По условиям контракта, доставка груза оплачивалась японским правительством сразу после достижения японских берегов. Придя в Томиэ, шустрый англичанин успел отметиться в береговой охране, что подтверждало достижение Японии. Одновременно потопление судна русским флотом гарантировало получение солидной страховой премии, причем не фирмой, а именно шкипером. При этом, согласно тайному соглашению, изрядная часть этой суммы оставалась у капитана, как лично рисковавшего своей жизнью. Все вместе это больше чем в десять раз превышало ожидаемый доход для него самого и для его команды от этого рейса, даже со всеми выплатами за риск.
К тому же русские теперь быстро и совершенно бесплатно вывозили его и его людей из осажденной Японии, что в последнее время, как он слышал от знающих людей, тоже стало достаточно волокитным, дорогим и рискованным делом. Конечно, о том, что возвращение из Японии будет бесплатным, он и его команда распространяться не собирались.
Пока шел разговор с капитаном, эсминцы показались из-за острова Куросима. Позади них в небо вставали дымные столбы горевших судов. День клонился к вечеру. Здесь больше делать было нечего, оставалось собрать отряд и найти главные силы. «Аврору» вызвали телеграммой, а к югу пришлось слать гонцов, поскольку вызов остался без ответа.
Зачистив Томиэ и не обнаружив более никого, кроме многочисленной парусной мелочи, забившейся в мелководные бухты и заливчики, имевшиеся в округе, все три эсминца резво побежали к югу, где по поднятому над «Светланой» змею с вымпелом быстро нашли крейсер капитана первого ранга Шеина, не отвечавший на вызовы флагмана, но уже двигавшийся к назначенной точке встречи. Выяснилось, что на нем вышел из строя передатчик. Телеграммы принимались исправно, а вот ответить не могли.
За два часа до заката, связавшись с флагманом флота, Добротворский повел свой разросшийся из-за трофеев отряд и охранявшие его миноносцы навстречу с броненосцами. Тут на палубе под мостиком снова появился английский капитан. Он явно не собирался трезветь, но благосклонности к нашим морякам, видимо, еще не потерял. Заплетающимся языком шкипер потребовал командира, а когда Добротворский вышел из ходовой рубки, поинтересовался: что тот намерен делать с японской радиостанцией в селении Гото?
Не моргнув глазом начальник отряда ответил, что уже послал эсминцы ее уничтожить.
Удовлетворенно кивнув и усмехнувшись чему-то своему, англичанин ушел на удивление твердой походкой, а Матусевичу, получившему семафором новый приказ, пришлось разворачиваться и гнать свои миноносцы обратно к японскому берегу. Никаких возражений всех присутствовавших в этот момент на мостике о слишком большом риске начальство не принимало в расчет.
Судя по всему, лимит удачи на сегодня был уже выбран. Хотя воды у южной оконечности Фукуэ наши миноносцы исходили вдоль и поперек еще засветло, в сумерках подобраться к скалистому берегу оказалось делом, весьма опасным. Когда уже показались поблескивавшие в лунном свете растяжки радиоантенн между мачтами на холмах севернее селения, торчавшие над сосновыми зарослями, «Безупречный», шедший головным, задел левым винтом за подводное препятствие.
Шли самым малым ходом, все время бросая лоты с обоих бортов. Глубины превышали пять саженей, поэтому довольно сильный удар оказался неожиданным. Размышления над тем, как разрушить станцию, находившуюся, как выяснилось, не меньше чем в трех верстах от полосы прибоя, сменились более насущными. Машины на всех эсминцах сразу остановили, спустив шлюпки и начав тщательный промер глубин вокруг. Выяснилось, что задели камень, который был здесь не один. Отряд находился на банке, обмелевшей с отливом. Выход с нее нащупали с трудом. Когда уже начали осторожно выбираться задним ходом, с близкого берега грянул ружейный залп. Потом сразу еще один.
