Однако отступать Добротворский не собирался. Игнорируя гаубичный обстрел и довольно точную и частую стрельбу более мелких пушек со средней части острова, крейсера по-прежнему обрабатывали батарею на западной оконечности Токушимы, продолжая двигаться на восток-северо-восток. Ход снизили. Оказавшийся недоступным пролив уже уходил за левый траверз в кормовые сектора, и Добротворский был на фланге заградительной позиции восточного берега пролива Китан.
Продольный огонь с небольшой дистанции по орудийным дворикам, развернутым в линию вдоль пролива, был просто опустошающим. А ответная стрельба с холма прекратилась. Крейсера просто вышли из секторов стрельбы этих пушек. С косы били часто, и снарядов вокруг падало много. Однако попаданий не было.
Так везло, пока в 04:55 с Токушимы не начала стрелять еще одна тяжелая батарея. Причем к ней отряд приближался. Этот форт открыл огонь следом за гаубицами. По сообщениям из артиллерийских рубок, новым противником оказалась предположительно четырехорудийная пушечная батарея серьезного калибра, расположенная на возвышенности в восточной части острова. Учитывая малую дистанцию, она была очень опасна. Повезло, что ее первые двухснарядные залпы легли перелетами.
Не имея возможности воевать на двух крейсерах против всех фортов Токушимы и считая, что сделал все, что мог, Добротворский приказал отходить. Но командир «Богатыря» предложил развернуться не через правый борт, что было ожидаемо и логично, а через левый. И не удаляться от острова, а возвращаться к проливу, держась как можно ближе к берегу. Поскольку гаубицы не имели возможности стрелять прямой наводкой, приближение к ним не делало их более опасными, скорее наоборот. А среднекалиберные пушки могли просто не успеть сильно напакостить, учитывая их медлительность. Зато был шанс почти сразу оказаться в мертвой зоне для самой опасной тяжелой батареи. Если бы это удалось, открывался путь в залив вдоль восточного берега пролива Китан, где укрепления, уже почти потерявшие боеспособность, еще явно не пришли в себя. Имелась реальная возможность прорваться, что и являлось первоочередной задачей для крейсеров и миноносцев.
Недолго думая, Добротворский согласился. Одновременно с началом разворота, находясь в двенадцати кабельтовых к югу от самой южной точки Токушимы, сигналом призвали к себе истребители Андржиевского, видневшиеся на юго-западе.
В 05:02 под плотным обстрелом «Богатырь» и «Светлана» закончили разворот на северо-северо-западный курс. Выровняв строй и снова дав полный ход, они возобновили частый огонь на оба борта. Орудиями, способными простреливать сектора справа по курсу, добивали заградительную позицию пролива на Токушиме, очень удачно оказавшись у нее в тылу. Остальными пушками правого борта начали пристрелку по среднекалиберным батареям и гаубицам в середине острова. Одновременно левым бортом били по носовым румбам, усмиряя шестиорудийную батарею в южной части каменистой косы на противоположном берегу пролива Китан. До нее и трех других на злополучной косе пока «не доходили руки» у броненосных отрядов, занятых подавлением наиболее опасных тяжелых пушек на Авадзи.
Истребители большим ходом приближались слева, начав быстро сокращать расстояние между собой и крейсерами. Они никем не обстреливались и неслись по прямой, держа курс на север-северо-восток, правя прямо на середину пролива, быстро набирая скорость. Все японские укрепления, уже связанные боем, а частью временно подавленные, помешать им не могли. Путь в залив оказался практически открыт. В этот момент в «Богатырь» попало сразу два снаряда. Первый был тяжелый, как потом выяснилось по найденным осколкам, калибром 240 миллиметров. Он угодил в офицерские жилые помещения, разрушил две каюты по правому борту и повредил кают-компанию. Возник серьезный пожар, из-за которого расчету кормовой башни пришлось на время ее покинуть, но броня остановила осколки, и ни механизмы, ни пушки не пострадали. Второй снаряд шестидюймового калибра пробил среднюю трубу чуть выше кожуха и противоосколочного бруствера, разорвавшись на выходе уже с противоположного левого борта. Его осколками было убито четверо и ранено еще семь человек из расчетов орудий на батарейной палубе, а в котельном отделении повредило один из котлов, который пришлось сразу вывести из действия.
Оба эти попадания выглядели весьма эффектно. Крейсер, сразу начавший густо дымить из кормовых помещений, пустил в небо струю пара из второй трубы и окрасился фейерверками вспышек разлетавшегося пороха из пробитых осколками гильз в беседке с трехдюймовыми патронами. Защитные траверсы минимизировали ущерб. Разбитую беседку выбросили за борт, а так и не разошедшийся пожар на шканцах быстро потушили.
Шедший следом крейсер «Светлана» попаданий не имел, но пострадал от еще одного близкого разрыва гаубичного снаряда. Упавший всего в трех метрах от правого борта тяжелый фугас обдал борт и мостик осколками, часть из которых, пробив щит шестидюймовки в носовом спонсоне, вывела орудие из строя до конца боя. Две палубные трехдюймовки, стоявшие поблизости, имели большие потери в расчетах, но уцелели. Через новые осколочные пробоины у ватерлинии вода начала быстро поступать в полупустую верхнюю яму первой кочегарки.
Ответный огонь бронепалубников уже давал результаты. Под шапками разрывов шрапнелей и столбами желтого дыма, бурой пыли и битого камня от фугасных снарядов, часто встававших среди японских позиций, шестидюймовки с Токушимы отвечали заметно реже и не так точно, как в начале, а гаубицы стреляли и вовсе не прицельно, одним-двумя орудиями в залпе. Это уже никак не могло остановить крейсера.
От самой опасной и пока не обстреливаемой никем тяжелой пушечной батареи на восточной оконечности острова вскоре, как и рассчитывали, закрылись изгибом береговой черты. С левого борта сходящимся курсом быстро приближались истребители Андржиевского. На них флажным семафором передали приказ «идти на прорыв под самым берегом Токушимы». Приняв сигнал, они на максимальной скорости проскочили перед носом колонны Йессена, двигавшейся на северо-восток, и вошли в пролив, прижимаясь к его восточному берегу. В результате эсминцы оказались в канале почти одновременно с крейсерами, держась чуть правее и впереди них.
Имея превосходство в скорости в четыре-пять узлов, они быстро уходили вперед, без заметных последствий преодолев узость. Правый берег, «выметенный» пушками крейсеров, вообще не подавал признаков жизни, а с косы, засыпаемой снарядами скорострелок, стреляли заметно реже и большей частью с недолетами.
С «Богатыря» и «Светланы», огибавших западную оконечность Токушимы, из всех стволов, что могли бить вправо, додавливали пушки на холме. Их уже изрядно обглоданные брустверы из красного кирпича и камней в двух группах по три позиции с совсем небольшим промежутком между ними, словно кокошник перекинутые через вершину возвышенности, были отлично видны менее чем в полумиле справа по борту, даже без биноклей.
Вдруг, совершенно неожиданно, перед носом головного «Богатыря», державшегося дальше от берега, чем Андржиевский, встали шесть всплесков от снарядов, явно адресованных уходящим вперед миноносцам, но прошедших чуть выше них и легших перелетом. Кто стрелял, видно не было из-за склона холма. Хотя еще никто не пострадал, ситуация снова оказалась критической.
