С пожаром на «Ушакове» почти справились, но полностью сбить огонь все еще не удавалось. Хотя казалось, что в стальных надстройках и палубах было просто нечему так гореть. Из кормовых трехдюймовок три полностью вышли из строя из-за жары, четвертую, на шлюпочной палубе по правому борту, еще можно было исправить. Броневые щиты защитили среднекалиберную батарею, вполне оправдав свое назначение. Все стодвадцатки продолжали действовать.
Следуя фарватером за ушедшим вперед «Жемчугом», оставляя за кормой дымящиеся развалины форта, а справа по борту впечатляющие пожары в Вакамацу, Йессен все ближе подходил к южному берегу пролива, ожидая кинжального залпа очередной артиллерийской засады. Головной крейсер и обогнавшие его эсминцы уже давно скрылись за поворотом фарватера, но это, как показало начало штурма, не давало никаких гарантий.
Все орудия, способные простреливать носовые секторы, обшаривали своими стволами заросшие лесом ряды крутых островерхих холмов, уходивших в глубь суши от берега вокруг старинного портового города Кокура, с возвышавшимися над ним развалинами древнего замка. Но больше никто не стрелял. На рейде порта были только небольшие парусные суда, на которые не обращали внимания. Ползший по проложенной вдоль берега железной дороге поезд также не обстреливали, ожидая появления более опасных целей.
В этот момент откуда-то из глубины пролива, перекрывая не прекращавшуюся канонаду, докатился грохот мощного взрыва. Почти сразу в ложбине между гор Хикошимы слева по борту показалось и начало быстро расти вверх огромное грибообразное облако дыма, поднимавшееся откуда-то из-за острова. По расчетам, там сейчас должны были осматривать гавани Симоносеки и Модзи наши авангардные легкие силы. Этот взрыв явно имел к ним отношение, но подорвали кого-то из наших, или это они так отметились, никто сейчас сказать не мог.
Все так же в максимальном напряжении начали поворачивать по фарватеру влево. Скоро впереди должен был открыться рейд порта Симоносеки на западном берегу. А почти напротив него и чуть выше по проливу и уже на восточном берегу – Модзи. По объемам проходивших через него грузов он был одним из крупнейших японских портов. Оттуда, судя по все еще невольно приковывавшему к себе взгляды, уже начавшему терять свою форму дымному грибу, вполне стоило ждать новых неприятностей.
Кормовые плутонги продолжали палить по Хикошиме, и под их грохот с палуб и мостиков внимательно осматривали все вокруг. На гористом побережье Кюсю вдоль железнодорожного полотна были разбросаны небольшие рыбацкие селения, у каждого из которых стояла своя флотилия мелких парусных посудин. Обогнавший броненосцы поезд уже почти скрылся из вида. Только дым его паровоза, поднимавшийся от подножия сбегавших к самой воде зеленых холмов, еще угадывался где-то впереди.
Время шло, а новых целей все не было. В 06:35 с «Ушакова» и «Сенявина» в узком просвете между петляющими берегами уже показался ушедший почти на три мили вперед, «Жемчуг», находившийся как раз сейчас под обстрелом у самого мыса Мекари. Откуда по нему били, с броненосцев не могли разобрать из-за дыма из его труб, сносимого ветром почти вдоль пролива. Миноносцев Матусевича и вовсе видно не было.
Через несколько минут, когда окончательно обогнули возвышавшиеся один за другим на самой юго-восточной оконечности Хикошимы крутые холмы, слева по курсу показались мачты и трубы нескольких судов, торчавших из-за плоского островка у входа в гавань Симоносеки. Вскоре открылась и вся акватория порта.
Там уже явно похозяйничал «Жемчуг» и скрывшиеся за очередным поворотом пролива эсминцы Матусевича. На рейде дрейфовал, фонтанируя паром из трубы, буксир, а один из пароходов затонул прямо на месте стоянки. Другой, сильно разрушенный, тоже быстро погружался в воду, приткнувшись носом к отмели и заваливаясь набок уже на самой границе гавани. От всех остальных спешно отваливали шлюпки с покидавшими их командами. Огромное количество мелких судов стремилось протиснуться в узкий пролив Косето, между Хикошимой и Хонсю.
У противоположного берега, где продолжал подниматься в небо колоссальный жирный столб дыма, уже начавший терять четкость своих контуров, растягиваемый ветром, скрывалась гавань Модзи, еще не видимая за поворотом береговой черты. В той стороне угадывалось еще несколько дымов явно из пароходных труб.
Сопротивление в Симоносеки все еще не было подавлено окончательно. Среди начинавшихся пожаров на палубах и в надстройках нескольких судов дружно сверкнули вспышки выстрелов, и впереди броненосцев встали всплески от упавших недолетом небольших снарядов. Поскольку никаких береговых укреплений никто так до сих пор и не увидел, батареи среднего калибра левого борта «Ушакова» и «Сенявина», все еще дымивших остатками добиваемых пожаров, сразу открыли огонь по быстро приближавшемуся пароходному ряду. Терпеть обстрел с каких-то купцов Йессен явно не собирался. Но наблюдение по горизонту не ослабляли ни на секунду.
Скоро справа открылась и гавань Модзи, еще совсем недавно плотно заставленная пароходами и парусниками всех размеров. Теперь же она представляла собой настоящее побоище. Сразу бросалось в глаза бурое, уже совершенно бесформенное, облако дыма, висевшее над водой на границе акватории порта и пролива, под которым в толчее волн скакали многочисленные обломки. Правее него находились два больших парохода, один из которых уже лег носом на грунт и валился на левый борт, задирая корму, другой быстро оседал в воду правым боком. На обоих не было ни труб, ни мачт, а надстройки казались свернутыми набок.
Чуть дальше начинал чадно гореть крупный парусный корабль, все мачты которого были повалены на стоявшие между ним и причальной стенкой пароходы. Сами эти пароходы были плотно прижаты друг к другу, густо опутаны остатками такелажа парусника, обрывками его и своего рангоута и обломками легких надстроек, из-за чего тоже имели довольно побитый вид.
Тут и там в гавани виднелись днища еще нескольких небольших судов, перевернутых вверх килем страшной силой, вырвавшейся на волю совсем еще недавно. Большая часть крыш на портовых постройках и ближайших к проливу домах отсутствовала. На уцелевших мачтах удержавшихся на плаву судов развевались обрывки грузового рангоута. К причалам и даже просто к берегу тянулись шлюпки. При появлении броненосцев люди, еще не успевшие спуститься с палуб в стоявшие под бортами лодки, начали просто прыгать в воду.
С «Жемчуга», все еще маневрировавшего среди всплесков выше по проливу, мигал ратьер. Но его сигналы почти все время закрывало дымом. Сигнальщикам едва удавалось разобрать передаваемые им сообщения. В них говорилось о батареях на выходе из пролива, под огнем которых сейчас и находился крейсер. Причина погрома на рейде Модзи не объяснялась. Крейсеру сейчас явно было не до того.
* * *
В 06:27 Матусевич уже видел с мостика своего головного эсминца симоносекский рейд. Его шустрые кораблики резво неслись вперед, постоянно работая рулем, так как водные потоки, огибавшие Хикошиму, мотали их как щепки. Гнавшийся за ним брандвахтенный пароход изрядно отстал и парил под огнем «Жемчуга», не видимого теперь за изгибом «кишки» пролива. Судя по всему, «японец» был тяжело поврежден и с трудом управлялся. С эсминцев видели, как он не справился с течением и приткнулся к южному берегу сразу за причалами порта Кокура.
