– С этим разобрались, – мягко остановил поток воспоминаний Бабукина Лев. – Скажите, Сергей, в последний приезд Владимир своими планами с вами не делился?
– Как не делился? Рассказал кое-что, – не стал утаивать Бабукин. – Женщина у него появилась. Кто такая – не рассказывал, сказал лишь, что надеется сделать эту женщину счастливой. Сюрприз ей готовил.
– Сюрприз? – переспросил Гуров.
– Ну да, сюрприз. У сожителя его матери в Подмосковье что-то вроде дачи имеется, так он хотел туда свою женщину отвезти. Устроить романтические выходные или что-то в этом роде. Машину у меня просил, не на электричке же невесту везти?
– Машину?
– Да какая там машина, – рассмеялся Бабукин, – так, рыдван. Старенький «москвичонок», но на ходу и внешне вполне приличный. Только я не дал. Прав у Володьки нет, а по мне, так после того, что с ним случилось, ему вообще за рулем делать нечего. Расстроился он, но решение мое принял стойко. Я денег ему предлагал, чтобы такси мог заказать, только он отказался.
– А ехать куда собирался? Где дача сожителя матери находится, не знаете? – спросил Гуров.
– Как не знать? Деревня Сосенки, это по Калужскому шоссе. Хорошее место. – Бабукин мечтательно улыбнулся. – Вот где жить – не тужить. Там и речка шикарная, и лес, и цивилизация рядом. Туда летом бы сгонять, но и зимой там красиво.
– Значит, Владимир в Сосенки собирался? Вы уверены?
– Уверен, он еще раньше про этот дом рассказывал, а когда последний раз приезжал, все местные красоты описывал. Собирался поехать туда, дом протопить, а уж потом женщину свою везти, – подтвердил Бабукин.
– Что-то еще о женщине рассказывал?
– Нет, про нее он мало говорил, все больше про деревню. Волновался, оценит ли сюрприз, поедет ли с ним? Хочу, говорит, одним махом все ошибки молодости исправить. – Бабукин невесело улыбнулся. – Наивный человек. Разве ж такие ошибки можно исправить? Нет, это пожизненный приговор. Человека убить, это вам не буханку хлеба в сельском магазине спереть.
– Что ж, спасибо за информацию, – поблагодарил Гуров. – Пожалуй, поеду, не буду больше вас от домашних забот отвлекать.
Бабукин поднялся, проводил его до калитки и только тогда поинтересовался:
– А вы зачем Володьку-то ищете? Я ведь так и не спросил. Вы когда появились, я думал, что мои сорванцы снова набедокурили. Испугался, вот и не успел выяснить, за какой нуждой вам Володька.
– Это неважно, – ответил Лев. – Считайте, что хочу ему помочь ошибки молодости исправить.
– Ну да. Ну да, – промычал Бабукин. Гурову он не поверил, но настаивать не решился.
Лев уселся в машину, посигналил на прощанье и поехал прочь из Гольева. Бабукин стоял у калитки до тех пор, пока машина Гурова не скрылась из вида, только после этого накинул на калитку щеколду и вернулся в дом. Лев же ехал по дороге и размышлял. Если то, что говорил Бабукин, было правдой, то им с Крячко нужно было срочно выезжать в деревню Сосенки. Захарченко навещал Бабукина два дня назад, да еще хотел успеть посетить Сосенки до того, как привезет туда свою избранницу. Это давало шанс застать его в деревне.
Он свернул на обочину и набрал номер Крячко. Тот ответил не сразу, но когда трубку взял, заговорил, опережая Гурова:
– Лева, не знаю, как у тебя, а у меня снова глухо. Твой Захарченко точно шапку-невидимку прикупил. Никто его не видел, никто о нем не слышал. Удивляюсь, как ему это удалось? Я все места обошел, где грузчиков без оформления набирают, и все безрезультатно.
