Два транспорта, пытавшиеся дать ход при появлении Матусевича, были торпедированы его миноносцами и затонули прямо на месте стоянки. Причем один из них, английский «Арчер», пытался таранить «Безупречного», за что и поплатился. Видя явную угрозу для своего флагмана, шедший следом «Блестящий», не мешкая, отстрелялся из всех калибров по мостику. А точный двухторпедный залп окончательно устранил риск столкновения и наглядно показал перспективы для остальных иностранцев-контрабандистов, активно протестовавших поднятыми флажными сигналами по международному своду и готовившихся дать ход, чтобы покинуть порт.
Из тех судов, что еще оставались доступными для осмотра, отобрали несколько кандидатов в брандеры и, убедившись в их безопасности, приступили к основательному минированию, не жалея взрывчатки. Захваченные у бортов транспортов портовые баржи и два наливных водяных бота также готовили к затоплению. Все не нужные и не способные передвигаться самостоятельно или старые корабли подлежали уничтожению на месте без различия груза и флага.
Захваченные абордажными партиями, высаженными с эсминцев, у мыса Мекари сразу после прорыва через пролив три портовых буксира были полностью исправны и даже под парами. Им досталось много работы. Еще до окончания боя, под ружейным и шрапнельным огнем, они начали вытягивать трофейные пароходы и брандеры на чистую воду. В итоге, к приходу «Николая» с «Тереком» из Модзи и крейсеров из Симоносеки все призы стояли на кромке фарватера на якорях, их новые машинные команды шуровали в топках, поднимая пары в котлах, а освободившиеся буксиры спешно занялись почти готовыми брандерами.
Когда крейсера Добротворского показались из-за мыса, пароходики сразу двинулись к ближайшему от пролива, уже заминированному судну, стоявшему с почти пустыми трюмами, начав сталкивать его на фарватер, оттягивая в пролив. У самого мыса, уже разминувшись с «Богатырем» и «Светланой», минеры подожгли запальные шнуры и покинули судно, обрубив канат. Буксиры сразу двинулись обратно на рейд за следующим. Якорей с пароходов на этот раз не отдавали, просто сплавив их по течению на запад. По длине шнура заряды должны были сработать где-то через четверть часа, у мыса Мекари.
Контролировать процесс и наблюдать за проливом позади баррикады отправили два катера с «Терека». Они сопровождали первое неуправляемое судно, держась в паре кабельтовых позади него. С них хорошо видели, как транспорт снесло до преграды. Наткнувшись кормой на торчавшие из воды останки утопленников у мыса, он прекратил дрейф. Но набирающим силу течением корпус развернуло поперек пролива и затолкнуло нос на мель уже западнее фарватера.
Тут и рванули уложенные под фундаменты котлов и машин ящики с пироксилиновыми шашками. От взрыва, вскрывшего днище на большой площади, пароход вздрогнул всем корпусом, прогнав по воде вокруг волну ряби и выбросив из покосившейся и просевшей трубы облако серого дыма, после чего сразу провалился кормой, слегка наклонившись вправо.
Получилось даже лучше, чем планировали. Имевший небольшую осадку полупустой пароход, таким образом, расширил завал. Остальные брандеры уже не имели шансов миновать это препятствие и только уплотняли его. Четыре дополнительных утопленника в самой узкой части пролива перекрыли его весьма основательно и на всю ширину. Взрывчатки для их подготовки израсходовали изрядно, так что образовавшаяся баррикада была достаточно надежна и долговечна. Большие разрушения днища у всех подорванных транспортов, в сочетании с сильными течениями переменной направленности, гарантировали максимальные осложнения для тех, кто будет вынужден очищать фарватер от этого металлолома.
Но наблюдать за этим спокойно японцы не дали. Плотный ружейный огонь с берега вынудил катера отойти почти сразу. Заставить замолчать стрелков, укрывавшихся за деревьями, катерные пулеметы и малокалиберные пушки не смогли. Понеся потери в экипажах и покинув назначенную позицию, с них отмигали фонарем запрос о помощи. Опасаясь, что проливом могут незаметно подкрасться японские миноносцы, к мысу отправили «Жемчуг».
Как раз заканчивавший очередной боевой галс бронепалубный крейсер не стал снова разворачиваться на восток, двинувшись к мысу Мекари. Еще на подходе он обстрелял поросшие лесом склоны холмов на обоих берегах пролива, после чего, невзирая на начавшийся обстрел еще и шрапнелью откуда-то из городских кварталов, держался поблизости от формировавшегося завала. С него и с катеров просматривалась часть пролива вплоть до окраин Симоносеки и горящих напротив него на фарватере затонувших судов. Ничего похожего на попытки преследования обнаружено не было.
Тем временем корабли эскадры и их штурмовые группы занимались уничтожением тех судов, что не представляли для нас интереса. Из соображений экономии, старались не стрелять. Подрывные заряды, усиленные подручными средствами, обнаруженными на борту транспортов, вполне справлялись с потоплением пароходов. При наличии горючих грузов их просто поджигали. Хотя до портовых барж, ботов и прочей мелочи, укрывшихся под самым берегом, всерьез добраться так и не удалось, рейд Таноура был фактически в кратчайшие сроки приведен в негодность.
Работа продвигалась быстро. К половине девятого сплавили последний брандер, а из-за мыса Мекари все время глухо докатывались раскаты не прекращавшихся мощных взрывов.
Закончив на стоянке и вернувшись от мыса, плодотворно поработавшие катера подходили к высоким бортам своих пароходов-крейсеров, где их принимали на шлюп-балки под грохот не прекращавшихся взрывов в трюмах, котлах и машинах японских судов на рейде. Крейсера также принимали свои шлюпки и людей. Стоянка Таноура была окончательно разгромлена. Некоторые суда уже затонули, остальные быстро ложились на грунт. Глубина была небольшой, так что крупные пароходы, погрузившись всего на три-пять футов, плотно обосновывались на дне. Те, что помельче, погружались по палубу. Все сильно горели, а русский флот готовился продолжить поход на восток.
Не став дожидаться, пока трофеи разведут пары, Рожественский приказал заканчивать работы по закупорке фарватера и выдвигаться. Из доклада о полученных боевых повреждениях стало известно, что серьезно пострадали «Жемчуг», «Адмирал Ушаков», «Генерал-адмирал Апраксин» и «Николай I». Причем у двух последних довольно тяжелые повреждения в главных механизмах, и для их устранения необходимо вывести из действия машины на несколько часов.
Их пока придется тянуть на буксире. Кроме того, не может идти своим ходом истребитель «Блестящий», а «Бодрый» в ближайшие три-четыре часа способен держать только восьмиузловой ход. Все остальные эсминцы имеют повреждения различной степени тяжести, но сохранили боеспособность.
Времени для ремонта не было. Нужно было спешить, чтобы успеть пройти узости пролива Хойо до заката, поэтому все работы решено было провести на переходе. Эскадра начала вытягиваться с фарватера пролива Симоносеки, преодолевая уже развернувшееся и ставшее теперь встречным течение. Вперед на разведку выслали «Жемчуг».
В строю главных сил головными теперь шли оба больших броненосца Рожественского, следом большие вспомогательные крейсера, каждый из которых тянул по подбитому броненосцу. «Урал» так и не расстался с «Николаем», а «Терек» взял на буксир «Апраксина». За инвалидной командой в кильватер встали «Сенявин» и «Ушаков», тянувшие подбитые миноносцы. «Наварин» замыкал строй, ведя на буксире «Виндекс».
