Поступившие к полудню шестого июля сведения о приближающемся с юго-востока русском флоте вынудили послать два самых восточных в завесе вспомогательных крейсера к северу, чтобы вернуть задержавшиеся с выходом транспорты, еще не достигшие меридиана Томиэ, обратно в Сасебо или Нагасаки. Точных сведений о противнике пока не было.
Из донесений береговых постов стало известно, что несколько крупных паровых судов прошли между архипелагом Удзи и островом Симокосики, самым южным из островов Косики еще утром. Их дымы, удалявшиеся на северо-запад, хорошо видели, но численный состав был неизвестен. Еще раньше подозрительные дымы, продвигавшиеся в том же направлении, видели с острова Куросима и сигнальной станции на горе Набехирояма в районе Мурадзаки.
Судя по всему Рожественский за ночь протащил свою эскадру через несколько проливов между многочисленными островами у пролива Осуми, пройдя сам пролив незамеченным, либо обойдя его. Теперь все японские дозорные суда у Кюсю оказались много южнее, так как караулили русских в более безопасных в навигационном отношении водах ниже Якусимы и юго-западнее Кусакани и уже не успевали его нагнать.
Для уточнения обстановки на перехват были брошены дозорные вспомогательные крейсера и миноносцы от Сасебо. Им совместно с парой вспомогательных крейсеров, выдвинутых от Готских островов, предстояло обнаружить русский флот и обеспечить наведение на него главных сил контр-адмирала Като, начавших выдвижение из Мозампо к юго-востоку, чтобы дать бой южнее Цусимы еще до заката.
Однако русские все не появлялись. Атака их крейсером или крейсерами войсковых транспортов юго-западнее Готских островов была принята за очередной отвлекающий маневр, поэтому Като распорядился прекратить все судоходство западнее Кюсю и приказал контр-адмиралу Ямаде справляться своими силами, не желая раздергивать флот. В помощь Ямаде направили лишь пятый отряд миноносцев для поиска отбившихся от каравана судов и их конвоирования к ближайшим портам, в то время как сам контр-адмирал Като держался в двадцати милях южнее мыса Коозаки, ведя активный поиск вспомогательными крейсерами, отрядами истребителей и миноносцев на южных румбах, вплоть до Готских островов.
В ходе нескольких перестрелок, произошедших после полудня шестого июля между русскими крейсерами и эскортом конвоя южнее и юго-западнее острова Фукуэ, были потеряны три парохода с грузами. Еще два выбросились на отмели у южного берега острова, где один из них впоследствии полностью выгорел. Пять поврежденных и восемь развернувшихся и ушедших от преследования судов смогли добраться до Нагасаки к утру следующего дня своим ходом, а одного привели на буксире вспомогательные крейсера, также пострадавшие в перестрелках. Остальные суда добрались до корейских шхер и смогли пробраться вдоль берега в Мозампо и Фузан. Лишь четыре парохода из 58, вышедших в море утром, достигли одной из целей своего плавания – Чемульпо. Еще два прорвались даже до Дальнего. Грузы с остальных хоть и не были потеряны, их доставка в войска заняла еще более полутора месяцев.
С наступлением темноты поиски только усилились. Дозорные линии между Готскими островами и Квельпартом, а также между Квельпартом и корейским берегом были всемерно уплотнены, чтобы обеспечить своевременное обнаружение русских, если те попытаются прорваться к Цусиме ночью. В море южнее Цусимы было отправлено все, что имело радиостанции на борту, даже дозорные суда, патрулировавшие раньше на северных подступах к Корейскому проливу.
Такая концентрация сил принесла свои плоды. По сообщениям штаба Като, поздно вечером шестого июля и ночью с шестого на седьмое японские дозоры у острова Квельпарт неоднократно обнаруживали русские крейсера, пытавшиеся прорваться к Цусиме, а миноносцы даже вступали в бой с ними. Это, вероятно, был авангард эскадры Рожественского, сумевший избежать обнаружения до наступления темноты.
При этом минимум один крейсер был торпедирован и, вероятно, затонул (сразу с нескольких миноносцев наблюдали взрыв торпеды под его кормой), остальные отступили, так и не преодолев блокаду проливов с юга. До самого рассвета контактов с противником больше не было. Крупных артиллерийских кораблей обнаружить за всю ночь так и не удалось.
С рассветом продолжили поиски флота противника южнее Цусимы. Однако так никого и не нашли, что, впрочем, не исключало, что противник все же смог преодолеть дозорные линии ночью. Но если даже русские смогли миновать все заслоны и снова проскочить в Цусима-зунд, без ущерба на этот раз им этого сделать не удалось.
Дело в том, что кроме усиленной блокады дозорами были приняты меры по минированию Цусима-зунда. Еще до полудня 6 июля начальник отряда минных заградителей базы Мозампо капитан второго ранга Ода получил приказ командующего действующей эскадрой контр-адмирала Като произвести постановку мощного минного заграждения на южных подходах к Озаки. Разработка операции и прочие приготовления заняли весь день. А вечером из Мозампо вышли минные заградители «Хейдзе-Мару», «Кориу-Мару» и двенадцать груженных минами шхун под эскортом первого отряда истребителей.
У Цусима-зунда истребители ввязались в перестрелку с дозорными русскими миноносцами, обеспечив минзагам безопасные условия для работы на небольшом удалении от берега, в то время как шхуны двинулись к самому побережью. Две из них были перехвачены миноносками русской береговой охраны и уничтожены еще до достижения района постановки заграждений, но оставшиеся десять вывалили свой груз по назначению и благополучно вернулись в базу. Причем половина из них минировала фарватер, идущий в Озаки вдоль берега с севера, который постоянно тралили русские. Всего за ночь выставили более двухсот мин.
Столь массовое минное оружие применялось впервые в ходе войны. Результат был получен незамедлительно. Этой же ночью, но уже перед самым рассветом, с дозорного судна «Хидзен-Мару», остававшегося в Корейском проливе после окончания операции, наблюдали зарево от прожекторов, осветительных и сигнальных ракет, появившееся в стороне Цусима-зунда после сильного взрыва, грохот которого докатился уже после появления боевого освещения.
Причем это зарево сопровождалось длительной артиллерийской канонадой, то стихавшей, то вспыхивавшей с новой силой. Судя по звуку, использовались пушки среднего калибра, что наводило на мысль о бое крупных кораблей. Было похоже, что противник нарвался на только что выставленные мины и теперь освещал подходы к проливу, в поисках миноносцев.
Подойти ближе было опасно, так как там уже начинались минные банки. С «Хидзен-Мару», державшегося на границе безопасных в минном отношении глубин, было видно только, что светили прожекторами и стреляли русские береговые батареи и какие-то суда у самого входа в Цусима-зунд. Но что это были за суда и по кому они стреляли, выяснить сразу не удалось. Японских кораблей в том районе к этому времени уже точно не должно было быть. Все участвовавшие в минировании и их прикрытии начали отход еще до полуночи. Получалось, что русские били по своим.
* * *
В ночь с шестого на седьмое июля к Цусиме с севера приближался конвой из трех больших пароходов с грузами для осажденного гарнизона. Колонну транспортов возглавлял «Тобол», везший продовольствие и боеприпасы, следом шли «Аргунь» и «Алантон», груженные подобным образом, но имевшие еще дополнительные боеприпасы в кормовых трюмах. Все предметы снабжения были распределены более-менее равномерно между тремя транспортами, чтобы потеря любого из них не была критична ни по одной из статей снабжения.
