Сразу после разворота Йессена «Орел» и «Бородино» так же начали разворот на следующий боевой галс, положив право руля. Пока Йессен добивал Токушиму, эскадренные броненосцы должны были привести к молчанию уцелевшие японские орудия на западном склоне берега Авадзи, чтобы позволить десантной группе Кобе – Осака на быстроходных пароходах форсировать пролив Китан.
На первом этапе от высадки отрядов зачистки у самого пролива решили отказаться. Из-за гористой и лесистой местности, окружавшей батареи, достигнуть японских позиций, не зная дороги, было слишком сложно. Это неизбежно привело бы к потере темпа. Почему-то эта простая мысль не пришла никому в голову при планировании операции. Безопасность пехоты на вспомогательных крейсерах предстояло обеспечить пушкам броненосцев.
Группе пароходов-крейсеров, возглавляемой «Уралом», над которым уже висел аэростат, правда, еще «на коротком поводке», метрах в стапятидесяти над водой, было приказано приблизиться, но держаться вне зоны возможных перелетов в готовности дать полный ход. Это вынудило расчет «колбасы» начать срочный спуск шара, чтобы, закрепив его швартовыми концами в ангаре, максимально уменьшить риск потери ценного имущества при прорыве полным ходом сквозь простреливаемую противником зону. Из-за все еще сохранявшейся мглистости горизонта и дувшего порывами ветра вести полноценное наблюдение из его корзины с такой высоты все равно было невозможно. А привязной трос или оболочка могли не выдержать рывков.
Корабли Рожественского еще даже не успели закончить разворот и вновь начать пристрелку, как из-за западной оконечности Токушимы, то есть восточного берега пролива Китан, только что форсированного нашими крейсерами и истребителями и потому считавшегося уже безопасным, выскользнули четыре низких довольно быстроходных судна. Они сразу двинулись на пересечку курса отряда Йессена. Но, едва показавшись, снова пропали из вида в серой мути, клубившейся над водой.
Следом за ними появились еще несколько небольших паровых судов, разглядеть которые с «Орла» и «Бородино» не было возможности из-за дыма и остатков утренней дымки, висевшей слоями в проходе. Но в подтверждение их агрессивных намерений из-за Токушимы, вероятно от Добротворского или Андржиевского, взвился ракетный сигнал, означавший опасность минной атаки. «Жемчуг» и миноносцы Матусевича были слишком далеко на востоке, выполняя свои задачи, так что прикрыть тяжелые артиллерийские корабли, связанные боем, оказалось некому. Поскольку «Богатырь», «Светлана» и три эсминца, что уже прорвались через пролив Китан, все равно не могли успеть оказать помощь, Рожественский распорядился передать через шар приказ для них идти в залив и атаковать назначенные цели. Отбиваться предстояло самостоятельно.
Начатый спуск аэростата приостановили. Распоряжение передали несколько раз, дождавшись подтверждения в получении с «Богатыря». Все это время «Урал» на малом ходу разворачивался по широкой дуге через левый борт на обратный курс, отстав от «Днепра» и «Терека», закончивших комплектование шлюпочного каравана для Небогатова и сразу рванувших поближе к броненосцам.
* * *
Хотя с обоих «бородинцев», маневрировавших прямо напротив входа в пролив Китан, почти не видели за клубами порохового дыма и копоти из труб, стелившихся прямо поверх утренней дымки, приближавшиеся из него неизвестные корабли, с «Донского», оказавшегося лишь немного севернее, их оказалось видно довольно хорошо. Сначала появились один за другим четыре небольших миноносца с покатыми палубами и наклоненными к корме двумя трубами, похожие силуэтом на наши миноносцы типа «Батум», хотя и с иным расположением надстроек. Они сразу повернули поперек курса старого броненосного крейсера и даже начали стрелять из своих пушчонок.
