Стас медленно опустился на колено, достал из кармана платок и аккуратно поднял предмет. Положив его перед Гуровым на стол, он произнес:
– Похоже, гость Захарченко все же оставил нам сувенир на память?
– Думаю, тут ты прав, – согласно кивнул Лев.
Он перевернул нож другой стороной, той, на которой располагалась кнопка, и нажал на нее одним пальцем. Лезвие выскочило с тихим стуком.
– Ты это видишь?
– Скоба, – прочитал Крячко. – Это о чем-то тебе говорит, верно?
– Угадал. Скоба, такая кличка была у Тараса Овчаренко, когда он сидел на малолетке.
Гуров задумчиво разглядывал лезвие. В памяти всплыли последние слова Анны, произнесенные до того, как она увидела Тараса. Говорила она как раз про Захарченко. Слышал ли ее Тарас? Стал ли выпытывать подробности после того, как Гуров ушел? Не это ли послужило поводом приехать сюда и разобраться с обидчиком любимой женщины?
– Думаешь, это Тарас? – как отражение его мыслей, прозвучал вопрос Крячко.
– Иначе откуда здесь этот нож? Не сам же Захарченко к Тарасу ходил? – пожал плечами Лев. – В любом случае ясно одно: к смерти Плотарева Захарченко непричастен.
– Само собой, – согласился Стас. – Он стал второй жертвой убийцы. Надеюсь, на этом жертвы закончатся.
– Дай-то бог, – вздохнул Гуров.
В этот момент с улицы донесся звук приближающегося автомобиля, и он вышел на крыльцо. Во двор въехали микроавтобус и спецмашина для транспортировки трупов. Из микроавтобуса вышел знакомый Гурову криминалист.
– Здорово, полковник, – не заботясь о субординации, поздоровался он. – И когда только тебе надоест людей по ночам из постели дергать?
– Не ворчи, Леонтьич, – улыбнулся Лев. – Время детское. Лучше взгляни, какой я тебе подарочек припас.
Леонтьич зашел в дом, глянул на труп и застонал:
– Гуров, совести у тебя нет! Тут работать и работать. До утра хрен управишься.
– Я знал, что тебе понравится.
– Сам небось домой покатишь, – проворчал Леонтьич. – А мне за вами снова дерьмо разгребать.
– Не переживай, мы тебе потом у генерала два отгула выбьем, – пообещал Лев. – Ты только проверь тут все как следует и отчет к утру подготовь, хотя бы в устной форме.
– Непременно подготовлю. И непременно в устной, – хитро улыбаясь, ответил Леонтьич. – Каждый час докладывать буду. Нет, я вообще трубку вешать не стану. Поставлю на громкую связь и буду комментировать свои действия. А ты, полковник, слушай и запоминай.
Обменявшись шутками, приступили к работе. Гуров показал след от бутылки, бокалы и складной нож и попросил в первую очередь проверить их. Ну и подумать, где могли остаться отпечатки пальцев при таком раскладе. Он надеялся, что убийца где-то, да проколется. Один нож к делу не пришьешь. С такими уликами любой адвокат за пять минут отмажет Тараса. Тот вообще может заявить, что нож не его. Мало ли у кого еще может быть такая кличка? Да и не факт, что это кличка. Может, владелец ножа из любителей предметам имена собственные давать? Одним словом, с ножом им никуда не продвинуться. Леонтьич пообещал отнестись к просьбе с особой ответственностью.
Пока эксперт работал с телом, Гуров и Крячко не отходили от него ни на шаг. Тому и правда пришлось комментировать каждое свое движение, иначе от вопросов полковников у него голова пошла бы кругом. В целом версия Гурова оказалась верна. От себя эксперт добавил, что нападавший правша и что удар не обязательно должен был быть мощным. Достаточно держать в руках тяжелый предмет, чтобы нанести удар подобной силы. Версию насчет гантели он одобрил, даже примерный вес сказал. Такие гантели давно не выпускают, заявил он. Скорее всего, эта вылита из чугуна целиком. Круглые наконечники и эллипсовидная перемычка. Килограмма на три или пять.
По поводу принятия спиртного эксперт снова ответил без вскрытия. На губах покойного остались следы от принятого внутрь. Вино, типа грузинского «Киндзмараули», оно всегда оставляет следы, которые держатся на губах по нескольку часов. Подтвердил и то, что убитый не сопротивлялся. Просто не успел. А вот по поводу времени смерти велел ждать официального вердикта. Визуально на этот вопрос легко можно дать неверный ответ, который уведет следствие по ложному пути. Поворчав на Леонтьича за его осторожность, полковники наконец собрались и отбыли в Москву, оставив бригаду криминалистов работать в доме и во дворе.
Глава 10
В десять часов утра Гуров был в Управлении. До этого два часа проторчал в морге при Институте Склифософского, куда ночью отвезли тело Владимира Захарченко. Леонтьич, мужик добросовестный, всю ночь глаз не сомкнул и ребят своих гонял, чтобы процесс ускорить. Гурова он уважал за упорство и справедливость, а посему старался как мог. К восьми часам, когда Гуров приехал в морг, большая часть работы была выполнена. Как и обещал, Леонтьич дал устный отчет по всем пунктам проведенных исследований, пообещав составить письменное заключение не позднее полудня.
По результатам ночной работы нового Лев не узнал практически ничего, разве что время смерти. Временные рамки Леонтьич установил довольно точно, но посоветовал учитывать температуру в помещении, где нашли тело. По его подсчетам получалось, что труп пролежал в доме не менее двадцати четырех часов.
– Налицо выраженное трупное окоченение всех мышц и фиксация позы трупа. – Как большинство патологоанатомов, Леонтьич любил изъясняться пространно. – Следовательно, пролежал наш «жмурик» в загородном доме сутки, не меньше. Это оптимальная цифра.
– Полагаю, есть «но»? – по выражению лица Леонтьича догадался Гуров.
– Разумеется, друг мой, куда ж без этого. По окончании суток в теле покойного происходит обратный процесс, называемый разрешением трупного окоченения. Начало разрешения приходится на последний час суток, то есть на двадцать четвертый час. В нашем же случае мы процесса разрешения трупного окоченения не наблюдаем. Но не потому, что не прошли благословенные сутки, а потому, что кто-то позаботился о том, чтобы тело пролежало достаточно долго и не испортилось. При низких температурах окоченение может сохраняться неделями. Не в нашем случае, разумеется, здесь мы наблюдаем лишь замедление данного процесса.
– А если выразиться попроще, для особо одаренных? – попросил Лев.
– Захарченко твоего кокнули в промежутке от двадцати до двадцати двух ноль-ноль предыдущего дня, – не стал томить Леонтьич. – В его желудке сохранились остатки обеда, а вот поужинать он не успел. Только вина выпил, бокал или около того. Думаю, он намеренно откладывал ужин, ожидая приезда гостя. Это подтверждает и приготовленный салат, и маринад в кастрюле.
– Получается, убили его как раз в тот момент, когда я с бригадой в Новозавидовском копался, – проговорил Гуров.
– Не знаю, что там у тебя получается, слежки не веду, – пошутил Леонтьич. – Или это важно?
– Да нет, просто странно. А что с причиной смерти, подтвердилась?