Ответным огнем с миноносцев накрыли позиции стрелков, но обстрел не прекратился. За полчаса, что потребовались для выхода на глубокую воду, на палубах и в шлюпках были убиты четверо матросов, а еще семеро, в том числе один офицер, ранены. К этому времени стало совершенно ясно, что задачу выполнить невозможно. Но неприятности на этом не кончились.
Уже на отходе отряд обстреляли какие-то неизвестные суда, появившиеся из-за острова Янео и быстро снова скрывшиеся за ним. При этом «Блестящий» получил снаряд в третью кочегарку и потерял ход. Его взял на буксир «Быстрый», а «Безупречный» под одной машиной прикрывал отход. Утратившие былую резвость, эсминцы потащились к главным силам, в любой момент ожидая нового нападения.
Радио не действовало из-за усилившихся помех. Ракетами звать на помощь не рискнули, так как японцы были ближе, чем свои, и пришли бы раньше. Так и пробирались до утра, латая дыры в бортах да чиня то, до чего могли дотянуться. После полуночи «Блестящий» смог дать ход сам, но до полной мощности машины заметно не дотягивали.
Тем временем крейсера уже в густых вечерних сумерках встретились с броненосцами. Вспыхнувшую незадолго до этого стрельбу на севере с них слышали, но, не видя сигналов тревоги, чем-то из ряда вон выходящим или опасным не посчитали. Объединившись, отряды перестроились в боевой походный ордер с завесой из крейсеров впереди, после чего, выбросив белые туманные буи, двинулись на Цусиму максимально возможным ходом, поскольку переход до Владивостока к этому времени стал уже невозможен.
* * *
Пока крейсера шумели у Сасебо, главной японской базы на театре боевых действий, Рожественский со своими пятью броненосцами и «Донским» занимался Нагасаки. С японскими дальними дозорами, если они и имелись, удалось разминуться незаметно. По крайней мере, все надеялись на это, так как никаких сигналов по радио или светом отмечено не было.
Достигнув еще в темноте западного берега полуострова Носиноноги у бухты Мие, пройдя след в след за крейсерами, по сути обеспечившими разведку маршрута, повернули на юго-запад, осторожно обойдя банку Харисоне и остров Кагура. Пена с грохотом разбивавшихся о его скалы волн была заметна довольно хорошо, а трофейная карта позволяла держаться максимально близко к берегу, что снова давало шансы миновать дозоры, прикрывавшие северные подходы к Нагасаки. От острова Кагура двинулись на мыс Рюгасаки, а потом на Фукудасаки. На этом пути рифов и отмелей уже не было.
Так, пройдя вдоль самого побережья, на рассвете увидели впереди по курсу вершину горы Хатиро, возвышавшуюся уже южнее Нагасаки. Взяв чуть правее, чтобы обойти с запада скалы Мацусима и Наконосима, внезапно появились у фортов порта с северо-востока, со стороны Сасебо.
Далее Рожественский спокойно и обстоятельно выявил, а затем, рывком сократив дистанцию и введя в дело все калибры, на все сто процентов воспользовавшись подавляющим превосходством в огневой производительности своей артиллерии, подавил одну за другой все японские батареи. Крепость Татибана пала, не нанеся серьезного урона атакующей стороне. При этом русские применили новую тактику. Не имея возможности корректировать огонь с воздуха и ощущая недостаток боеприпасов, броненосцы и старый крейсер решительно сблизились сначала с укреплениями на острове Иосима, а потом на Каминосиме, прикрывавших подходы к проливу, ведущему в бухту Нагасаки. После чего, каждый раз стопоря машины, быстро забросали их заранее подготовленными по дистанции сегментными снарядами из скорострелок и тяжелых орудий и градом шрапнелей. Остававшиеся в погребах немногочисленные фугасы и бронебои берегли на случай боя с японским флотом, поэтому ими дали лишь несколько пристрелочных залпов. При этом от ответного огня незначительно пострадал флагманский «Орел». Но, несмотря на начавшийся на борту пожар, боеспособности он не потерял, сохранив свое ведущее место в строю до окончания перестрелки. Броня пробита не была, артиллерия и механизмы не пострадали.