– Говорил бы поменьше, может, и узнал что стоящее, – оборвал Лев напарника. – Как быстро ты до деревни Сосенки добраться сможешь?
– Это что еще за место? – запыхтел в трубку Крячко. – Ты, Гуров, как всегда, в своем репертуаре, как только день рабочий к концу подходит, у тебя новые идеи возникают. А мне мчись за сто километров призраков лови.
– Дело стоящее, – сообщил Гуров. – Один из институтских приятелей Захарченко сообщил, что тот собирался ехать в Сосенки. Не один, а с женщиной. Так что можем застать его там.
– И как мы его в этих самых Сосенках отыщем? – не унимался Крячко. – Без точного адреса, да еще на ночь глядя.
– Адрес нам не понадобится, там всего три улицы и шестьсот душ населения. Найдем, не сомневайся, – заверил Лев. – У сожителя матери Захарченко там дом.
– Так, может, у него адрес и спросить? – предложил Стас. – Я до матери сгоняю, а завтра с утречка и отправимся.
– Нет, Стас, матери мы ничего говорить не станем, – возразил Гуров. – Она может предупредить сына, а нам это невыгодно. Так что кончай ныть и дуй в Сосновку. Я тебя на выезде ждать буду.
Из трубки все еще слышалось ворчание Крячко, но Гуров дал отбой. В том, что Стас приедет, он не сомневался. Сверившись с навигатором, снова завел машину и поехал по дороге на Сосенки. Добравшись до въезда в Дубровку, через которую проходила дорога на Сосенки, заглушил двигатель и откинулся на спинку сиденья в ожидании машины Крячко.
Пока ждал, было время поразмыслить. Гурову казалось странным, что нелюдимый Захарченко вдруг завел отношения с женщиной. Странным был даже не сам факт его внезапных отношений с представительницей противоположного пола, а то, как сильно она его зацепила. По словам Бабукина, он собирался, наплевав на предосторожность, сесть за руль, не имея водительских прав. И это спустя полгода после отсидки? Чем же эта женщина так привлекла внимание Захарченко? Молодостью и красотой? Возможно, но Гуров полагал, что дело здесь вовсе не в молодости. Что-то в этой связи настораживало его, только вот что именно, он понять не мог.
Выбрать дом сожителя матери, который терпеть Владимира не может, тоже казалось Гурову странным. Почему именно этот дом? Почему бы не устроить романтическую встречу на своей городской квартире? И хлопот меньше, и риска никакого. Но нет, он выбрал уединенное место для встречи. Дал ли сожитель матери свое согласие на использование дома как любовного гнездышка? Лев полагал, что такого согласия Захарченко и не спрашивал. Взять ключи он мог и у матери. Вот она наверняка оказала бы содействие в подобной авантюре. Может, и на машину денег дала.
Знала ли она о том, что у Захарченко появилась женщина, во время беседы с Гуровым? Он полагал, что нет. Тогда в какой момент Владимир мог взять ключи от дома в Сосенках у своей матери? Быть может, она дала их ему задолго до того, как тот решил его использовать? Освободился Захарченко летом, а в летний период почему бы матери и не предложить сыну съездить на природу. Расслабиться, отдохнуть от городской суеты, тем более что тот столько лет жил в четырех стенах. Возможно, все так и было. Возможно, Захарченко хранил ключи все шесть месяцев и лишь теперь решил ими воспользоваться. Скорее всего, сожитель матери зимой там не появляется, значит, и помешать не может.
И опять нестыковка. Если Захарченко решил начать новую жизнь, зачем ему ворошить старые обиды и слать угрозы Плотареву? Зачем подкарауливать его в поезде и выбрасывать на полном ходу из вагона? Или он встретил женщину своей мечты уже после того, как расправился с Плотаревым? Какая же тогда у него должна быть выдержка. Месяца не прошло, а он уже забыл о том, что сделал с бывшим лучшим другом, и строит планы на будущее. Довольно цинично.