Капитан первого ранга Лебедев немедленно приказал дать сигнал ракетами о торпедной атаке с носовых углов, сообщить об этом ратьером на идущие следом корабли, положить лево руля и открыть огонь по миноносцам, уходя от явной торпедной атаки. В течение следующих трех минут, пока крейсер катился влево, повинуясь перекладке руля, из-за дымившихся развалин заградительных батарей, в клубах не разогнанного ветром дыма из труб первой четверки, выскользнули еще четыре размазанные тени. Причем возглавлявшее вторую группу судно было явно крупнее и казалось наиболее опасным.
Все плутонги, способные простреливать носовые секторы правого борта, немедленно перенесли огонь на быстро приближавшиеся миноносцы. Но скорость сближения на почти встречных курсах была очень высока, а небольшое расстояние не позволило уйти от атаки начатым маневром. Лишь ураганный огонь с минимальной дистанции спас от гибели.
Опытные и уже почти не страдавшие от вражеского огня расчеты умудрялись стрелять довольно точно даже на циркуляции. Причем это касалось даже громоздких шестидюймовых орудий. По крайней мере один снаряд главного калибра гарантированно попал в цель, прикончив второй корабль в начавшей боевое развертывание японской колонне. После этого попадания миноносец окутался паром, выкатившись из общего строя в сторону берега, и более не был обнаружен сигнальной вахтой крейсера и шедших следом кораблей. Возможно, затонул или приткнулся к отмели под берегом Токушимы. Но это был единственный выбитый из атаки японский корабль. Остальные три благополучно вышли в точку пуска торпед. С мостика «Дмитрия Донского» ясно видели пороховые вспышки залпов. Об этом немедленно снова дали ракетный сигнал, предупреждая шедшие следом корабли и маневрировавшие южнее большие броненосцы, продублировав его морзянкой прожектора.
Хотя японцы стреляли с оптимальной дистанции, целясь в «Донского», попаданий они не добились. Благодаря начатому развороту, торпеды прошли за его кормой. Однако атака этих четырех недомерков отвлекла на себя скорострелки ветерана, что позволило спокойно выйти на боевой курс следующей четверке.
* * *
В 05:15, когда возглавлявший после разворота колонну кораблей отряда Йессена старый броненосный крейсер вдруг начал отворачивать влево с предписанного боевого курса и открыл огонь по носовым секторам, прекратив «обработку» берега, с шедшего следом «Апраксина» еще не видели угрозы впереди. Но ракетный сигнал об опасности минной атаки с носовых углов и предупреждающее мигание фонаря заставили усилить наблюдение за носовыми секторами. Сразу же в клубах дыма были обнаружены несколько небольших судов, с которых была возможна стрельба торпедами по шедшим им навстречу малым броненосцам. Среди всех силуэтов выделялся один, почти в середине ломаного строя противника, бывший заметно выше. Вспышки выстрелов его орудий казались ярче. В этот момент увидели второй ракетный сигнал и разобрали в дыму морзянку фонаря с «Донского» о выпущенных противником торпедах.
С «Апраксина» незамедлительно продублировали сигнал, резко положив лево руля. Все скорострелки правого борта развернулись на самую крупную и, следовательно, самую опасную цель. Дистанция не превышала четырех кабельтовых, так что попадания были частыми. В носу у японца начало что-то гореть, а чуть погодя на юте прогремел мощный взрыв, сильно разрушивший корму. Уже было видно, что это небольшой пароход, имевший пушку на баке и, похоже, минный аппарат или мины заграждения в корме, рванувшие от наших попаданий. Носовое орудие на нем еще продолжало стрелять, несмотря на то, что судно быстро тонуло и горело. Причем один из его снарядов разорвался на юте «Апраксина». Но хуже было другое. Воспользовавшись тем, что русские пушки были заняты этим почти безобидным, но очень привлекательным пароходом, шедшие за ним три миноносца успели выйти на рубеж атаки. Когда их обнаружили с шедших следом «Сенявина» и флагманского «Ушакова», японцы уже выпустили свои торпеды и отвернули на северо-запад.
