться, Гуров решил, что медлить не стоит, а лучше последовать совету и взглянуть на упомянутое «странное положение» самостоятельно.
Выйдя из машины, он прошел в дом и оказался в коридоре, разделявшем дом на две половины. Уже здесь было понятно, что эти жилые части полностью автономны, и тот, кто находится в одной из них, не может контролировать то, что происходит в другой.
Поразмыслив, какая половина дома была «мужской», а какая «женской», Лев повернул направо. Открыв дверь, ведущую из коридора, он услышал голоса и шаги и понял, что угадал. Если именно на этой половине работают оперативники, значит, здесь все и произошло.
Пройдя первую комнату, где не было ничего, кроме мебели и телевизора, он перешел во вторую. Там в кресле перед журнальным столиком сидел полицейский в форме, а напротив него, неловко прикорнув на краешке дивана, устроились мужчина и женщина, по-видимому, супруги.
– Сергушина Наталья Ивановна, – медленно, чтобы полицейский успевал записывать, диктовала женщина.
– Гуров Лев Иванович, – в тон ей проговорил полковник в ответ на вопросительный взгляд полицейского, оторвавшегося от заполнения протокола. – Оперуполномоченный, Главное управление.
Он поднес к лицу коллеги удостоверение и, дождавшись, когда тот прочитает, что там написано, поинтересовался:
– Где труп?
– А? Труп? – рассеянно переспросил полицейский, кажется, не сразу сообразив, с кем имеет дело. – В смысле… то есть… да, конечно. Он там, в той комнате. Как выйдете отсюда, по коридору налево.
– Благодарю.
Гуров направился к следующей двери, чуть заметно усмехаясь и думая, что на местных представителей правопорядка его появление действует так же, как появление удава на кролика. Впрочем, размышлять на посторонние темы было уже некогда. С правой стороны небольшого коридорчика, в котором он оказался, находилось окно, а слева – открытая дверь еще в одну комнату. Оттуда доносились негромкие краткие реплики, по которым было ясно, что там работают эксперты.
Глава 5
– …пистолет Макарова… в правой руке. На расстоянии… расстоянии… ну, в общем, запиши, что рука с пистолетом лежит на столе, а кисть находится на расстоянии тридцати пяти сантиметров от головы. Учитывая наклон корпуса, это может говорить о том… Вам кого? – Последние слова высокий худой мужчина в штатском, очень молодой с виду, произнес, обращаясь к Гурову.
– Мне его, – кивнул в сторону трупа Лев.
Представившись и показав удостоверение, он снял все недоразумения и, предоставив экспертам делать свою работу, занялся осмотром комнаты.
Это было небольшое помещение с окном, выходящим во двор. У окна, тесно прижатый к подоконнику, стоял письменный стол, слева, возле стены находилась широкая кровать, справа, возле другой стены стояли шкаф, телевизор и два стула.
На третьем стуле сидел за столом человек, голова и верхняя часть туловища которого безвольно лежали на столешнице. Человек был одет в спортивные брюки и майку. Левая рука свисала вниз, правая, согласно замечанию эксперта, лежала на столе. В руке был пистолет, а на правом виске головы, находившейся от этой руки в тридцати пяти сантиметрах, темнело входное отверстие от пули.
